Яков Паппэ - Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономические хроники 1993-2008 гг. Страница 56

Таким образом, остаются версии политические. И здесь придется домысливать, хотя и опираясь на общеизвестные факты. А факты эти следующие.

Во-первых, в 2002–2003 гг. для общественного мнения и в стране, и за рубежом М. Ходорковский стал превращаться в отечественного предпринимателя номер один, а ЮКОС – в лидера российского бизнеса. На самом деле и компания, и ее владелец были лишь в ряду крупнейших, но хорошо поставленный международный пиар и потребность мировых финансовых рынков в новых «российских звездах» [89] сделали свое дело.

Во-вторых, темпы роста капитализации ЮКОСа были действительно впечатляющими и имели под собой реальные основания – быстрое увеличение добычи и обещание миллиардных дивидендов. (Аналогичные суммы тогда выплачивала только «Сибнефть».)

В-третьих, акционеры ЮКОСа стали инвестировать в политические ресурсы нового типа – структуры гражданского общества. Они выступили учредителями и спонсорами многих негосударственных образовательных, научных и экспертных организаций. Открыто оппозиционными они, конечно, не были, но с логикой выстраивания всевозможных вертикалей имели мало общего (напомним хотя бы про фонд «Открытая Россия»). И это в ситуации, когда на протяжении всей постсоветской истории преобладающей формой общественной деятельности крупного бизнеса и его представителей была благотворительность (добровольная и не очень) или в лучшем случае поддержка государственных вузов и их студентов.

В-четвертых, ЮКОС по сравнению с другими бизнес-структурами был наиболее активным лоббистом и в Государственной думе, и в Совете Федерации, и в структурах исполнительной власти. Вдобавок стиль этого лоббизма существенно отличался от сложившегося. М. Ходорковский, пожалуй, единственный из бизнесменов, кто при общении с руководителями страны выступал с позиций не просителя, а партнера по переговорам. Напомним также беспрецедентно жесткую кампанию в СМИ против законодательства о Соглашениях о разделе продукции (СРП), в которой они приравнивались к Октябрьской революции 1917 г. и Беловежским соглашениям о ликвидации СССР.

И наконец, чистая политика. Во время предвыборной кампании к думским выборам 2003 г. ЮКОС и его акционеры были, по общему мнению, основными спонсорами оппозиции в лице «Яблока» и КПРФ. Причем список связанных с ЮКОСом кандидатов был весьма длинным [90] . Но, вероятно, еще более важно следующее: в ряде интервью М. Ходорковский заявлял, что достиг в бизнесе всех своих целей, намерен в течение нескольких лет отойти от него и заняться общественно-политической деятельностью. И в СМИ сразу же заговорили о нем как о будущем кандидате на пост председателя правительства [91] .

Похоже, перечисленные обстоятельства побудили власть считать, что М. Ходорковский действительно имеет самые серьезные политические амбиции, причем, в отличие от Б. Березовского и B. Гусинского, способен подкрепить их немалым количеством свободных и абсолютно легальных миллиардов. А следовательно, представляет существенную опасность для выстраиваемой политической и административной системы, которая не предполагает наличия внутри страны никаких по-настоящему автономных игроков. Конечно, мы, как, впрочем, и любой другой внешний наблюдатель, не можем претендовать на то, что данная конструкция описывает действительные мотивы политического руководства России. Однако предложить другое непротиворечивое объяснение не можем.

Методы налоговой оптимизации, за использование которых преследовался ЮКОС, были общими для большей части отечественных нефтяных компаний и состояли в следующем. Центрами прибыли делались юридические лица, формально не аффилированные с основной структурой и расположенные во внутренних офшорных зонах – регионах со льготным налогообложением прибыли. Простейший механизм ухода от налогов базируется на технологии нефте добычи. Схематически он выглядит так. Из скважин поступает не нефть, а ее смесь с водой – так называемая нефтесодержащая, или скважинная, жидкость. Вода удаляется на специальных технологических установках перед подачей нефти в систему магистральных трубопроводов. Эти установки выводились с баланса нефтедобывающих предприятий и передавались в собственность офшоров, и формально именно у последних впервые появлялась нефть как товар, имеющий рыночную цену. А скважинная жидкость рыночной цены не имеет и потому могла продаваться сколь угодно дешево.

В мае 2004 г. Басманный районный суд Москвы, рассматривая иск Федеральной налоговой службы к ЮКОСу, признал, что являвшиеся центрами прибыли офшорные фирмы аффилированы с ответчиком и, следовательно, все сделки с ними не имели реальной экономической цели, а совершались только для уменьшения размера налогообложения. Это решение позволило доначислить ЮКОСу 99 млрд руб. налогов за 2000 г. (Немедленно вслед за этим Федеральная налоговая служба выставила претензии на 120 млрд руб. за 2001 г.)

Само решение суда, несмотря на внушительность суммы, еще ничего не предопределяло. При сложившихся в 2004 г. ценах на нефть и капитализации ЮКОСа существовало множество способов выплатить образовавшийся долг государству без сколько-нибудь разрушительных последствий для нефтяной компании и радикального изменения положения ее основных акционеров. Приведем три наиболее очевидных. Во-первых, мировое соглашение, по которому долг в течение нескольких лет выплачивается из текущих доходов нефтяной компании. Во-вторых, продажа какой-то части акций «Сибнефти» либо на рынке, либо тому покупателю, которого укажет государство (например, «Газпрому», что и было сделано позднее). В-третьих, допэмиссия акций самого ЮКОСа, которая наверняка бы нашла своих покупателей. Но все это предполагало, что целью государства действительно был возврат недоимки.

Цель, однако, была совсем другой. Поэтому Федеральная налоговая служба для погашения долга потребовала ареста и продажи части имущества должника. В качестве этой части был выбран «Юганскнефтегаз», на который приходилось около двух третей добычи ЮКОСа. Суд согласился с этим вариантом, и в конце 2004 г. «Юганскнефтегаз» был продан «Роснефти» за 260 млрд руб. (9,35 млрд долл. по курсу на момент продажи) [92] .

Цена, за которую продавался «Юганскнефтегаз», была не просто сильно занижена, а специально назначена меньше, чем признанная на тот момент сумма долга ЮКОСа. Таким образом, нефтяная компания продолжала оставаться должником государства, но теперь уже безнадежным. Генерируемых денежных потоков компании, лишенной своего главного актива, не могло хватить на выплату оставшегося долга, накапливавшихся пеней и штрафов, а также доначислений налогов за более поздние годы. Биржевые котировки акций ЮКОСа упали многократно, а кроме того, вряд ли можно было найти желающих стать стратегическими партнерами опальной компании. Что касается «Сибнефти», то Р. Абрамович достаточно быстро вернул себе и своим партнерам 73% ее акций, расторгнув в суде сделку по их обмену на акции ЮКОСа, а 20%, остававшиеся в собственности последнего, уже ничего не решали.