Елена Усачева - Большая книга ужасов – 43 Страница 66

– Ба! – завопил он, не дождавшись соединения.

– Если ты сейчас же отсюда не уйдешь, я позвоню в полицию! – Бабушка была категорична.

– Гимн! – Митька прижался лицом к холодному железу динамика. – Вспомни гимн! Какая там третья строчка в припеве?

Домофон мерзко зафонил, Митьку передернуло от неприятного скрипа.

– Спой его!

От отчаяния ему захотелось плакать. Он снова посмотрел наверх. В окнах уже никого не было… Брякнула эсэмэска.

«Предками данная мудрость народная», – значилось там. +491…

Пришедшее послание было полным бредом, но почему-то напомнило Митьке о том, как мама его вчера отчитывала.

Емцов пошел прочь, крепко сжимая кулаки. Хотелось драться, хотелось выплеснуть накопившуюся энергию, чтобы кто-то поплатился за поселившийся в его душе страх!

С Юркой они уже разобрались, теперь принялись за него. Андалузской мамашке зачем-то понадобилось, чтобы бабушка не пустила его домой. На улице тепло, он не замерзнет. Дождя нет. Что ей надо?! Письма он все написал, с бабушкой уже ничего плохого не случится, поправится – вон как резво носится по квартире!

«Неприятности, проблемы из-за родственницы…» – кто-то словно начал нашептывать ему прямо в уши.

Гадание! Все сбывается, как по нотам! А что он такого сделал?! Зачем леоновская мамашка к нему пришла? А-а-а! Они же обещали Аньку найти! И не нашли. Проверяет, не прячется ли Андалузия у него? Андалузия всех обманула! Как всегда. Смылась и записки не оставила.

Митька развернулся, собравшись опять пойти к своему дому. Нельзя предсказывать судьбу. Не от предсказаний она зависит. Будет так, как он сделает, а не так, как кто-то сказал. Ишь, ты! Неприятности ему нагадали! Да он сам кому угодно неприятности устроит!

Какой-то неприятный звук вдруг привлек его внимание. Кто-то качался на качелях. Но не сильно, а легонько, так, чтобы промокшие железяки потерлись друг о друга, поскреблись всеми своими ржавчинками, задели душу омерзительным скрипом.

Девчонка. Сидит на качелях, голову опустила. Капюшон куртки натянула чуть ли не до подбородка. Перекатывается с мыска на пятку, касаясь ногами земли. Взад-вперед. Скрип-скрип. Не спеша, чтобы мерзкий звук успел затихнуть где-то высоко в небе и вслед ему тут же полетел бы новый. Как позывные Морзе. Туда. В запределье.

На душе у Митьки все запело от радостного предвкушения. Сейчас он этой девке устроит веселую жизнь. Сидит у него во дворе и творит черт знает что!

Черт! Черт! Опять этот рогатый!

Он пошел к качелям. Кулаки, давно готовые к драке, сжались. Нет, бить ее он не будет. Просто вышвырнет с площадки, а потом уже придумает, как попасть к себе домой. Не вечно же там будет отираться Леонова-старшая! Побежит дочку свою ловить, вот тогда он и научит бабушку, как надо спасаться от неприятностей.

– Слушай, ты! – крикнул Емцов еще издалека. – Делать больше нечего? Шла бы ты отсюда!

Девчонка на мгновение замерла, прямые, как палки, ноги пятками уперла в землю. И вновь от протяжного скрипа у Митьки заложило уши. Нарушая все законы физики, медленно, очень медленно качели начали падать вперед, а потом с надрывным скрипом – до остановки сердца! – поехали по инерции вверх. Из-под черного платья девочки показались острые коленки. Она сильно наклонилась вперед. Чтобы не спеша выпрямиться.

«Были у тебя неприятности со здоровьем. Будет разбитое сердце и поздний разговор. Развеселит тебя известие. Обрадуют новости из казенного дома. Сердце успокоится… смертью!»

Митька не успел понять, кто перед ним. Он вообще ничего не успел сделать. Хотя нет, в последнюю секунду он понял, что за эсэмэска ему недавно пришла. Это была третья строчка припева гимна.

У Влада мерзли руки. С осени по весну кровь отказывалась циркулировать по его деревенеющим конечностям. Без перчаток он долго не протянет.

Куда, куда вы подевались?

Он уже заранее зяб. Стоило представить, как он выходит на улицу, и руки охватывала неприятная прохлада. В карманах уже дырки появились – до того старательно он запихивал туда кулаки.

Идти к Вербицкой ему не хотелось. Особенно после сеанса гадания. Но мерзнувшие руки были важнее, поэтому он повернул в сторону оранжевой высотки.

Воскресенье. Все должны быть дома.

Он прошел вдоль ряда бесконечных подъездов. В голове его навязчиво крутился гимн. И зачем Митька попросил его вспомнить какую-нибудь песню? Уж лучше бы они спели что-нибудь душевное, а тут – на каждом шаге хочется выпрямиться и честь отдать! Слова гимна Муранов помнил хорошо – каждый учебный год уроки музыки начинались с того, что они опять его учили.

Сначала Влад тоже, как и Митька, пропел мысленно припев, потом ему стало интересно – вспомнит ли он весь текст, все три куплета? Он бы, наверное, быстро их пробормотал и забыл, но каждый куплет тянул за собой припев. Он был просто монументальным и требовал полного завершения, иначе где-то «наверху» могли обидеться. Словом, занятие Влад себе нашел.

Дверь открыла женщина, выходившая на улицу, что было очень удобно – даже если Васька и захочет, не успеет от Муранова сбежать. На этаже ему снова повезло – дверь Васькиной квартиры была приоткрыта. Больше того – в дверном проеме торчал Василисин зад, обтянутый голубыми трениками.

Вербицкая мыла пол. Плохо сбалансированная дверь норовила закрыться, но Васька задом подпихивала ее. Домыв порог, она повозила тряпкой по половичку у двери. Убедилась в идеальной чистоте и выпрямилась.

От увиденной им картины Влад слегка обалдел. Васька была в топике и трениках, волосы подхвачены ободком и собраны в разлохматившийся хвост. От того, что она работала наклонившись, лицо ее раскраснелось, а глаза странным образом заблестели.

– Ты чего? – поудобнее перехватила тряпку Васька.

– Чего? – тут же забыл, зачем шел, Влад, а в голове у него, как набатный колокол, «завелся» очередной припев гимна.

– Пришел зачем?

– Василиса, ты с кем там? – вышла в прихожую Васькина мать.

Как же они были похожи! Наверное, когда вырастет, Васька станет такой же – высокой, крепкой, с густыми темными волосами.

– Как здоровье? – брякнул первое попавшееся на язык Муранов. Не гимн же ему начинать читать или петь, честное слово!

– О! Явился помочь навести в квартире порядок? – уперла руки в бока Васькина мама.

– А тебе так идет. – Влад оглядел хозяйственно-деловую одноклассницу – в школе Василиса была другой. Причесанной и, что ли, более беззащитной.

Васька еще сильнее вспыхнула, но мать не дала ей пустить тряпку в дело.

– Что же ты через порог разговариваешь? Заходи! Раз пришел, будешь шкаф чинить.

Васька фыркнула и ушла в квартиру. Надо было как-то осторожно попросить ее вернуть перчатки. А то еще Васькина мама что-нибудь неправильное подумает.