Брайан Стэблфорд - Карнавал разрушения Страница 63

— Они представляли себе Рай так же хорошо, как и Ад.

— Увы, не слишком отчетливо. Это часть проблемы. Но здесь не Ад — просто место за пределами жизни.

— Но все равно неуютное, — заметила Нелл. — Разве вам оно не кажется утомительным и лишенным духа?

— Утомительность — не есть то, от чего мы страдаем, — отвечал он. — Наша природа не позволяет нам осознавать, ничего не делая. Мы способны к осознанию, лишь когда действуем, и даже тогда… всегда проще действовать неосознанно, и даже отказываясь действовать, мы отказываемся сознавать даже наше собственное существование. Память — проблема всех существ, подобных нам. Мы легко забываем и редко останавливаемся, чтобы вспомнить что-то, воссоздать. Тот факт, что люди способны испытывать утомление — замечательная тайна для нас. Вы живете так недолго, что для нас — настоящая загадка понять: как вы вообще успеваете ощутить давление времени. Ты и представления не имеешь, до какой степени нам приходится концентрироваться, чтобы проникнуть в ваши жизни и ваши мысли.

Нелл огляделась. Двое полу-ангелов уже ушли по своим делам. Вдалеке виднелись другие тени, но они даже не делали попыток приблизиться к двум тронам. Окружающая местность показалась ей жалкой, охваченной запустением. Интересно, как она выглядит для тех, кому неизвестны понятия убогости и запустения. — Чувствуют ли ангелы себя когда-нибудь одиноко? — спросила она.

— Никогда, — лаконично ответил он — но после минутного раздумья добавил: — или почти всегда. У материальных организмов есть выбор, которого нет у нас. Вы можете отгородиться от компании себе подобных при помощи стен или просто расстояний. В нашем мире нет ни стен, ни расстояний… Манера, с которой мы отделяемся друг от друга, совершенно непохожа на человеческую. В каком-то смысле мы никогда не разделяемся. В другом смысле, мы не способны соединиться.

— Однажды, в очень циничную минуту мой дед сказал мне: ад означает оказаться навечно запертым в маленькой комнатке со всеми людьми, кого ты когда-либо любил.

— В этом случае комната необязательно должна быть маленькой, — сумрачно поправил ее Аид.

— Полагаю, чувством красоты вы тоже не обладаете, — проговорила она, рассматривая уродливые троны при тусклом свете.

— Это совершенно разные вещи, — не согласился он. — Красоту мы понимаем, и даже слишком хорошо. — Он снова принял загадочный вид. Нелл начало казаться, что теперь он хочет подвести черту в разговоре. Может быть, он не понимает, что такое утомление, но понимает срочность и необходимость. Прежде чем она задала еще вопрос, он произнес: — Как ты думаешь, сумеешь ты сыграть свою роль в этом спектакле, Нелл? Ты должна участвовать по своей воле, иначе ничего не получится. Тебе решать — действовать или отказаться.

— А в чем, конкретно, состоит моя роль? — спросила она.

— Ты послужишь своего рода якорем, — объяснил Аид. — Мы должны собрать информацию из разных источников — из разных миров — и это весьма поможет, если удастся сформировать фокусирующую точку . Вот что это за место, и вот кто мы такие — ты и я. Все так же просто, как я изложил. Ты готова это сделать?

— Сделаю все, что от меня зависит, — храбро произнесла она. — В конце концов, что еще мне остается, кроме как гнить в могиле? — Она старалась не дать Хозяину Подземного мира понять, какую жертву она приносит, отказываясь от экстатического распада в пользу жесткого зова необходимости.

«И кто я такая, в конце концов, как не обычная глина, сдобренная кровью Таллентайра и болью Лидиарда? Он прав — или нет? Если не мы, то кто? Если не сейчас, то когда? Как можно радоваться сладостному гниению и милому безопасному приюту, когда наши ангелы-хранители уже отперли окна миров за нашим миром и готовы спросить, что мы там видим?»

Интерлюдия вторая

Век Павших Героев

«И была та женщина облачена в пурпур и алые шелка, и украшена золотом, самоцветом и жемчугами, и в руках она держала золоченый кубок, полный своей мерзостью и блудодейством».

Век Героев, несомненно, закончился, прежде чем его истории были переписаны заново, дополнены фантазиями и аллегориями, и теперь могли служить предостережением и вдохновением для грядущих поколений героев.

Прометей, первый и величайший из героев, стал истинным полубогом, прославившимся всевозможными чудесами. Его имя было выбрано, чтобы символизировать предусмотрительность, в ознаменование триумфальной власти человеческого разума. Амбициозная чувствительность, которую люди научились называть трагедией, снабдила его архетипом всех сатанистских историй, в то время как подрывающая устои чувственность, получившая название комедии, придала ему иронический компонент в виде неудачливого близнеца. Имя его брата было Эпиметей, что означало запоздалое соображение .

Век Героев был абсолютно мужским. Охваченные жаждой и похотью парни, писавшие его истории, столь неохотно понимали истинную ценность своих женщин, что отказывались признать женские аспекты рода человеческого, пока боги не взревновали к потрясающим достижениям Прометея. С этой точки зрения, если верить этим примитивным архивистам, боги подготовили зловещий заговор, повернувшись спиной к человечеству.

Первая женщина, как писали эти вынужденные хронисты, была создана Зевсом, красоту свою получила от Гефеста и доставлена на Землю Гермесом, который уговорил излишне доверчивого Эпиметея принять ее в качестве своей невесты. Историки дали этой женщине имя Пандоры, и означало оно Все дары. Ее приданым был ящик, из которого она — по глупости, безрассудству или злому умыслу, если не в силу сочетания всех трех качеств — выпустила все злые черты, которые будут одолевать человечества на протяжении всей последующей истории, а именно: голод, болезни, войну и боль. Авторитетные источники разошлись во мнениях: является ли последний предмет в этом ящике — надежда — компенсацией остальных несчастий, или же это еще одно зло, которое следует добавить в список.

Пелорус, хорошо знавший Пандору и, наверное, даже некоторое время любивший ее, помнил все иначе. Он считал ее первой из женщин-героинь, которым никогда не отдадут должное, пока история в руках мужчин. Он знал, что, будучи известна под альтернативным именем Евы, она попала в беду, украв плоды с двух деревьев познания, хотя их охранял ревнивый ангел, почитавший эти деревья своей собственностью. И помогли ей в этом хитрый Змей и ловкий Паук.

— Если бы только люди, которым я дала эти плоды, осознали свою ценность, все могло быть иначе, — сказала она ему спустя некоторое время. — Но некий идиот по имени Адам откусил от первого фрукта, счел его горьким и выкинул прочь. Его последователи оказались достаточно тупы, чтобы доверять его суждениям, и отказались попробовать сами — и вот результат: залог мудрости гниет на земле, не будучи распробованным — и никем не охраняемый. Змей, Паук и я были вынуждены принять на себя всю тяжесть ангельской ярости. Змея приговорили к вечному ползанию по земле без ног и к презрению и страху со стороны людей. Паук был осужден на целую вечность неблагодарного труда по плетению паутины — и также беспричинное презрение людей. Меня же осудили целую вечность рожать в муках и терпеть презрение со стороны мужчин.