Салават Асфатуллин - Экономическая безопасность страны Страница 19

При этом любопытно отметить, что объем природной ренты, который генерируется российской добывающей промышленностью, составляет, по разным оценкам, 25–30 млрд долл. И примерно на такую же сумму идет вывоз капитала. То есть сверхприбыль, которая формируется при недропользовании и эксплуатации природных ресурсов, не возвращается обратно в страну. Инвесторы, которые смогли бы за счет этой прибыли раскрутить наукоемкие отрасли, создать новые рабочие места, этого не делают. Они ограничиваются только тем, что возвращают в Россию то, что необходимо для поддержания добычи, для поддержания источника получения доходов. А сверхприбыли остаются на офшорных счетах.

Налоговая реформа фактически эту ситуацию закрепила. Когда был введен налог на добычу полезных ископаемых, к издержкам производства попросту добавили акциз в виде этого налога, т. е. обложили не природную ренту, не сверхприбыли, а производителя или в конечном итоге, потребителя. То есть этот налог просто включается в цену. И, таким образом, сверхприбыль остается в карманах у недропользователей, а потребитель платит дополнительный налог на добычу полезных ископаемых. Ничего, кроме вреда для обрабатывающей промышленности и экономического роста, такая схема налогообложения не дает. Иначе говоря, тем, кто заинтересован в сложившейся системе распределения национального дохода, удалось добиться главного: зафиксировать законодательно присвоение природной ренты, которая должна и по нашей Конституции, и по логике вещей идти в доход государству – ведь недра принадлежат всем. С этим никто не спорит, но сверхприбыль от эксплуатации природных недр почему-то у нас приватизируется кучкой граждан.

Аналогично получилось с Земельным кодексом. Он должен был бы способствовать не только эффективному обороту земли под государственным контролем, но и дать механизмы изъятия земельной ренты. Вместо этого Кодекс открыл дорогу приватизации городских земель, а значит, и приватизации земельной ренты в городах. Благополучие Москвы, например, во многом основано на земельной ренте. И в этом примере прослеживается проводимая государством политика статус-кво – сверхприбыль остается у тех, кто имеет контроль за уникальными природными ресурсами, и от них государство ничего не получает.

Такая же ситуация с электроэнергетикой – огромная природная рента сегодня формируется в гидроэнергетике за счет работы природной силы и тех инвестиций, которые были сделаны в сооружения гидроэлектростанций раньше. Но механизмов изъятия этой прибыли нет. Наоборот, в ходе реформы РАО «ЕЭС» предполагается приватизировать крупные генерирующие станции и, по сути, закрепить присвоение этой природной ренты в руках тех, кто контролирует соответствующие структуры.

Мы многократно предлагали меры по оздоровлению экономики. В основе их лежат перераспределение части прибыли олигархов в пользу государства и использование имеющегося потенциала российской экономики. Но правительство и слышать не хочет о малейшем ущемлении интересов самого богатого класса. В то время как, задействовав имеющийся потенциал, мы можем рассчитывать на устойчивый экономический рост с темпом не менее 10 % по объемам промышленного производства и не менее 25 % по динамике производственных инвестиций. А если бы правительство приняло наше альтернативное предложение по бюджету, мы бы сегодня уже имели среднюю зарплату у учителей и врачей 4,5 тыс. руб. в месяц, а среднюю пенсию – до 4 тыс. руб. в месяц. Пока же правительство, расточая богатства России, ведет страну в небытие» [РФ сегодня. № 18. 2002].

Экономическая политика – фундамент любого государства. В очевидности этого тезиса особенно убеждаешься во времена смутные и нестабильные, когда цены растут каждый день, а уверенности в ближайшем будущем не прибавляется. Таково мироощущение подавляющего большинства граждан России.

Между тем и после Гражданской, и после Великой Отечественной войн потребовалось гораздо меньше времени, чтобы люди почувствовали на своем быте и в повседневной жизни верность выбранной экономической стратегии. Так правильной ли дорогой мы идем? Немецкий философ и социолог Ральф Дарендорф, анализируя происходящие изменения в странах Восточной Европы, писал в конце 80-х годов: «Изменение всего сразу – денежного обращения, отношений собственности, внешнеторговых отношений и т. д., скорее всего, будет иметь разрушительный эффект». Так и вышло…

Вот как состояние и перспективы экономической политики России анализирует первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике, предпринимательству и собственности, профессор, академик РАЕН Владимир Гусев: «Уже утвердилось мнение, что никакой экономической (промышленной) политики в России сегодня нет. В данном случае я ничего не выдумываю и не занимаюсь радикализмом – об этом совершенно официально сообщают власти. У нас праволиберальное правительство, не признающее никаких программ управления, и прежде всего управления производственной сферой. Главенство производства не признается, а считается, что все проблемы счастливо разрешатся в сферах распределения и перераспределения.

Как известно, существуют две концепции экономического развития. Большинством руководителей промышленной сферы, Российской академией наук, известными всему миру учеными – Дмитрием Семеновичем Львовым, Леонидом Ивановичем Абалкиным, Николаем Яковлевичем Петраковым – поддерживается идея, что в основе экономической политики должна лежать забота о производственной сфере. И эта забота выражается в госуправлении, финансировании и подготовке кадров. Но в действительности у нас властвует другая концепция – дирижирование «музыкой рынка». Производство само собой, кто выживет, тот пусть считает себя счастливым и идет в церковь (или в какой-либо иной храм) молиться. А все остальное – трын-трава! Но такая экономическая политика – это вчерашний и позавчерашний день, она совершенно не присуща передовым странам, а главное, она проводится не в интересах государства и населения. Посмотрите, в США (а это все равно что обращение к Всевышнему) в докладе президента о научно-технической политике – это главный экономический документ государства – определяются приоритеты научно-технического прогресса, его стратегические направления. Японцы планируют свою экономическую и научно-техническую деятельность на десятилетие вперед, французы – на семилетие.

В результате нынешней экономической деятельности, которую можно назвать «рыночно-хаотической», проявляются страшные тенденции. Наша экономика становится все более и более олигархической. Идет тотальный передел собственности, который прикрыт «священным» словом «реформа». Что стоит за этим словом, что предусматривает реформа, на что она направлена, каковы ее экономические последствия – это не важно. Вас спрашивают: «Здравствуйте, Вы за реформы?» И попробуйте сказать, что нет, – служебной карьере придет конец.

Все последние преобразования, в том числе реформы МПС, РАО «ЕЭС», ЖКХ, – это передел собственности. То есть передача госактивов в руки частных лиц и акционерных обществ. По данным газеты «Фигаро» и ряда английских изданий, сейчас в руках олигархического капитала России находится 85 % собственности. Олигархи присваивают себе сверхприбыль за счет недоплаты труда, эксплуатации природных ресурсов, и темпы их обогащения у нас такие, каких не знает мир. У Романа Абрамовича капитал за год увеличился в два раза. А в конце февраля (2003 г.) мир облетела «радостная весть» – теперь в России 17 миллиардеров. В прошлом году – было восемь.

Экономическая деятельность нашего Правительства не направлена на развитие национальной промышленности, сельского хозяйства, транспорта. Государство ушло и из экономики, а ведь оно должно быть не только политическим институтом, но и экономическим! Оно должно управлять той собственностью, которая ему все еще принадлежит. Иной раз государству выгодней свою собственность сдать в аренду, чем, предположим, ее продать. Потому что продажа состоится только раз. Аренда – вечна. Дело в том, что сама собственность индифферентна к рынку. Это вещи не одного порядка. Может быть частная собственность, а рынок не работать. Эффективность экономики не зависит от формы собственности, а зависит от уровня управления. В конце концов, слово «правительство» произошло от слова «править». А если оно этого не делает, тогда нужно называть его другим словом…

Что же мы имеем социальным итогом нынешнего «правления»? Экономическая деятельность исполнительной власти сейчас абсолютно не отражает интересы населения. На недавнем заседании правительства одобрена концепция социально-экономического развития России до 2005 г.

Повышение размера трудовой пенсии с апреля 2003 г. составит в среднем 150 руб. – примерно 10 %, как заявил Михаил Касьянов. А инфляция – 10–12 % в год, и это при самом благополучном раскладе. Такая «прибавка» – постыдная цифра, недопустимая в нормальном государстве. У пенсионеров – 150 руб., а у Романа Абрамовича удвоение капитала. И, наконец, экономическая деятельность правительства не делает обороноспособность страны достаточной для защиты наших интересов.