Ричард Сенфорд - Зов Страница 6

С мамой она ничего не могла поделать. А вот что касается Ронды и Брайена… Было бы очень красиво позвонить им. И поддерживать отношения на такой ноте — как солидные люди. Ее психоаналитик одобрил бы такое решение.

— Я сейчас приду. — Она усмехнулась и проскользнула обратно в гостиную.

Ладно, какая разница, подумал Луис и стал подниматься по лестнице.

— Что? — спросил он, оглядываясь.

— Я ничего не сказала.

Она хотела было спросить его, что это был за звук, но передумала и, улыбнувшись, кивнула и сняла телефонную трубку. Нет, это не кашель и не вздох раздражения. Она услышала какой-то другой звук. Как будто кто-то пронзительно вздохнул пересохшим горлом.

Луис не улыбнулся в ответ, только внимательно посмотрел на нее и продолжал подниматься.

Дана держала трубку у уха и слушала ровный звук гудка.

Луис решил почистить зубы, пытаясь забыть об этом эпизоде. Он повернул старый медный кран, полилась вода. Такой холодной воды в городе не бывает. Дана будет делать то, что ей захочется, он это знал. Нет, не то, что захочется, а что она считает нужным делать. Так, вероятно, и должно быть. И нечего раздувать из мухи слона.

На секунду он задумался, стоит ли приглашать Ронду и Брайена. Они уже предлагали им приехать сразу после выигрыша в конкурсе. Тогда они это предложение всерьез не приняли, оно им казалось нереальным. Можно попытаться их еще раз уговорить. В Альпенхерсте на самом деле достаточно места.

Однако такие мысли и сопровождающее их чувство долга все равно оставляли неприятный осадок. Он достаточно хорошо относился к этим людям, но близкими они не были никогда. Между ними были принципиальные различия, из-за которых Луис постоянно ощущал свою финансовую ущербность. И хотя среди их друзей многие преуспели, однако это никак не отразилось на их поведении. Брайен и Ронда, напротив, никогда не говорили о деньгах, но их незримое наличие постоянно ощущалось. Луису казалось, что они участвуют в какой-то гонке и уже выбились из сил, но все равно бегут, движимые хитростью, злобой и неутолимой алчностью, хотя в гостиных и на вечеринках они держались спокойно, дружелюбно, лишь иногда выказывая нарочитое возбуждение, впрочем быстро сменяемое равнодушием.

Здесь было что-то другое. Ему не нравилось, как Брайен иногда смотрит на Дану. Луис знал, что она ему нравится, и в этом ничего плохого не было, но Брайен иногда не выключал этот взгляд вовремя, а это уже оскорбляло. И если уж быть до конца честным перед собой, именно поэтому возможный приезд Ронды и Брайена не вызывал у него большой радости. День-другой еще можно было вытерпеть, больше трудно.

Лучше об этом не вспоминать. Субботний вечер, подумал он. Их, вероятно, нет дома. Где они? В кино? Или танцуют в Фермонте?..

Дана стояла у угла дивана и считала звонки. Один… Она хотела, чтобы Ронда взяла трубку. Не то чтобы ей не нравился Брайен, но ей было проще разговаривать с женщинами. Это ведь естественно, верно? Два… Но с другом Луиса Томом ей было так же легко разговаривать, как и с его подружкой. Обычно после того, как первый лед таял, с мужчинами было легче разговаривать. Три…

А с Брайеном и Рондой все было иначе. Она вспомнила их последний обед вместе, когда они и передали им приглашения. Брайен проявлял к ней больший интерес, чем того требовали приличия. Дана чувствовала это и раньше. Он мог по-разному смотреть на нее, и иногда, думая, что она не видит, он бросал в ее сторону весьма красноречивые взгляды. И она вспомнила его взгляд, отразившийся в стеклянной дверце буфета, когда она выходила из гостиной за кофе в тот вечер. Четыре… Ответил автоответчик:

«Алло. Вам отвечает механическое чудо Брайена и Ронды Томас. Мы не можем подойти к телефону…»

Дана расслабилась, оперлась о спинку стула и стала ждать отбоя.

Она объяснила себе все очень просто: здесь невероятно хорошо, прямо как в раю. Может быть, они бы приехали, хотя бы на выходные? Повесив трубку, она почувствовала себя спокойнее…

— Как ты быстро, — сказал он.

— Их нет дома. Ночные пташки.

Хорошо, подумал он, но промолчал. Нетрудно представить себе, как бы им здесь было хорошо одним. Но будь что будет.

Лежа на спине, Луис разглядывал спальню. Потолок с деревянными покрытиями, бюро и шифоньер из темного дерева, камин, который они так и не разожгли, но еще разожгут — все это успокаивало. У них было завтра. Звук льющейся в ванной воды убаюкивал его.

В полудреме у него промелькнула мысль, что такая незатейливая деревенская жизнь была бы в принципе возможна. Только что для этого предпринять? Что сделать, чтобы остаться в этом доме? Уйти в строители? Выучиться на лесничего? Если он еще не слишком стар для этого. Неприятная мысль. И где бы они тогда жили? Уж конечно, не в Альпенхерсте, скорее в хижине у разбитой дороги.

Впрочем, сегодня это не имело значения, сегодня они были здесь. И будут просто спать в этой лесной глуши.

Вскоре Дана улеглась рядом и прижалась к нему. Сознание постепенно угасало. Ему показалось, что она приподняла краешек его сна и юркнула внутрь. Что-то сказала, он ответил, но уже через минуту забыл, что именно. Он ехал вверх по горной дороге, по обеим сторонам которой молчаливыми свидетелями стояли высокие деревья.

Они лежали в странной постели в большом беспорядочном доме, который, скрипя, устраивался на ночь. Через пять минут после того, как Дана легла рядом, они уже спали.

В городе, на улице Гоу, Брайен Томас прокручивал записи на автоответчике. Он повернул ручку громкости вправо, включил перемотку и затем воспроизведение. В глубине темной комнаты длинная серебряная шея лампы склонялась над подлокотником черного дивана из искусственной кожи. Матовый корпус стереосистемы отражал даже тусклый свет, подобно озерной глади в безлунную ночь, и этот отсвет лежал на низком треугольнике кофейного столика, стоящего перед диваном.

Слушая ее голос, он смотрел за окно, на ночную реку субботних огней, убегающих по улице Бомбард, и на белые здания района Марина, начинавшегося чуть дальше. Он слышал все, что говорила Дана, и даже больше. Даже ритм ее фраз, начинавшихся спокойно и плавно и затем убыстряющихся по направлению к новой мысли, умилял его. Это была ее обычная манера говорить. И эта интонация ей особенно шла и напоминала веселый перебор струн. Запись закончилась, он выключил автоответчик.

Душ, который он принял после долгой дороги, взбодрил, но сухой, как щепа для растопки, голос преследовал его и не давал покоя. Сказанные слова не уходили из памяти, отдаваясь ноющей болью. Вся надежда была на каберне. Сегодня он выпьет всю бутылку.