Ольга Морозова - Замок (сборник) Страница 6

После такой речи сердце моё чуть не выпрыгнуло из груди. Мне показалось, что я прокричала это «ДА» на весь замок. Я сказала, что искала его и только его, и что я испытываю те же чувства, что и он. И, конечно, я не против связать с ним свою судьбу, только не слишком ли мы торопимся? Мы ещё даже не познакомились с родителями. Он должен попросить моей руки, и мы объявим о помолвке. Я познакомлю его с отцом и мамой, он представит меня своим. Мы слишком мало знаем друг друга, чтобы так поспешно принимать решение. Он перебил меня и заткнул мне рот своей холодной ладонью. «Милая, — сказал он, — божественная любовь не знает слов „слишком“ и „мало“. Неужели ты не чувствуешь, что мы созданы друг для друга? Между нами пробежала искра, и ты не можешь этого не знать. Мне не нужно ничьего согласия, ни твоих, ни моих родителей, ты — моя, и я никому не отдам тебя. Забудь обо всём, только мы существуем, наша встреча не случайна».

Он действовал на меня, как наркотик. Я прильнула к нему, забыв обо всём, и вновь долгий поцелуй связал наши уста. Разум мой померк окончательно, я была согласна на всё. Он сказал, что хотел бы повенчаться со мной в пятницу, в ночь. Венчание будет тайным, никто не должен знать о нём, кроме нас. Потом, сказал он, когда ты вернёшься сюда опять, мы всё расскажем родителям, а пока это будет нашей тайной. Он не хочет отпускать меня в город, где множество соблазнов и я могу забыть его, и боится, что родители отговорят меня от свадьбы, пока я учусь, а ждать и думать, что со мной, у него нет сил. Но он знает, что, дав клятву перед алтарём, я никогда не нарушу её. В его словах был здравый смысл, а с другой стороны столько романтики, что у меня закружилась голова. Подумать только, тайное венчание! Не об этом ли я мечтала с детства, а теперь, когда мечта так близко, я испугалась? Боже мой, конечно нет, я не стану идти на поводу у предрассудков. И я дала согласие.

Потом, внезапно опомнившись, я спросила: «А как же платье? Где я возьму платье? И как вынесу его из дому?» Он счастливо засмеялся: «Об этом предоставь позаботиться мне. Ни о чём не думай, только приходи к одиннадцати часам вечера пятницы сюда. И скажи родителям, что ночуешь у подруги, чтобы они не волновались. Надеюсь, у тебя есть подруга без телефона, где-нибудь подальше?» Я кивнула. Такая действительно была. Она была инвалидом с детства, и я иногда ночевала у неё раньше, к тому же она жила в соседней деревне. Родители с радостью отпустят меня к ней, тем более что с начала лета я ни разу не была у неё, а она очень хотела меня увидеть. Ни у кого не возникнет подозрений. А утром я зайду к ней и от неё вернусь домой.

И вот, распрощавшись с Альбертом, я ушла домой, готовиться к пятнице. Он долго смотрел мне вслед, и воробьи чирикали вокруг него непрестанно, но он, казалось, не замечал их.

Домой я прилетела, как на крыльях. Остаток недели я посвятила родителям и их желаниям. Я делала всё, что они хотели, ела, спала, читала. А в четверг предупредила родителей, что в пятницу вечером пойду навестить подругу. Я сказала, что останусь у неё ночевать, так как давно не видела её, и хочу поговорить. Зная состояние подруги, и жалея её, понимая, что она лишена общения в должной мере, родители отпустили меня без колебаний. Укоры совести скоро утихли, я была слишком поглощена предстоящим.

В пятницу, ровно в одиннадцать часов вечера, я была у Альберта. На этот раз он провёл меня в комнату, в которой я ни разу не была ранее, и которая оказалась спальней с широченной кроватью в старинном стиле, с балдахином. Я не успела рассмотреть убранство комнаты, потому что на кровати лежало платье. Оно было неописуемой красоты, с открытыми плечами и пышной юбкой. Мне трудно передать всю его прелесть, я была как заворожённая. Рядом лежала фата из тончайшего шёлка, а на полу стояли сафьяновые туфельки, расшитые драгоценными камнями.

Наряд был прекрасен. Я даже пожалела, что меня никто не увидит. Словно прочитав мои мысли, Альберт прошептал мне на ухо, что не хочет, чтобы кто-то видел меня такой красивой. Вся моя красота должна принадлежать только ему. Наверное, в тот момент я обалдела от счастья и перестала адекватно оценивать действительность. Альберт вышел, сказав, чтобы я переодевалась, так как у нас мало времени. Я скинула одежду и попыталась надеть платье. Это оказалось довольно трудным делом. Платье явно было сшито не современными методами: в нём не было никаких молний и мне показалось, что даже не было машинной строчки. Но оно идеально подходило по размеру и сидело как влитое. Потом я надела туфли, которые тоже идеально подошли, и задумалась, что делать с волосами. Современные девушки, выходя замуж, обычно посещали парикмахерскую, но у меня был особый случай, и позаботиться о причёске пришлось самой. Я распустила волосы и надела на голову фату. Потом я посмотрела на себя в огромное зеркало, которое стояло тут же, в шикарной старинной раме, прямо на полу. Моё отражение понравилось мне, и лёгкий холодок страха от всего происходящего пробежал по моим членам.

Я позвала Альберта. Он тотчас же вошёл, как будто стоял за дверью. «Боже, как ты прекрасна!», — только и смог вымолвить он. Я попросила его затянуть корсет. Пока он занимался этим, я исподволь разглядывала его. Он был одет довольно необычно. Наряд его был скорее средневековым, хотя я плохо разбиралась в мужской одежде того времени. Я спросила его, почему он так странно одет, и где ему удалось раздобыть эту одежду? Может в театре? Он покачал головой: «Нет, дорогая, не в театре, я сшил это на заказ, я очень хотел, чтобы всё прошло необычно, чтобы ты навсегда запомнила венчание. Это платье для тебя и только для тебя. Это не игра, моя милая, и я хочу, чтобы ты это поняла». Потом он снял фату и надел на мои волосы золотую сетку и диадему. «Вот так гораздо лучше», — сказал он, и вытащил откуда-то из комода футляр.

«Возьми, это тебе, открой».

Я открыла, и меня ослепил блеск великолепных бриллиантов. «Это настоящие?», — спросила я. Он усмехнулся: «Ну что ты, конечно, нет. Разве я похож на богача? Хоть замок и достался нам по наследству, мы не так богаты». Не знаю, почему, но это обрадовало меня. Я очень не хотела стать игрушкой или предметом розыгрыша эксцентричного богача. Альберт надел мне на шею колье, я надела серьги, и наряд был завершён. Я снова заглянула в зеркало. На меня смотрела девушка из далёкого прошлого, очень красивая, но это была не я. Альберт казался удовлетворённым моим нарядом. Он взял меня за руку, и мы пошли вниз, к выходу из замка. Я хотела спросить, как мы доберёмся до церкви, но увидела возле ворот тройку вороных коней, впряжённую в карету, и осеклась. Альберт действительно всё продумал, и я больше не сомневалась в серьёзности его намерений. «А где же кучер?», — спросила я. Вместо слов Альберт сам вскочил на подножку и хлестнул кнутом так, что кони заржали и застучали копытами, готовые к скачкам. Он осадил их, слез, открыл дверь кареты и подал мне руку, чтобы я могла зайти внутрь. Потом он закрыл за мной дверцу, и я почувствовала, что карета тронулась. Мы быстро набирали ход. Лошади неслись всё быстрее и быстрее, я слышала только щелчки кнута и голос Альберта, погоняющего лошадей. Думать я ни о чём не могла, свист ветра за окном, казалось, выдувал все мысли. Я немного отодвинула штору, чтобы понять, куда едем. Но за окном мелькали перелески, ночь была чёрной, как шерсть кошки, и я ничего не могла разглядеть. Мне трудно сказать, сколько мы ехали, несколько минут или часов, время перестало для меня существовать.