Яков Паппэ - Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономические хроники 1993-2008 гг. Страница 55

Создаваемая компания сразу стала бы недосягаемым лидером российской нефтяной промышленности. Прогноз по добыче на 2003 г. составлял 115 млн тонн (около трети от общероссийской), по переработке – свыше 50 млн тонн. Кроме того, вполне вероятным было присоединение в недалеком будущем «Славнефти», чьи акции были поровну разделены между «Сибнефтью» и ТНК. Создаваемая компания была также очевидным претендентом на роль абсолютного лидера по капитализации среди всех российских компаний.

На следующий день после объявления о планах объединения состоялась встреча М. Ходорковского и президента «Сибнефти» Е. Швиндлера с президентом России В. Путиным. Эта встреча была однозначно воспринята как одобрение сделки со стороны политического руководства. Процесс объединения был запущен сразу же после официального объявления и формально завершился примерно через полгода. Но к этому моменту ситуация изменилась кардинальным образом.

В июле 2003 г. арестовали главу МФО «Менатеп» П. Лебедева. Ему предъявили обвинения, связанные с приватизацией ОАО «Апатит» в середине 1990-х гг. Дело о невыполнении условий залогового аукциона по «Апатиту» было возбуждено еще в 1997 г., никуда не продвинулось, а после августа 1998 г. было положено под сукно. В 2003 г. никакого экономического смысла оно уже не имело. В это время ОАО «Апатит» работало эффективно, удовлетворяло потребности внутреннего рынка, являясь структурообразующим предприятием для Мурманской области и значимым налогоплательщиком на федеральном уровне, т.е. реальная экономическая цель, которая ставилась на залоговом аукционе, была достигнута. Формальные нарушения его условий наверняка имели место, и было бы странно, если бы их не было. Напомним, например, об одном из них – построить на территории комбината пивной завод для обеспечения потребностей трудового коллектива. Возможно, в 1995 г., когда городская администрация вписывала это требование, оно имело какой-то смысл. Но уже очень скоро проблема дефицита данного напитка была решена по всей России. Заметим, что и другие претензии имели чисто локальный характер и, как выяснилось в судебном разбирательстве, ни региональные, ни местные власти на них не настаивали.

Также летом 2003 г. прокуратура объявила о возбуждении ряда уголовных дел против ЮКОСа в связи с уклонением от налогов в течение нескольких прошлых лет. Объявленная сумма претензий составила несколько миллиардов долларов, но с учетом масштабов компании не выглядела угрожающе. Во-первых, в прошлом корпоративным юристам, как правило, удавалось оспаривать налоговые претензии в судах, по крайней мере частично. Во-вторых, спустя месяц Министерство по антимонопольной политике выдало разрешение на слияние «Сибнефти» и ЮКОСа, и последний приступил к допэмиссии своих акций для обмена на акции «Сибнефти».

Однако арест М. Ходорковского в октябре 2003 г. показывает – никакого «хэппи энда» не будет. Становится ясно, что дело не в налогах и прочей скучной экономике, а в том, что политическое руководство страны рассматривает данного предпринимателя как серьезного политического противника.

Возникает естественный вопрос – как совместить аресты и налоговые претензии, а также то, что мы знаем о дальнейшей судьбе ЮКОСа, с благосклонным отношением в 2003 г. к процессу его слияния с «Сибнефтью»? По этому поводу внешний наблюдатель может лишь выдвигать версии. На наш взгляд, изначально задача состояла в том, чтобы уничтожить М. Ходорковского как политическую фигуру. Для этого необходимо было отделить его от его собственности и порождаемого ею потока доходов. Сам же ЮКОС как растущая и эффективная компания, высоко оцениваемая мировым рынком, вовсе не был в опале [88] .

Еще раз обратим внимание на четырехмесячную паузу после ареста П. Лебедева. Арестовав третьего человека в ИБГ, государство, на наш взгляд, предложило М. Ходорковскому вариант, уже успешно опробованный на В. Гусинском и Б. Березовском, – эмиграцию с последующими переговорами об условиях освобождения соратника и передачи собственности. Но М. Ходорковский намека не понял или не принял и оказался в тюрьме, прочие же основные акционеры – Л. Невзлин, В. Дубов, М. Брудно – эмигрировали в Израиль.

После этого, по нашим предположениям, стали рассматриваться преимущества и политические издержки различных вариантов изъятия активов. В конце концов было решено, что наименее проблемный из них – ликвидация ЮКОСа на основании судебно установленных налоговых преступлений и передача его активов государственным компаниям. (Одним из альтернативных вариантов мог бы стать выкуп ЮКОСа за сумму во много раз ниже рыночной. Но мало кто признал бы легитимным договор государства с сидящим под арестом собственником. Не говоря уже о том, что, насколько известно, по действовавшему соглашению акционеров ЮКОСа после ареста М. Ходорковского право принятия решений автоматически перешло к недосягаемому Л. Невзлину.)

В чем причина столь непримиримого отношения власти к М. Ходорковскому? Были ли у нее достаточные основания идти на столь жестокую расправу с компанией и ее собственниками, несмотря на очевидные риски для инвестиционного климата и экономической ситуации в целом?

В 2003–2004 гг. достаточно часто приводилось «экономическое» обоснование. Утверждалось, что М. Ходорковский собирался сразу же после завершения формирования «ЮКОС-Сибнефти» продать ее иностранцам, чего исходя из национальных интересов нельзя было допустить. Назывались и имена возможных покупателей – крупнейшая нефтяная компания мира Exxon Mobil Corporation и также входящая в число глобальных игроков Chevron . Но рассматривать эту версию всерьез невозможно. В течение последних пятидесяти лет нефтяные компании покупаются только после заблаговременных консультаций и получения недвусмысленного согласия страны, где расположены основные приобретаемые активы. Даже в Перу или Нигерии по-другому не поступают. Иначе адекватным ответом будет национализация без компенсации. Если же говорить о России, то напомним: документы о создании ТНК-ВР в том же 2003 г. подписывались в присутствии президента РФ и премьер-министра Великобритании. Кстати, сам М. Ходорковский в одном из интервью 2008 г., не опровергая факт переговоров о слиянии с Chevron , дал такой комментарий: «Отказ от сделки с Chevron стал стратегическим решением, родившимся как результат борьбы разных сил в администрации президента».

Таким образом, остаются версии политические. И здесь придется домысливать, хотя и опираясь на общеизвестные факты. А факты эти следующие.

Во-первых, в 2002–2003 гг. для общественного мнения и в стране, и за рубежом М. Ходорковский стал превращаться в отечественного предпринимателя номер один, а ЮКОС – в лидера российского бизнеса. На самом деле и компания, и ее владелец были лишь в ряду крупнейших, но хорошо поставленный международный пиар и потребность мировых финансовых рынков в новых «российских звездах» [89] сделали свое дело.