Салават Асфатуллин - Экономическая безопасность страны Страница 18

Не секрет, что российское Правительство является банкротом по своим обязательствам перед населением страны. С точки зрения бюджетного финансирования не выполняется ни один из законов, которые определяют нормативы финансирования социальной сферы, – ни в части зарплаты работникам бюджетной сферы, ни в части обязательств перед здравоохранением, ни в части обязательств перед наукой и культурой. Ничего удивительного в этом нет. Исполнительная власть абсолютно равнодушно относится к мнению граждан, поскольку даже через представительный орган – Государственную думу, которая должна защищать их интересы, при наличии в ней проправительственного большинства, жители страны теряют всякую надежду на контроль за деятельностью кабинета. И таким образом ломается сама основа демократии.

Сергей Глазьев в статье «Мы можем иметь устойчивый рост, но…» пишет: «Скажем, есть решение Конституционного Суда, приняты законы, которые определяют обязанность Правительства восстановить вклады в Сберегательном банке по их реальной покупательной способности на середину 1991 г. Но Правительство и здесь уклоняется от своей обязанности и в то же время пытается полностью выплачивать все кредиты, все долги перед иностранными кредиторами. То есть оно пренебрегает интересами собственного народа в пользу международных кредитных организаций. Но даже это не спасает его от признания одним из самых неэффективных, с точки зрения западных экспертов, правительств. Возникает вопрос: а нужно ли России такое Правительство? Ответ на него очевиден.

С сожалением приходится признать, что Правительство не компетентно в решении не только социальных, но и экономических проблем. Возьмем в качестве примера кризис заработной платы. Откуда он возник, почему в 17 регионах страны чудовищные долги по зарплате перед учителями и врачами? Почему не хватает денег на военную реформу и финансирование решения чеченской проблемы? Где взять деньги? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо уяснить, что сегодня Правительством реализуется экономическая политика статус-кво, то есть оно стремится «сохранить все как есть», как сложилось до 1998 г. Такая политика реализуется главным образом в сфере законодательного закрепления пропорции распределения национального дохода. Все помнят, как была проведена налоговая реформа, снижен подоходный налог до тринадцати процентов. С самого начала было понятно, в чьих интересах предпринимается эта реформа. Ведь она не освободила от налогового бремени предприятия, но зато дала возможность тем, кто уходил от уплаты налогов, легализовать свои доходы.

Понятно, в чьих интересах проводится эта политика. И естественно, никакого доверия не может заслуживать Правительство, отстаивающее в первою очередь интересы самых богатых граждан – так называемых олигархов. Ярким тому примером является либерализация валютного регулирования, которой добивается сегодня наше правительство. То есть, вместо того, чтобы ввести эффективные механизмы контроля за движением капитала, пресекать его нелегальный вывоз из страны и сохранять доходы внутри страны, нам предлагается отмена валютного контроля.

Выгодно это для экономики страны? Позволит эта мера поднять заработную плату учителям и врачам? Нет. Тогда для чего нам идти на это? Ответ прост: Правительство в очередной раз проявляет трогательную заботу о самых богатых гражданах, презрев интересы остальных. Дело в том, что из 280 млрд долл., вывезенных из России, большая часть, а именно 180 млрд долл., была перемещена нелегально. Так вот, собственники этих денег сегодня опасаются преследования со стороны международных финансовых контрольных структур, которые прямо заявляют о том, что деньги, источник происхождения которых неясен, будут замораживаться, арестовываться и выводиться из обращения. Поэтому олигархам нужно как можно быстрее отменить валютный контроль и легализовать суммы, вывезенные из страны. И государство идет им навстречу.

Ситуация, сложившаяся в нашей стране, весьма нетипична для современной экономики. Если за последние пятьдесят лет основой экономического роста мировой экономики стал научно-технический прогресс и на его долю в развитых странах приходится 90 % роста валового продукта, то в России за последнее десятилетие мы наблюдаем совершенно иную структуру экономического роста. Две третьих национального дохода формируется за счет природной ренты, вклад научно-технического прогресса упал до пяти процентов. Это означает только одно: мы все последние годы проедаем научно-промышленный и ресурсный потенциал и сошли с магистральной траектории экономического развития. Долго это продолжаться не может. Действительно, коль скоро, теряя научно-технические возможности генерировать экономический рост за счет введения новых интеллектуальных достижений, мы взамен ничего не получаем, то по мере исчерпания накопленного ранее научно-производственного потенциала страна теряет и самостоятельные источники экономического развития.

Причина схода нашей страны с траектории современного экономического роста заключается прежде всего в стратегических ошибках, которые были допущены в ходе экономической реформы. Неправильная организация реформы привела к хаосу и развалу технологических цепочек, через гиперинфляцию предприятия потеряли оборотные средства, а население потратило сбережения. Одновременно практически прекратили работать механизмы поддержки научно-производственного потенциала.

Нетрудно сделать прогноз, что такой способ организации хозяйства, который сложился в России и в особенности в наших сырьевых отраслях, бесперспективен для будущего развития страны. Дело в том, что ни одна сколько-нибудь большая страна не может сегодня устойчиво развиваться исключительно на базе сырьевой специализации. В условиях современной глобальной экономики обмен между регионами и странами носит неэквивалентный характер. Ведь научно-технический прогресс превратился в главный фактор экономического роста только после того, как стало понятно, что внедрение передовых технологий, новых видов продукции является не только основным фактором конкурентоспособности продукции, но и главным источником получения прибыли.

Доля интеллектуальной ренты, т. е. сверхприбыли, которая образуется за счет внедрения новой техники, на рынке современной наукоемкой продукции достигает пятидесяти процентов цены. Поэтому те, кто умеет создавать новые технологии, получают сверхприбыль. Те, кто не умеет этого делать, вынуждены оплачивать сверхприбыль другим за счет продажи сырьевых ресурсов и своего дешевого труда. Соответственно, не имея устойчивых доходов и способности создавать новую технику, страны сырьевой специализации постоянно теряются. Они, по сути, за счет своей природной ренты, за счет продажи невоспроизводимых природных ресурсов своих стран обеспечивают сверхприбыли иностранных монополий, финансируя таким образом экономический рост других государств.

К сожалению, в такой ловушке сырьевой специализации мы сегодня оказались и если ситуация в ближайшие годы не будет переломлена, едва ли можем рассчитывать на темпы роста больше двух процентов в год. Это те темпы, которые нам дает мировой рынок, диктуя спрос на российское сырье.

Невозможно продолжать развиваться с такими уровнями доходов, с такими уровнями инвестиций еще десятилетия, нельзя и в дальнейшем соглашаться на увеличение разрыва между Россией и зарубежными странами по уровню технического и производственного развития.

Нет никакой надежды, что деятельность сегодняшнего правительства позволит переломить ситуацию. Этот пессимизм вызывает даже беглый взгляд на правительственные решения.

Вместо того, чтобы природную ренту, то есть сверхприбыль от эксплуатации природных месторождений направить в доход бюджета, о чем говорилось и президентом, и нами многократно, большинство в Государственной думе проголосовало за налог на добычу природных ископаемых, а правительство упорно лоббировало такое решение. То есть получается так, что сверхприбыль, которая образуется благодаря эксплуатации уникальных месторождений, облагается обычным налогом на прибыль, хотя во всем мире от 70 до 90 % такой сверхприбыли изымается в доход государства.

Причем чем выше уровень развития государства, тем больше доля сверхприбыли, которая идет в казну. Например, в Норвегии 90 % природной ренты от эксплуатации месторождений углеводородов уходит государству. У нас же через механизмы налога на прибыль изымается не более 20 % плюс экспортная пошлина. В результате, наверное, максимум одна треть природной ренты разными способами остается у государства. Остальное идет в карман недропользователя. Все это происходит на законном основании. То есть расхищение богатств страны осуществляется под прикрытием Правительства и большинства Государственной думы, которые принимают соответствующие законы.