Стивен Кинг - Жребий Салема Страница 51

Мэтт подался вперед.

– Это случилось после похорон Дэнни Глика?

– Да. – Майк снова взглянул на него. – Когда все ушли, я вернулся закопать могилу, но эта сволочь – прошу прощения, мистер Берк, – но Ройал Сноу так и не появился. Я долго его ждал, а потом, наверное, почувствовал себя плохо, потому что после этого… Господи, как же болит голова! Даже думать больно!

– Ты помнишь что-нибудь, Майк?

– Помню? – Майк перевел взгляд на янтарный напиток в своем бокале и стал следить за поднимающимися вверх пузырьками. – Я помню пение. Никогда не слышал такого красивого. И еще чувство… будто тонешь. Только это было приятно. Если не считать глаз. Да, глаз!

Он обхватил свои локти и вздрогнул.

– Чьих глаз? – не сдавался Мэтт, подавшись вперед.

– Они были красные. И страшные!

– Чьи это были глаза?

– Не помню. Не было никаких глаз! Мне все приснилось! – Мэтт видел, как он изо всех сил пытается прогнать воспоминания. – Я ничего не помню про вечер воскресенья. Я проснулся утром в понедельник на земле и сначала даже не мог встать – совсем не было сил. Потом все-таки встал. Солнце поднималось все выше, и я боялся, что обгорю на нем. И направился в лес к ручью.

А там совсем выбился из сил. И снова уснул. И проспал до… часов четырех или пяти. – Майк жалобно хмыкнул. – Проснулся весь покрытый листьями, но мне стало полегче. Тогда я пошел к грузовику. – Он медленно провел рукой по лицу. – Наверное, я все-таки успел закопать могилу маленького Глика в воскресенье вечером. Странно! Я совсем этого не помню.

– Успел закопать?

– Могила была зарыта, обошелся даже без Ройала. Холм утрамбован и обложен дерном. Отличная работа! А я даже не помню. Наверное, здорово меня прихватило.

– А где ты провел следующую ночь?

– Дома. Где же еще?

– А как ты себя чувствовал утром во вторник?

– Я проспал весь день и проснулся только вечером.

– И как ты себя чувствовал?

– Ужасно! Ноги как ватные. Хотел налить в стакан воды и чуть не упал. До кухни добирался, цепляясь за все, что можно. Слабость немыслимая! – Майк нахмурился. – У меня была банка консервов на ужин – ну, тушеные овощи с мясом, – но не смог заставить себя проглотить ни кусочка. От одного их вида меня начинало мутить. Так бывает с ужасного похмелья, когда показывают еду.

– И ты ничего не ел?

– Я пытался, но меня вырвало. Правда, чуть полегчало. Я вышел на воздух и немного погулял. А потом вернулся и снова лег. – Его пальцы медленно обводили засохшие круги от пивных кружек на столе. – Но до того я сильно испугался. Как маленький ребенок, который боится буки. Я обошел дом и закрыл все окна. Потом включил везде свет и лег спать.

– А вчера утром?

– Вчера? Нет… я проснулся только в девять вечера. – Он снова жалобно хохотнул. – Помню, еще подумал, что если так и дальше пойдет, то скоро вообще перестану просыпаться. А так поступают только мертвые.

Мэтт хмуро смотрел на него. Флойд Тиббитс поднялся и, бросив в музыкальный автомат монету, принялся выбирать песню.

– Странно, – продолжил Майк, – но когда я проснулся, окно в спальне было открыто. Наверное, я сам открыл его. Мне приснилось… что за окном кто-то был. Что я поднялся… и впустил его. Как любой впустит старого друга, когда тот замерз… или проголодался.

– И кто это был?

– Но это же сон, мистер Берк.

– Но во сне – кто это был?

– Не знаю. Я подумал, может, стоит поесть, но от одной мысли о еде меня замутило.

– И что было дальше?

– Я посмотрел телевизор, пока не кончилось шоу Джонни Карсона. А потом снова лег.

– А окна ты закрыл?

– Нет.

– И проспал весь день?

– Я проснулся, когда садилось солнце.

– Опять без сил?

Он провел рукой по лицу и воскликнул срывающимся голосом:

– Господи! Как же мне плохо! Это просто грипп или что-то в этом роде, правда, мистер Берк? Я же не мог вдруг серьезно заболеть!

– Я не знаю, – ответил Мэтт.

– Я подумал, что пиво поможет поднять настроение, но я не могу его пить. Я сделал глоток и чуть не задохнулся! Вся эта неделя… как кошмарный сон! И мне страшно! Ужасно страшно! – Он закрыл лицо руками и заплакал.

– Майк?

Тот не отвечал.

– Майк! – окликнул его Мэтт, мягко отводя от лица руки. – Я хочу, чтобы ты отправился со мной. И сегодня переночевал у меня дома. Ты сделаешь это?

– Ладно. Мне все равно. – Майк медленно и апатично вытер глаза рукавом.

– А завтра мы вместе сходим к доктору Коуди.

– Ладно.

– Пошли.

Мэтт подумал, не стоит ли позвонить Бену Миерсу, но решил, что это может подождать.

Мэтт постучал в дверь, и Майк Райерсон сказал:

– Входите.

Тот вошел с пижамой в руках.

– Она будет немного великовата, но…

– Не стоит беспокоиться, мистер Берк. Я сплю в трусах. – Он стоял в одних шортах, и Мэтту бросилась в глаза невероятная бледность кожи, обтягивающей ребра.

– Поверни голову, Майк. Вот так.

Тот послушно повернул.

– Майк, откуда у тебя эти следы?

Майк дотронулся до горла чуть пониже скулы.

– Не знаю.

Мэтт постоял, раздумывая. Потом подошел к окну. Защелка была задвинута до конца, но он все равно проверил ее, хотя пальцы и не слушались. За окном царила мгла.

– Если тебе что-нибудь понадобится, не важно что, сразу зови меня! Даже если просто приснится плохой сон. Обещаешь, Майк?

– Да.

– Повторяю – не важно что! Я буду внизу, совсем рядом.

– Обещаю.

Мэтт неохотно вышел, чувствуя, что сделал не все, что требовалось.

Он не смог уснуть, и единственное, что удерживало его от звонка Бену Миерсу, так это уверенность, что в пансионе Евы уже все спали. Там жило много стариков, и ночной звонок означал только чью-нибудь смерть.

Мэтт лежал, глядя, как светящиеся стрелки будильника перемещаются с половины двенадцатого к полуночи. Дом погрузился в неестественную тишину – а может, он просто слишком напрягал слух, чтобы уловить малейший шум. Дом был старым, но прочным и уже давно перестал издавать звуки, сопровождающие усадку. Слышалось только тиканье часов да слабые порывы ветра за окном. Ночами в будни машины по Тэггарт-стрит не ездили.

То, что ты думаешь, просто безумие!

Но волей-неволей он снова возвращался к одной и той же мысли. Конечно, ему как человеку начитанному объяснение случившегося с Дэнни Гликом пришло в голову сразу. Тогда они с Коуди вместе посмеялись над этой версией. Не исключено, что теперь ему ниспослано наказание за тот смех.

Царапины? Те отметины не были царапинами. Они были укусами.

Людей учили, что такого просто не может быть. Что события, описанные в поэме Кольриджа «Кристабель» или «Дракуле» Брэма Стокера, были плодом больного воображения. Конечно, чудовища существовали: к ним относились люди, державшие палец на ядерных кнопках в шести странах, воздушные пираты, серийные убийцы, насильники детей. Но уж точно не… Это всем известно. Дьявольская отметина на груди женщины – всего лишь родинка. Муж, вернувшийся после собственных похорон в погребальном наряде к жене, был болен локомоторной атаксией – разрушением спинномозговых центров, ответственных за двигательные функции тела. Монстр, скрывающийся в углу детской, – всего лишь сваленные в кучу одеяла. Некоторые священники даже объявили, что сам Господь – этот великий белый маг и волшебник – и тот умер.