Чак Хоган - Штамм Закат Страница 57

Старик почувствовал, что Фет смотрит на него.

— Простите меня, профессор, — сказал Василий. — Но… чье это сердце? Та история, что вы нам рассказали…

Сетракян кивнул, понимая, что он разоблачен.

— Да… Якобы я вырезал это сердце из груди молодой вдовы в одной деревушке на севере Албании? Вы правы. То, что я вам поведал, не совсем правда.

В глазах старика сверкнули слезинки. Пока длилось молчание, одна из них упала, и, когда Сетракян наконец заговорил, он понизил голос до самого тихого шепота — как того и требовала история, которую он начал рассказывать.

В 1947 году Сетракян, практически без средств к существованию, оказался в Вене. В таком же положении, как и он, были многие тысячи других людей, оставшихся в живых после Холокоста. Сетракян поселился в советской зоне оккупации. Ему удалось даже преуспеть — он начал покупать, чинить и перепродавать мебель, извлекаемую теми или иными способами из бесхозных складов и владений во всех четырех оккупационных зонах города.

Один из клиентов Сетракяна стал также его наставником. Это был профессор Эрнст Цельман, принадлежавший к очень узкому кругу переживших войну — и оставшихся в Европе — членов «Винер Крайс», «Венского кружка», философского общества, сформировавшегося в 1920-е годы и прекратившего существование после захвата Австрии нацистской Германией. Цельман вернулся в Вену из изгнания; большая часть его семьи погибла в лагерях Третьего рейха. Профессор испытывал огромную симпатию к молодому Сетра-кяну. В Вене, городе, исполненном боли и молчания, во времена, когда говорить о «прошлом» и обсуждать нацизм считалось гнусным и отвратительным, Цельман и Сетракян находили великое утешение в компании друг друга. Профессор Цельман позволял Аврааму беспрепятственно брать любую литературу из своей обширной библиотеки, и Сетракян, будучи холостяком, ктомуже страдающим бессонницей, поглощал книги быстро и систематизированно. В 1949 году он впервые подал заявление о приеме на философский курс, а спустя несколько лет Авраам Сетракян уже занял пост адъюнкт-профессора в сильно раздробленном после войны и пока еще очень доступном Венском университете.

В начале 1960-х Сетракян получил солидную материальную поддержку от финансовой группы, возглавляемой Элдричем Палмером из США, промышленным магнатом, известным как своими инвестициями в американской оккупационной зоне Вены, так и пристальным интересом к оккультизму. После этого влияние Сетракяна сильно возросло, а его коллекция объектов материальной культуры резко увеличилась, увенчавшись драгоценной находкой — тростью с набалдашником в виде волчьей головы, той самой тростью, которая когда-то принадлежала таинственно исчезнувшему Юзефу Сарду.

Впрочем, определенные открытия и определенные результаты, полученные в той области, которой они оба занимались, в конце концов убедили Сетракяна, что его интересы и интересы Папмера не очень-то совпадают. Более того, конечная цель Пал мера была, в сущности, полной противоположностью намерениям Сетракяна выследить вампиров и разоблачить их дьявольский заговор, — и это повлекло за собой крайне неприятный, даже опасный разрыв отношений.

Авраам, конечно же, знал, кто был тем человеком, который впоследствии распространил слухи о его романе со студенткой, приведшие к устранению Сетракяна из университета. Увы, эти слухи были чистой правдой, и теперь, когда тайное стало явным, а Сетракян обрел свободу, он сделал то, о чем и мечтал, — быстро женился на прелестной Мириам.

Мириам Захер в детстве перенесла полиомиелит. Девочка выжила, но могла передвигаться только с помощью костылей. На взгляд Авраама, она была просто изящнейшей птичкой, потерявшей способность летать. Первой специальностью Мириам были романские языки. Она записалась на несколько семинаров Сетракяна, стала их посещать и мало-помалу завоевала внимание профессора. К свиданиям преподавателей со студентами в университете относились более чем предосудительно, поэтому Мириам уговорила своего богатого отца нанять Авраама как частного репетитора. Чтобы добраться до поместья Захеров, Сетракяну приходилось ехать на двух трамваях до окраины Вены, а потом еще добрый час идти пешком. В поместье не было электричества, и молодые люди читали книги в фамильной библиотеке при свете масляной лампы. Мириам передвигалась по библиотеке в плетеном инвалидном кресле на колесиках, а Авраам обычно помогал ей, толкая кресло, когда нужно было подъехать к полкам, чтобы взять новую порцию книг. Возя Мириам в кресле, он вдыхал нежный, чистый запах ее волос. Этот запах действовал на него опьяняюще, он надолго оставался в памяти и сильно отвлекал от любых занятий в те немногие часы, которые они с Мириам проводили врозь. Вскоре их взаимные устремления стали настолько явными, что сдержанность и благоразумие уступили место пониманию пришедшей любви, и Авраам с Мириам стали прятаться в темных, пыльных уголках особняка, чтобы их дыхания могли пересечься, а языки — встретиться.

Потом был долгий процесс лишения Сетракяна штатной должности в университете — процесс, который, с точки зрения академических пуритан, покрыл его позором. Плюс ко всему Авраам встретил сильное сопротивление со стороны родителей Мириам. В конце концов он, Сетракян, еврей, бежал со своей возлюбленной, принадлежавшей к «чистокровному» роду Захеров, и они тайно поженились в коммуне Менхгоф. На церемонии бракосочетания были только профессор Цельман и горстка друзей Мириам.

По прошествии лет Мириам превратилась в партнера Сетракяна по его экспедициям, стала верным утешителем Авраама в темные времена и со всей страстью уверовала в его дело. Все эти годы Сетракяну удавалось как-то зарабатывать на жизнь: он писал небольшие брошюры, подвизался в качестве поставщика древностей для разных антикварных магазинов по всей Европе. Мириам эффективно и экономно использовала их скромные ресурсы, и вечера в доме Сетракя-нов обычно не были отмечены какими-то особыми событиями. В конце каждого дня Авраам растирал ноги Мириам спиртовым настоем камфары и целебных трав, а потом терпеливо массировал болезненные узлы, которые мешали работе мышц и суставов, — скрывая тот факт, что во время такой работы его руки болели не меньше, чем ее ноги. Вечер за вечером профессор рассказывал Мириам о древнем знании и мифах, читал по книге памяти истории, полные скрытого смысла и сокровенного опыта. А под конец намурлыки-вал ей старые немецкие колыбельные, чтобы Мириам могла забыть о боли и погрузиться в сон.

Весной 1967 года, оказавшись в Болгарии, Авраам вышел на след Айххорста, и жажда мести с новой силой вспыхнула в его груди. Именно Айххорст, комендант Треблинки, выдал Сетракяну специальную нашивку — знак ремесленника, который тот должен был носить наряду с желтой шестиконечной звездой. И именно Айххорст дважды обещал казнить умельца-плотника, пользовавшегося его благосклонностью, причем собирался сделать это лично. Такова была участь еврея в лагере смерти.

Сетракян проследил перемещения Айххорста и определил, что тот пребывает в одной из балканских стран. Более точный поиск привел его в Албанию. Со времен войны в Албании установился коммунистической режим — по непонятным причинам стригои процветали в странах именно с таким политическим и идеологическим климатом. Сетракян питал большие надежды, что его бывший лагерный начальник — мрачный божок того жуткого царства конвейерной смерти — может привести его к самому Владыке.

Из-за немощности Мириам Сетракян оставил жену в деревушке близ Шкодера, асам, навьючив лошадь, отправился за пятнадцать километров в древнюю крепость Дришт. Взбираясь по крутому склону известнякового холма — по старой оттоманской дороге, ведущей к вершине, — Сетракян тянул упрямое животное за собой.

Крепость Дришт — Капайя е Дриштит — была построена в тринадцатом веке и представляла собой одно из звеньев цепи византийских фортификаций, возводившихся на вершинах холмов. Когда-то эта местность была под властью Сербского королевства, затем — непродолжительное время — под венецианцами, а в 1478 году ее захватили турки. Теперь, без малого пять столетий спустя, от крепости остались одни руины, а внутри замкового комплекса, помимо самого заброшенного замка, стены которого давно сделались жертвой природы, расположились несколько жилых построек и небольшая мечеть.

Сетракян обнаружил, что деревушка совершенно пуста; даже следов какой-либо человеческой деятельности было совсем немного. С холма открывался вид на величественное Динарское нагорье, хребты которого вздымались в северной стороне.

Полуразрушенный каменный замок, вобравший в себя столетия тишины и покоя, казался верным местом для охоты на вампиров. Впоследствии, обратив взгляд в прошлое, Сетракян понял: уже это обстоятельство должно было послужить предупреждением, что вещи, возможно, не таковы, какими они представляются.