Наталия Земская - Анти-Авелин Страница 50

– Что с ней сделали?

– Все что смогли, чтобы вытащить из нее хотя бы слово. Разве стоит думать о бренном теле, когда речь идет о спасении вечной души? Но она явно одержима бесом, который питает ее силой из ада. Вдумайтесь, какой опасности вы подвергались. С этим надо покончить как можно быстрее, пока по городу не поползли слухи. Сегодня вы отправитесь в городскую тюрьму, и прекратите ее страдания и наши переживания. Она должна дать признательные показания в ереси и сектантстве, и предстать перед судом. Ее смерть в тюрьме вряд ли убедит Папу в успехе вашей миссии. Я знаю, вы сможете на нее повлиять. Действуйте.

Только одна мысль пульсировала в голове Жан Поля: увидеть ее, как можно быстрее увидеть ее. Спина монаха-провожатого раскачивалась перед его глазами в такт гулких шагов, отражающихся от стен домов на улочках, ведущих к тюрьме. Затем спина шагнула в сторону, и перед ним возникла противная рожа тюремного ключника, который выдохнул вместе со смрадным перегаром:

– Добро пожаловать в ад земной!

Потянулись тюремные коридоры, заполненные вонью гниющей плоти. Было не понятно, как этим можно дышать. До сознания Жан Поля стали доходить слова ключника:

– Про эту еретичку говорит весь город. Все хотят знать, было ли в ее книге предсказание даты конца света и кто ее пособник? А я вам точно скажу, что она – подружка дьявола. Два дня назад она выкинула из себя его плод, хотя считалась девицей. Наш палач говорит, что она не смогла бы так быстро зачать от него, а значит, здесь замешена нечистая сила. Теперь палач переживает: не вселился ли в него бес…

– Заткнись!

– Как скажете, отец. Просто, все хотят о ней знать. Вот я и рассказываю.

Каменный мешок с низкими сводами. Под потолком узкое окошко. В полумраке Жан Поль разглядел человека, сидящего рядом с перевернутой бочкой. Бумаги, разложенные на ней, говорили о его роли в допросе. Стоящий рядом коренастый здоровяк в кожаном фартуке был, судя по всему, палачом. Около противоположной стены от них, на каменном ложе, лежало тело в длинной свободной рубахе с широкими рукавами. Это была Авелин.

Жан Поль приблизился к ней, не чувствуя ног, и опустился у изголовья на колени.

Девушка, лежащая на камне, была так не похожа на его прежнюю возлюбленную. Небрежно обрезанные волосы топорщились в разные стороны, синяки под глазами от разбитой переносицы растеклись черными крыльями до самых висков, искусанные и опухшие губы превратились в бесформенное пятно, грубое рубище в разводах запекшейся крови прикрывало изуверства палача над телом.

– Авелин, – тихо позвал Жан Поль.

Реакции не было.

– Она сейчас в раю забытья, пробуждение снова вернет ее в преисподнюю, – услышал Жан Поль голос палача у себя за спиной.

– Дитя мое, ты слышишь меня? – повторил попытку Жан Поль.

Ресницы Авелин вздрогнули, и он услышал слабый стон.

– Я пришел помочь тебе облегчить твои страдания. Ты должна поверить мне и сделать так, как я тебя попрошу. Необходимо солгать во имя своего спасения. Такова жизнь, в ней не всегда есть место для правды. Спасительная ложь способна быть искуплением и исцелением. Скажи им то, что они хотят услышать. Признайся им в поступках, которые ты никогда не совершала. Перестань им доставлять удовольствие своими мучениями.

– Так надо? – прошептала она.

– Так надо, – эхом отозвался Жан Поль.

– Я тебе верю. Пусть записывают.

Жан Поль жестом подозвал следователя и начал диктовать:

– Я, Авелин Дангон, дочь Клода и Марии Дангон, перед лицом святой инквизиции признаюсь в совершенных злодеяниях против Бога и церкви, и признаю себя еретичкой и активной пособницей секты вальденсов. Так?

– Так, – согласилась Авелин.

– Я раскаиваюсь перед священным судом и прошу снисхождения к своей грешной душе и взываю к милости людей, судей и Бога. Так?

– Так, – еще раз повторила Авелин.

– Записал? – обратился через плечо Жан Поль к следователю.

– Записал, – радостно сообщил тот.

– А теперь пошел вон отсюда, – положив руку на остриженную голову Авелин, Жан Поль приблизился губами к самому ее уху. – Прости меня.

Слабая улыбка тронула ее губы, вернув на мгновение прежний образ Авелин.

– Еще раз к ней приблизишься, – обратился Жан Поль к палачу, – я тебя уничтожу.

Но по глазам изувера было видно, что он, обескураженный стойкостью Авелин и собственными предрассудками, сам давно рад покинуть свою жертву.

Тяжело поднявшись с колен, Жан Поль направился к выходу. Каменный мешок вдруг наполнился мраком и, качнувшись, провалился вниз.

Чьи-то руки подхватили его и понесли по воздуху. Солнце пыталось пробиться через закрытые веки. Незнакомые голоса интересовались, что с ним случилось. Холод каменного пола и вода по лицу, вывели его из оцепенения.

– Друг мой, как же вы нас напугали, – Жан Поль открыл глаза и увидел склонившегося епископа. – Помогите ему сесть и дайте чашу.

Монахи подняли Жан Поля за плечи. Он огляделся и понял, что снова оказался в покоях епископа. В поднесенном к его губам кубке колыхалась тягучая жидкость красного цвета. Первый глоток дался тяжело. Крепкое сладкое вино сначала обожгло все внутри, а потом растеклось по телу горячим блаженством, распустив нервный клубок под ребрами.

– Оставьте нас, – приказал епископ монахам. – Поздравляю вас, вы спасли нашу честь. Воистину, Господь на нашей стороне.

Жан Поль подтянул ноги к груди, оставаясь сидеть на полу.

– Что будет с Авелин?

– Она будет передана в руки светской власти, то есть сожжена заживо на костре.

– Она же раскаялась! Почему же на нее не возложить епитимью?!

– Чтобы сектантка совершала паломничество по святым местам и брала обеты во имя Господа нашего? Удобный способ для распространения своей ереси. Вы как собираетесь оправдать такой вид наказания перед Святым Престолом? Хотите, чтобы нас обвинили в пособничестве?

– Существует еще тюремное заключение!

– Там она не проживет и трех лет. Закованная в кандалы, она заживо сгниет в собственных испражнениях. За что же вы желаете ей такой ужасной смерти? Или вам было не так уж сладко рядом с ней? – епископ захихикал над своей отвратительной шуткой. – И не забывайте, она смертельно опасна для вас. К тому же, после лап палача она останется уродом на всю жизнь. Ее быстрая смерть выгодна не только нам, но и ей самой.

Жан Поль встал на колени и оперся ладонями об пол, чтобы встать, но у него ничего из этого не вышло, и он начал стонать, раскачиваясь из стороны в сторону, все больше и больше усиливая свой крик. Ему казалось, что с этим криком из него выходит все живое и человеческое, и через какое-то мгновение он превратится в дикого зверя, чтобы сбежать из этого страшного мира людей.