Переговоры как искусство. Профессиональные секреты звездного адвоката - Добровинский Александр Страница 30

28 июня 2019 года в Таганском суде города Москвы начались слушания.

На суд приехал сам французский композитор. Я думаю, Дидье Маруани был уверен, что его присутствие — участие в процессе — склонит чашу правосудия в его сторону. Все-таки в московский суд пришла мировая звезда.

С самого начала стало ясно, что сторона француза дело не видела и к процессу практически не готовилась. Адвокат Тарло сразу заявил два ходатайства.

Первое. Была предоставлена экспертиза, которую сторона Маруани устами его адвоката предлагала приобщить к делу. Такого я никогда не видел! На одной странице в ее середине красовались три строчки: «Экспертиза. Считаю, что совпадения музыкального произведения, написанного господином Маруани, и композиции „Жестокая любовь“ присутствуют в размере девяносто пяти процентов». Дата, подпись. Ни анализа музыкального ряда, ни рассуждений о том, что есть золотая секвенция. Ничего. Только эти три строчки. Бред? Катастрофа? Непрофессионализм?

Я думаю, что расчет был следующий. Сторона французского композитора представляет эту писульку, суд приобщает ее к делу, мы возражаем, и тогда судья назначает новую судебную экспертизу где-то там, в другом месте.

Но ведь к суду надо готовиться. Дело надо изучать, смотреть, что там появилось нового, анализировать и в последний раз убедиться, что все отснято и просмотрено, в день перед самим судом. Со стороны адвокатов Маруани ничего этого сделано не было.

— Суд отказывает вам в удовлетворении вашего ходатайства о приобщении данной экспертизы. В деле уже есть одна экспертиза.

— Какая такая экспертиза, уважаемый суд, может быть в деле, когда у нас только что начался процесс?

— Вам следовало бы ознакомиться с делом. На запрос суда пришел ответ из МВД. Там есть и экспертиза. Вы сможете позже дать свои пояснения по этому поводу. У вас есть еще ходатайства?

— Да, есть. Просим назначить новую судебную экспертизу. Дело в том, что поданное в 2017 году адвокатами Труновым и Айвар заявление было сделано против интересов моего доверителя. Таким образом экспертизу, полученную из МВД, нельзя брать во внимание. Кроме того, неизвестно, были ли эксперты предупреждены об уголовной ответственности следователем.

Это уже было совсем неумно. Суд только что отклонил предыдущее ходатайство. Для чего надо было лезть на рожон? Непонятно. Или, как говорили у нас в школе, «непонятно, но здорово». Причем здорово для нас.

Суд отклонил ходатайство, объяснив адвокату, что Трунов и Маруани прошли все судебные инстанции. И если бы что-то было не так, суды бы это заметили. Адвокат начал громко возмущаться. Для чего? Поработать для присутствующего в зале клиента? Смешно.

Видно было, что судья уже взвинчена и раздражена. Нам это тоже не нравилось, так как впереди было уже наше ходатайство. Как в воду смотрели. Встречный иск Попкова к Маруани отклонен. Аргумент суда — подавайте по месту жительства будущего ответчика. С одной стороны, было очень жаль, что нас так бортанули. С другой стороны, стало понятно — судья закончит дело прямо сегодня. И результат будет такой, какой нам нужен.

Тарло раз за разом требует исключить из дела присланную МВД экспертизу. Кроме того, он постоянно обращается не к судье, от которой в общем-то зависит и результат дела, и репутация Маруани, и репутация самого Тарло. Адвокат постоянно обращается в зал, в котором находятся человек двадцать журналистов из разных изданий. Но не журналисты вынесут решение. Решение вынесет суд. Я шепнул Марине: «Главное сейчас, не мешать противной стороне утопить самих себя». Умнейшая и всегда улавливающая тонкости тактики с полуслова коллега понимающе кивнула.

Настало время самому французу высказаться по поводу собственного иска. Как выяснилось, к своей речи ни он, ни его окружение также не готовились. Вещи, которые он говорил, были для его позиции и дела ужасающи.

— Уважаемый суд. Я прошу справедливого решения. Киркоров на моей песне зарабатывает большие деньги. Он должен своим гонораром поделиться. В России нет ни одного эксперта по музыке, поэтому суд должен привлечь хорошего эксперта из Франции или Германии. Да, я действительно был в Петербурге, когда Попков исполнял там свою песню. Но в клубе, в котором он ее исполнял, я не был.

Я был уверен, что он сейчас скажет «мамой клянусь», но француз продолжал гнуть свое:

— Вот я сейчас напою вам свою мелодию. Послушайте.

Маруани запел.

— А вот теперь мелодия Попкова.

Маруани спел еще раз то же самое.

— Вы видите, госпожа судья. Мелодии идентичны. Прошу вас принять решение такое, как я хотел бы. Потому что Россия — не Африка.

С разрешения суда я за пять минут объяснил Маруани, почему российский суд не может основываться на мнении эксперта, которого он в глаза не видел. Судья кивком головы поблагодарила меня за доходчивое объяснение.

И как раз здесь случилось непредвиденное.

Адвокат Тарло в четвертый раз потребовал проведения новой экспертизы. На этот раз он мотивировал свое требование тем, что если суд ему откажет, то стороне Маруани будет абсолютно ясен предрешенный исход дела. Суд в четвертый раз отказал в одном и том же ходатайстве. Смешно было бы думать по-другому: три раза в одном и том же отказал, а на четвертый раз согласился? По-моему, на первом курсе юрфака это было бы понятно любому студенту еще до зимней сессии.

Однако реакция Тарло превзошла все мои ожидания:

— Уважаемый суд. Вы отклоняете все мои ходатайства. Вы не хотите слышать доводы моего клиента. Я даю вам отвод!

Надо сказать, что в российском правосудии отвод судье на основании того, что суд отклоняет ваши ходатайства, давать нельзя. Было бы слишком легко жить на свете адвокатам, когда и если что-то складывалось бы не в их пользу, удалять судью из процесса.

Понятно, что отвод не был принят.

А еще минут через сорок мы поздравляли друг друга с победой. Иск Маруани был отклонен. 272 миллиона, которые требовал француз, пролетели как песня «Жестокая любовь» над Парижем. В деле была поставлена точка. Нет, не жирная, не люблю этого слова. Толстая точка. Очень толстая точка. Как я и хотел.

На улице мы принимали поздравления журналистов, которые все видели и слышали. Откуда-то издалека звонил Киркоров.

А мы с Мариной Дубровской, страшно уставшие, просто висели друг на друге. Мне хотелось крепкого кофе, а коллеге — бокал шампанского.

Большинство СМИ дали свои статьи и заметки о нашем процессе. Я был очень доволен тем, что в зале присутствовали журналисты и вели аудиозапись происходящего. Многие довольно подробно осветили процесс. Несмотря на это, фанаты Маруани в социальных сетях, естественно, написали про «купленный» суд, «таганское правосудие», «фальшивую экспертизу» и т. д.

Это нормально, что проигравшая сторона должна винить всех вокруг себя, чтобы найти оправдание случившемуся.

Лузеры всегда себя так ведут.

Никогда этим не страдал. Всегда надо брать на себя ответственность и в случае чего — вину. Только тогда успех будет гарантирован.

А обывателю было невдомек, как сложно решался вопрос со стратегией — дать возможность процессуальному противнику утонуть самому или идти в бой, настаивать на встречном иске от Филиппа Киркорова или закончить процесс в одном заседании.

Публика жаждала результата процесса о 272 миллионах. Она его получила.

Клиент Филипп Киркоров хотел победы. Он ее получил.

Рычаг давления

Как найти решающий аргумент — рычаг давления, который в разы усилит вашу позицию и собьет противника с ног.

Однажды я, будучи мальчишкой, нес портфель за одним маститым человеком. Дело было в Нью-Йорке, где меня учили уму-разуму. Я тогда попал в руки очень известного и талантливого американского адвоката, потомственного «интеллигента» родом из бывшей Российской империи. В то время он уже был старичок, а я — его ученик, стажер и заодно любимец — у него оба сына погибли во Вьетнаме.