Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини Страница 12

«Ненавижу их, ненавижу, ненавижу!», думала она, упав на подушки в своей спальне. Как ни странно, её утешил Арсений. То ли она так кричала, что он всё слышал, то ли он стоял на лестнице и стал невольным свидетелем их разговора — так или иначе, он пришёл к ней. Саша думала, что это мать, и хотела прогнать, но увидев брата, смягчилась. Он забрался к ней, сел рядом, и, обняв, стал молча гладить по волосам.

— А может, это и к лучшему? — Спросил он, когда прошло достаточно времени для того, чтобы сестра перестала плакать.

— Что к лучшему?

— Свадьба мамы. Он богат. И мы тоже будем богаты. А если он усыновит нас, у нас будет титул! У тебя и у меня. Это же здорово!

— Что ж хорошего? — Спросила Александра с грустной улыбкой.

— Тебе больше не придётся работать. — Подумав немного, ответил мальчик. Это были слова матери, это Алёна говорила его устами.

— Я работаю не для того, чтобы зарабатывать деньги, а потому что мне нравится то, что я делаю, милый. — Сказала ему Александра.

— Мама говорит, что ты делаешь это назло ей.

— Мама думает, что весь мир вертится вокруг неё одной. Знала бы она, как ошибается.

— Саша, он ведь любит её! Этот человек, Иван Кириллович.

— Господи, Сеня, ну что ты-то в этом можешь понимать? — С раздражением спросила она, и, уткнувшись в подушки, крепко зажмурилась. Думать обо всём этом было невыносимо.

— Когда мы катались на лодке, он так красиво говорил… обещал устроить меня в пажеский корпус, представляешь? Я буду военным, как всегда мечтал!

— Здорово, учитывая нынешнее военное положение! Что, не нашлось у него другого способа от тебя избавиться?

— Ты злая. — Вздохнул Арсений, но всё равно продолжил гладить её по голове, как она сама часто делала, когда он был совсем маленький. А теперь он чувствовал себя взрослым, и понимал, что сестра нуждалась в утешении. — Саша, он искренне желает нам добра. Подумай, стал бы он жениться на ней, если бы не любил?

Вопрос, такой наивный и детский, учитывая обстоятельства, прозвучал по-взрослому. Действительно, а зачем? Он — уважаемый в стране человек, дворянин, в конце концов! Зачем ему какая-то учительница, ещё и замужняя, ещё и не самой лучшей репутации? Зачем, если он, в самом деле, не был в неё влюблён?

«Так-то оно, может, и так, вот только мама его не любит, — подумала Александра с тоской. — Она с ним только из-за денег! И потому, что ей нужно как-то ставить на ноги нас. А потом ещё и упрекать будет, что она нарочно легла под министра, чтобы за счёт его денег выбить нас в люди! А-а, господи, папочка, ну на кого ты нас покинул?»

— Она говорит, он просил развода у жены, но она отказала.

— Я бы на её месте тоже отказала. — Зло произнесла Сашенька. Думать о покойной княгине, которая наложила на себя руки из-за её матери и этого подонка-Гордеева, ей было невыносимо.

— Он любит её, Саша. Правда, любит! Ты видела, какие он подарки ей дарил? Одно кольцо она продала — а ему сказала, что потеряла, и купила мне новенький костюм. Тот, с золотыми позументами, тебе ещё понравился — ты помнишь?

— Если бы я знала, на какие деньги он куплен, он бы мне не понравился. Лучше пусть оставался бы старый! Ещё на год-два хватило бы тебе.

— Перестань! Ты напрасно злишься. Он хороший.

Хороший?! Он?! Он был бы хорошим, если бы это он был с княгиней тогда, когда она чуть не погибла, неудачно упав с лошади. Был бы хорошим, если оставался бы с ней и впредь. Был бы хорошим, если бы не отпустил сына на войну. Был бы хорошим, если бы не спал с чужими жёнами, и не довёл до самоубийства свою собственную! И если бы не был министром! — почему-то этот факт особенно задевал Александру, которая всей душой ненавидела политиков.

— Господи, чем мы это заслужили? — Спросила она, сжимая кулаки от отчаяния. Ей нужен был Сергей. Или Воробьёв — кто угодно свой, а не эти представители вражеского лагеря, куда они умудрились завербовать её наивного братишку. Арсений просидел с ней до самого вечера, потом ушёл, и вернулся с подносом, полным сладостей.

— Мама собрала. — Сказал он, и от этого у Александры начисто пропал аппетит, но обижать мальчика, так искренне желающего, чтобы она порадовалась, она не стала. Пришлось на пару с ним уговорить шоколадный торт, яблочный пудинг, клубнику со взбитыми сливками и орешки в меду, запив всё это мятным чаем с маковыми сушками и пряниками. И только под конец этой сладкой трапезы Александра вдруг подумала, что раньше, при отце, таких лакомств у них на столе отродясь не водилось. Разве что, сушки с пряниками — немое напоминание о прошлом, где они были счастливы.

А остальное, наверняка, куплено на его деньги. На деньги этого подлого, лицемерного человека, за которого её мать собиралась замуж! Кусок встал комом в её горле, но ради Арсения ей пришлось сделать вид, что всё хорошо, и она почти успокоилась.

Она пообещала, что ляжет спать, а сама, стоило ему уйти, вышла из своей комнаты, и бегом спустилась вниз по лестнице. Схватив плащ, Саша взяла со стола похоронку, которую Алёна даже не удосужилась убрать, и направилась в сторону больницы. На часах было восемь — обычно к этому времени Сергей приходил за ней, чтобы проводить домой. Независимо от того, её была смена, Анина или Василисина, Александра всегда ходила в больницу часам к шести: помочь девочкам, если нужно, проведать своих пациентов, которые называли её исключительно «доктор», и, если всё в порядке, попить чай с Воробьёвым, в кабинете её отца, который он занял, когда Иван Фетисович уехал воевать.

И сегодняшний день не должен был стать исключением. Они были нужны ей, оба. И это хорошо, что Авдеев был здесь. С ним легче.

— Как думаете, они нарочно это подстроили? — Спросила она, когда, собрав обоих в кабинете, рассказала всю историю от и до. — Пока отец жив, ей ни за что не выйти замуж вторично, но как только его объявят погибшим…

— Печать на обороте смазана. — Доложил Сергей, первым делом взявший похоронку в руки, чтобы проверить на подлинность. — Трудно сказать, настоящая ли, или любая другая… Министерская, например? Свеженькая такая, размазанная пальцем, чтобы невозможно было ничего разобрать.

— Её без труда признают подлинной, когда понадобится. — Вздохнув, сказал доктор Воробьёв. — Тут мы, к сожалению, ничего не сможем изменить. Она всё равно выйдет за него замуж. Он министр, влиятельный человек, и встать у него на пути мы не сможем, даже если очень постараемся.

— Да чёрт с ним, с министром, Викентий Иннокентьевич, — отмахнулась Александра, — вы мне скажите, мой отец жив или нет? Действительно ли это письмо с фронта, или же Гордеев это нарочно подстроил, чтобы освободить мою мать от замужества?