Наталья Александрова - Шкатулка Люцифера Страница 57

– У нас, у нас… господин Штольц принял его как какого-нибудь важного князя! Отдал ему лучшую комнату в доме… а по мне, так это никакой не богатый чужестранец, а шарлатан и мошенник… и денег на чай слугам дает самую малость…

– Не болтай лишнего, – оборвал его мастер Бернт. – Лучше проводи меня к этому господину!..

– Ох ты боже мой! – переполошился белобрысый. – Извините, господин, коли я сказал что обидное…

Он скрылся из окна, а через минуту дверь отворилась, и тот же болтливый слуга, низко кланяясь, появился на крыльце:

– Прошу вас, господин! Заходите, вас уже ждут!

Мастер Бернт со своим мальчишкой поднялись по крыльцу и вошли в дом. Белобрысый проводил их по темному коридору, подвел к узкой деревянной лестнице, ловко взбежал на второй этаж, распахнул перед гостями дубовую дверь и боязливо отступил в сторону.

Мастер Нотке вошел в просторную комнату.

Полы ее были застланы дорогими персидскими коврами, стены отделаны дубовыми панелями. В камине полыхал огонь, но, несмотря на это, мастера охватил нестерпимый холод.

Возле камина в глубоком кресле из черного дерева восседал человек в черном кафтане. Белые волосы падали на воротник, бесцветные глаза неподвижно уставились в огонь.

Услышав скрип двери, Черный Человек повернулся, взглянул на гостя. В прозрачных глазах заиграли отсветы пламени: в левом – темно-красный, в правом – зеленый. Рот, похожий на ножевую рану, приоткрылся, и тихий голос прошелестел:

– Здравствуй, мастер Нотке. Садись.

Черный Человек указал художнику на второе кресло.

Мастер подошел, опустился в него и, прежде чем заговорить, протянул руки к огню, чтобы согреться.

Однако от пылающих в камине дров исходило не живительное тепло, а смертельный, цепенящий холод, будто не камин был перед мастером, а окно, распахнутое в бескрайнюю ледяную пустыню, в ледяной ад.

Мастер испуганно отдернул руки, повернулся к хозяину.

Тот смотрел на него насмешливо.

– Будь как дома, мастер Нотке! Погрейся, отдохни с дороги, прежде чем мы приступим к делам. Не хочешь ли ты выпить грогу?

– Грогу? Не помешало бы… – Художник зябко поежился, кутаясь в свой кафтан.

Черный Человек негромко хлопнул в ладони, и из угла комнаты появился черный пудель. Пудель выступал на задних лапах, передними же поддерживал массивный серебряный поднос, на котором дымилась большая чаша с грогом. Подойдя к мастеру, пудель потешно поклонился и подал ему чашу.

Фриц, который примостился на скамеечке возле кресла хозяина, восхищенно присвистнул.

Мастер Бернт протянул руку за грогом, но тут по полу возле кресла скользнула мышь. Пудель тявкнул, попятился, не удержался на задних лапах и выронил поднос.

Чаша с пуншем опрокинулась, напиток разлился по ковру и тут же замерз, превратившись в хрупкую ледяную корку.

– Какой ты неловкий, Вильгельм! – раздраженно воскликнул Черный Человек и запустил в пуделя туфлей. Пес жалобно взвизгнул и скрылся за портьерой.

– Ну что ж, коли с грогом не вышло, приступим к нашему делу! – Черный Человек потер руки. – Итак, мастер Нотке, ты обдумал мое предложение и решил его принять…

В голосе его не было сомнений, он говорил о согласии художника как о свершившемся факте.

– Извините, почтенный господин! – прервал его художник. – Извините меня, но я не могу взяться за такую работу. Не по мне она, воля ваша, не лежит у меня к ней сердце.

– Что?! – прогремел ледяной голос, заполнив собою всю комнату. – Что ты сказал, ничтожный? У тебя не лежит к ней сердце? Да если я пожелаю, твое сердце вовсе перестанет биться!

Черный Человек протянул руку к художнику, и мастер Бернт почувствовал, как ледяные пальцы сжали его сердце. Он широко открыл рот, но не мог вздохнуть.

– Ты в моих руках, в моей воле! – воскликнул Черный Человек и разжал руку, отпустил сердце художника, как отпускают птицу на волю. – Ты сделаешь то, что я хочу, и получишь щедрую награду!

Художник молчал, пытаясь отдышаться, и заказчик, приняв это молчание за согласие, продолжил:

– Ты не можешь отказаться от моего заказа, ведь ты уже мой слуга, мой подданный. Ты стал им год назад…

– Я знаю, когда это произошло! – перебил художник Черного Человека. – Я знаю, в чем причина, и знаю, как освободиться от твоей власти!

Мастер повернулся к Фрицу и взял из рук мальчишки его ношу – тяжелый предмет, завернутый в цветную шелковую шаль.

– Что ты надумал? – произнес Черный Человек подозрительно. – Что это там у тебя, мастер Нотке?

Вместо ответа художник развязал шаль, сбросил ее, освободив шкатулку, отделанную жемчугом и перламутром.

– Я знаю, что ты получил власть надо мной в ту минуту, когда я взял у советника Вайсгартена эту шкатулку. Точнее, в ту минуту, когда я взглянул на сияющие камни и захотел обладать ими. Ведь твоя власть держится только на наших низменных желаниях – на жадности и зависти, на похоти и гордыне. Только на наших грехах держится твое могущество, Луи Циффер… Люцифер!

– Да, ты прав, – ответил Черный Человек неожиданно спокойно. – Моя власть держится на ваших грехах, на ваших пороках, на ваших низменных помыслах – но есть ли фундамент более прочный? Вот и сейчас – ты пришел, чтобы разорвать договор со мной, но не можешь решиться, ибо тебе жаль отдать эти камни…

И мастер Нотке почувствовал, что его собственные руки не слушаются его. Они жадно цепляются за шкатулку, прижимают ее к груди…

Крышка шкатулки сама собою откинулась, и мастер на мгновение ослеп от заполнившего комнату многоцветного сияния – сапфиры и топазы, гранаты и изумруды, алмазы и аметисты сверкали слепящим, пленительным блеском, а ярче всех камней сверкал огромный рубин советника Вайсгартена, яркий и огромный, как глаз дьявола…

Художник еще крепче прижал шкатулку к груди. Ну почему, в конце концов, он должен с ней расставаться? Почему он не может оставить ее себе, как законную плату за труд?

И в это мгновение где-то далеко, за окном комнаты, пропел петух.

Художник вздрогнул, сбросил с себя оцепенение.

Он захлопнул крышку шкатулки, поднял ее и бросил в камин.

И в ту же секунду ледяное пламя свернулось живыми клубками и уползло в дымоход, а следом за ним втянулись туда персидские ковры и парчовые портьеры, драгоценные кубки и блюда… и последним, с жутким, мучительным криком в дымоход улетел Черный Человек, богатый купец из Брюсселя Луи Циффер.