Сьюзен Поль - Похититель невест Страница 10

— В том, чтобы обвенчаться со мной, нет ровным счетом ничего невозможного, — сказал он, пододвигаясь на самый краешек стула и наклоняясь к ней. — Мне нет дела до того, кто были ваши родители, и мне не нужно приданого. Если вы примете меня таким, каков я есть, я возьму вас в жены, и сделаю это охотно и с радостью. Я не принадлежу к высшей знати, однако мой дом вполне удобен для жилья, и мы с вами могли бы жить в достатке и довольстве.

Изабель чувствовала, что голова у нее идет кругом. Неужели же все, что он говорит, правда?

Это просто невозможно. Совершенно невозможно.

— Милорд, я молю вас, будьте серьезны и перестаньте говорить глупости. Я уверена, что есть другая — или другие — женщина, брак с которой будет для вас желанен.

— Нет! — воскликнул он. — Только вы. Давайте поговорим начистоту. Неужели вам хочется и дальше жить под опекой вашего дяди, в его полной власти?

Вопрос поставил Изабель в тупик, и она лишь молча посмотрела на сэра Джастина.

Джастин же не отрывал взора от ее глаз.

— Ваш дядя обращается с вами как со служанкой. Он одевает вас как прислугу. Вас, свою родную племянницу. Я ни разу не слышал, чтобы он сказал о вас хоть одно доброе слово. А эта комната, где вы живете!.. — Он смолк, когда Изабель, вспыхнув, потупилась, а затем продолжил более мягко: — Ведь эта комната расположена в крыле, где размещаются слуги! Она маленькая, под самой крышей. Там холодно. Не могу взять в толк, с какой стати он обращается с вами подобным образом, ведь небеса благословили его, одарив состоянием более чем достаточным, чтобы получше обращаться с вами. Особенно если учесть, что вы неустанно трудитесь, чтобы приумножить его богатства.

Все это лишь сострадание, Изабель. Вот почему он так добр с тобой. Только из жалости он снисходит до разговоров. Только жалость… Жалость к серенькой, маленькой, уродливой мышке.

Слова Эвелины, казалось, снова прозвучали у нее над ухом, причиняя Изабель невыносимую боль, и она пробормотала:

— Вы жалеете меня. Вы хотите жениться на мне всего лишь из жалости.

Сэр Джастин сорвался с места столь стремительно, что Изабель не успела опомниться, как он снова стоял перед ней на коленях. Его рука нежно приподняла за подбородок ее голову, и глаза их встретились.

— Господь свидетель, что это не так. Действительно, у меня не было ни малейшего намерения вообще жениться, но, раз уж так вышло, что я должен найти себе жену, я предпочитаю, чтобы девушка вышла за меня замуж по доброй воле, искренне желая, чтобы наш брак был удачен, так же, как желаю того и я сам. Леди Эвелине нет до меня никакого дела. У нее нет причин желать себе счастливой жизни с человеком, навязанным против ее воли. Но вы — другое дело. Неужели вы не хотите иметь свой дом, где вы станете полновластной хозяйкой? Неужели вы не желаете освободиться, наконец, из-под власти вашего дяди? Стать женой и матерью, родить детей? Если вы выйдете за меня замуж, леди Изабель, клянусь, я сделаю все, что будет в моих силах, и жизнь ваша станет счастливой и безмятежной. Мы с вами будем идти по жизни рядом и постараемся стать счастливыми. Мое поместье, Тальвар, не так уж и велико и не отличается роскошью, какой блещет дом вашего дяди, но, тем не менее, оно удачно расположено и достаточно удобно для спокойной жизни, а местность там прекрасно подходит, чтобы растить и воспитывать детей. Как я уже говорил вам, я не принадлежу к высшей знати, однако вполне могу обеспечить себя и свою семью, чтобы ни вы, ни наши дети, которым мы с вами дадим жизнь, никогда не знали ни голода, ни нужды.

Сэр Джастин был на редкость красив и обаятелен, и мысль об этом одолевала Изабель все больше и больше, а он продолжал, не отрываясь смотреть на нее. Лицо его можно было назвать совершенным, если бы не заметный шрам на лбу и второй на щеке. Однако нельзя было не отметить привлекательности его широко расставленных темно-золотистых глаз, один взгляд которых приводил Изабель в трепет. Аристократический нос, четко очерченные, полные губы, волосы, более темные, чем глаза, падающие волнами на широкие плечи — Изабель еще никогда не доводилось видеть дворянина столь безупречно атлетического телосложения, как сэр Джастин Болдвин. По виду он скорее походил на трудягу кузнеца, нежели на одного из самых прославленных рыцарей королевства.

— Но почему именно я? — Изабель недоверчиво покачала головой. — Должно быть, есть немало других женщин…

— Нет, — снова произнес он. — Никаких других женщин. Но даже если бы они и были, у меня нет времени разыскивать и обхаживать их. — Он забрал недопитый кубок из вздрагивающих пальцев Изабель, поставил его на стол и взял руки девушки в свои. — Мы с вами хорошо заживем, миледи. Я согласен, это довольно необычный способ вступать в брак и начинать новую жизнь, но, если мы с вами будем честны друг с другом, если будем доверять друг другу и постараемся, чтобы наш союз был удачным, нет никаких причин, почему бы ему не быть столь же счастливым, как и в других семьях.

«Все это не может происходить наяву. Не может такого быть, чтобы такой красивый, такой добрый рыцарь, которого любая женщина на свете будет счастлива заполучить в мужья, просит именно меня стать его женой!» — мучилась сомнениями Изабель.

— Вы многого не знаете обо мне, — с отчаянием заговорила она. — Моя семья в течение долгого времени сохраняла верность Франции. Четыре года назад мой отец был обвинен в государственной измене. — Девушка всмотрелась в лицо сидящего перед ней мужчины, готовая увидеть отвращение и страх, однако взгляд темно-золотистых глаз был по-прежнему тверд и внимателен. — Он был казнен, и моя семья лишилась всего. У нас отняли и земли, и владения. Вскоре моя мать скончалась от горя и стыда.

Изабель увидела, что сэр Джастин слегка нахмурился, но спустя несколько секунд спросил:

— Гайяр? Изабель Гайяр? Так, значит, ваш отец — граф Гайяр?

— Граф — мой дядя со стороны французских родственников. Король[7] лишил его титулов и владений. А мой отец жил в Англии — ради моей матери. В его обязанности входило управлять владениями Гайяров здесь.

На лице сэра Джастина мелькнула догадка.

— Игнэс Гайяр! Ведь так звали вашего отца? Лорд Ломас?

Девушка кивнула.

— Выходит, ваша мать приходилась сестрой барону Херселлу, так? Именно поэтому вы и оказались под его опекой?

— Да. Вернее, она была его сестрой только по матери. — Опустив глаза на их крепко переплетенные руки и чувствуя, как милы ей любые прикосновения этого мужчины, Изабель закончила: — Надеюсь, теперь вы понимаете, милорд, что мы с вами никак не можем обвенчаться.