Юрий Ищенко - Одинокий колдун Страница 8

Они шли по Большому проспекту в сторону заводов и доков. Шли не по пустому полотну дороги, где блестел мокрый черный асфальт и вспыхивали разными огнями светофоры, опять таились, крались вплотную к домам. Держались в тени деревьев, под черными неживыми окнами. Полночь была, все нормальные люди давно спали, так и не узнав про всякие странные дела соседей. И сам Егор короткими скрытными перебежками, от куста к стволу, от газетного киоска к бочке с квасом, затем к обшарпанному углу дома с вываливающимися кирпичами — воровато, умело преследовал мужиков.

Через несколько кварталов на проспекте был сквер, старый и большой, он тянулся от Большого до Среднего проспекта. С одной стороны сквера высились красные старинные здания, в которых теперь была больница и морги. С другой — пожарная часть со смешной, тоже дореволюционной, вышкой и большими гаражами.

Когда-то сквер был густо засаженным парком, сразу после войны его решили окультурить — повалили сотню деревьев, разбили цветники, сделали дорожки, посыпанные гравием, расставили скамейки и бетонные статуи физкультурников и пролетарских вождей. Но все эти признаки культуры катастрофически быстро дряхлели и разваливались. От асфальтовой аллеи осталась каменная крошка, от скамеек — остовы с торчащими железками. Цветники затоптали, на месте цветов привольно размножались сорняки, а вслед за ними потянулись тоненькие топольки, дубки и клены. Сохранилась деревянная эстрада, торчащая среди дикого приволья черной от мокроты и гнили ушной раковиной.

Мужики походили по скверу, отыскивая только им известное укромное место. Егор уже подумал, что они тайные юннаты (юные натуралисты, он тоже чуть-чуть в кружок ходил, в Дом Пионеров), потому что они зачем-то щупали землю, кусты, стволы деревьев, тихо споря между собой. Считали шаги от ограды до неизвестных Егору ориентиров. Затем истопник достал из громоздкого свертка что-то длинное, прут или дрын, примеряясь, потыкал дрыном землю в нескольких местах. И, наконец, с размаху засадил палку в землю (и тут Егор догадался, что истопник притащил в сквер те заточенные колья, что он видел в котельной). Истопник занес над головой большой деревянный молоток и стал им махать, забивая кол в землю.

Зачем? Чего они делают, да еще холодной ночью и в глухом, заброшенном сквере? Егора даже залихорадило от любопытства. Сам сквер, сплоченные старые деревья, с искривленными, вытянутыми по ветру стволами, шумными, еще густыми кронами, казалось, недоумевал и понемногу кипятился. Зашелестела, забилась листва, посыпалась охапками с верхушек деревьев. Какие-то вихри понеслись по тропинкам среди тесных зарослей, сминая кусты и бурьян, подкидывая вверх сор и опавшие листья.

У лежавшего под кустом жасмина Егора что-то зачесалось в животе, потом закололо, да так больно, будто на ежа лег. Пощупал рукой под собой, ничего не обнаружил и решил потерпеть. Сперва, когда он пошел в сквер вслед за мужиками, то почти не боялся, твердил себе — я же не один, вон совсем рядом два взрослых дяденьки. А теперь он и их чудачеств боялся (а если они здесь мертвого закопали, а теперь ищут? Или что-нибудь еще жуткое), и ветра, и грозных, волнующихся старых деревьев. «Может быть, напились денатурату, — рассудительно думал мальчик. — И лезет им в голову что попало, а я как дурак потащился следом». Егор помнил, как недавно у них в коммуналке сосед на неделю запил, потом выскочил из своей комнаты с топором и стал на кухне за тараканами охотиться — рубил насекомых здоровенным колуном! И соседок тоже за тараканов принял — но тут уж одна из новых тараканих ему как скалкой промеж глаз зафунделила... С белой горячкой и сотрясением мозга соседа на месяц в больницу положили.

От воспоминаний его грохот отвлек. В сквере уже настоящая буря разразилась. Бились под тяжелым ветром деревья, пригибаясь к самой земле — старые окаменелые стволы грузно шатались и трещали, а легкие однолетки вырывались с корнями и летали по скверу. Вместо дождя и града падали со стуком оторванные ветром сучья. Егору даже стало казаться, что зашевелились и вспучились сами корни деревьев. Он крепко вцепился в свой куст, зажмурившись от летящего сора и мечтая лишь не улететь вместе с деревьями, травой и листьями... И слышал, что истопник истово продолжает вбивать колья, не обращая внимания на лихорадочное ночное ненастье. Тогда и мальчик решил не трусить, открыл глаза.

Толстый приятель скинул плащ, бросил на землю и встал на него коленями. На нем заблестела странная одежда, вся в узорах и украшениях. Толстяк поцеловал крест, висящий на животе, зажег с третьей попытки свечу, оберегая ее от ветра ладонью. Только сейчас Егор понял, что это самый настоящий поп. Он попов в жизни не видел, думал, они перевелись совсем.

— Господи, иже еси на небеси, да святится имя твое, да будет воля твоя, ныне и присно во веки веков... — громко бормотал поп.

Егор очень удивился, что тот не боится милиционеров или врачей, за такие чудачества и за пропаганду мракобесия (как выражалась его учительница) в психушку могли отвезти.

Под мальчиком что-то завозилось, он подумал, что это крот, хотел отползти в сторону. Но не успел — это что-то вдруг крепко, больно и страшно ухватило его за лодыжку левой ноги. Егор с воплем дернулся, пытаясь рассмотреть в темноте, что это было — но никого подкравшегося, ни собаки, ни человека не увидел. Его схватили из-под земли! Ему казалось, что там, внутри, в сырой вонючей глине кто-то возится и злорадно шипит. Мальчик пробовал — пнуть невидимого врага, попытался вскочить, но упал из-за сильного рывка. Егор катался по земле, крича и плача от ужаса. К нему бежал истопник.

— Помогите! Мне ногу схватили! Больно, освободите, спасите! — умолял истопника мальчик.

Истопник подхватил его подмышки, потянул, пытаясь оттащить от куста. То, что держало Егора за ногу, не поддавалось, наоборот, рывками тянуло ногу к себе, куда-то в рыхлый развороченный холмик земли. Старик стал изо всех сил пинать по руке, или отростку, или лапе, держащей ногу, а увидев, что и пинки не помогают, — выхватил из кармана нож и несколько раз рубанул им по земле вокруг схваченной лодыжки. И Егора отпустили. Он сам проворно отполз подальше, тут же подумал, что и здесь могут схватить. Вскочил на ноги и, по-глупому пританцовывая, побежал к мужикам.

— Я нечаянно, я хотел с вами... — лепетал Егор, опасаясь получить от спасителя взбучку.

Священник посветил свечой, чтобы истопник мог осмотреть лодыжку у мальчика. Мужики переглянулись, ничего не говоря Егору, и засобирались в обратную дорогу. Он смог дойти до двора сам, хотя от некоторых опасений ослабел и спотыкался. Ведь он раскрыл их тайну, а они не колотят, не упрекают, — может быть, решили пристукнуть потихоньку в своей котельной? А труп в Неву! Как дошли до котельной, Егор сел на топчан, закрыл глаза и стал ждать: будь что будет, все равно снаружи, во дворе с Вандой или в пустой комнате с крысами и клопами, еще страшнее и опаснее.