Настасья Бакст - Предательство страсти Страница 13

— Итак, вы по-прежнему не хотите поговорить со мной о вашем муже? Я мог бы поведать вам много интересного, — Александр сделал паузу. — Например, о молодой герцогине Браунгшвейгской… — добавил он с расстановкой.

Мари вздрогнула. Неужели ее предчувствие было верным?! Конечно, как она могла забыть о том, что Рихард женился против воли, хоть формального, но все же сюзерена. Вассальное право забыто, но его никто не отменял. Герцог Брауншвейгский не преминул воспользоваться бесплодием Мари…

— Что вы знаете о ней? — тревожно спросила баронесса.

— Ну вот. Это совсем другое дело. — Салтыков откинулся назад в кресле, и удобно устроившись, начал говорить. — Герцогиня очень богата по вашим меркам. Она вторая наследница в этом роду и ей, возможно, достанется до трех миллионов капитала, имение, может быть, виноградники. — Граф опять выразительно посмотрел на Мари. — Она не замужем.

— А хороша ли она собой? — чуть слышно спросила Мари.

— Нет, можно даже сказать, уродлива. С вами — ни в какой сравнение не идет. Она высока, желта лицом и тоща как жердь. В сравнении с приятною округлостью и свежестью ваших форм и дивным цветом кожи…

— Пожалуйста, дальше, — оборвала его Мари, хотя на щеках ее появился легкий румянец. Салтыков заметил, что его слова произвели нужное впечатление, и расплылся в широкой улыбке.

— А что, собственно, дальше?

— Ну, она и Рихард…

— Ах, это! — граф хлопнул себя по лбу, сделав вид, что совершенно забыл, к чему велся весь рассказ. Вид у него был прелукавый. — Ну конечно, они давным-давно состоят в тайном сговоре!

Мари почувствовала, как к горлу ее подкатил жесткий комок. Она схватилась рукой за грудь и с ужасом поняла, что не может вздохнуть. Затем подняла глаза на Салтыкова и увидела, что тот покраснел как рак, у него вздулись вены на шее, а в глазах стояли слезы. Мари хотела спросить, все ли с ним в порядке, но тут граф разразился таким хохотом, что казалось, стены задрожали.

— Вы что, меня разыграли? — она была полна возмущения, но, с другой стороны, ощутила огромное облегчение оттого, что сказанное Александром оказалось неправдой. — Вы наглый, самовлюбленный лгун! Эгоист! — Мари швырнула в Салтыкова подушкой, но, глядя как он корчится в приступе смеха, сама с трудом сдержала улыбку. Неожиданно, вместо того, чтобы увернуться от подушки, граф поймал ее и с силой запустил обратно в Мари. Та чуть не упала. С такой силой пуховый снаряд стукнул ее по голове.

— Да… Да как вы посмели? — отчаянно воскликнула она.

— «Как вы посмели!» — выпучил глаза, передразнивая ее, Салтыков.

Мари не выдержала и прыснула со смеху. Еще ни один мужчина не играл с ней как с ребенком! Положительно, эти русские совершенно непредсказуемы. Они смеялись, глядя друг на друга. Вдруг Александр замолчал и сделал движение в сторону Мари. Она тоже затихла, испуганно глядя на него и чувствуя себя маленьким кроликом, который смотрит в глаза удаву.

— Не надо… — тихо прошептала она.

Александр присел у края ее постели и протянул к ней руку; осторожно взяв ладонь Мари, он приподнялся, и нежно поцеловал ее в самую серединку, розовую и мягкую как живот новорожденного щенка. Мари почувствовала, как по всему ее телу пробежала легкая волна дрожи.

— Я дворянин, и никогда не посмею обидеть вас, — тихо и серьезно сказал Александр. Глаза его встретились с глазами Мари.

Но кто вы? И зачем прибыли к нам? Рихард так странно себя ведет… Может быть, он чем-то вам обязан? Скажите, — она говорила быстро, потому что волновалась. Александр все еще держал ее руку в своих огромных ладонях, и от этого возникало чувство удивительной защищенности. Она уже больше не могла не доверять ему.

— Всему свое время, однажды вы все узнаете. Но чтобы вы сильно не волновались, скажу только, что муж ваш мне ничем не обязан, а прибыл я сюда по одному очень важному делу. Барон фон Штерн великодушно пригласил меня к себе, так что это я ему признателен и даже, можно сказать, должник. Однако я думаю, что больше не могу оставаться в этом замке…

— Почему же? — вырвалось у Мари, она тут же пожалела о своей несдержанности, потому что зеленые глаза Салтыкова тут же сверкнули, а губы сложились в лукавую улыбку.

— А вы гораздо более страстная женщина, чем кажется сначала, — Салтыков поцеловал Мари руку и встал. — Ну что ж, коль скоро мы достигли мирного соглашения, я вас покидаю. Встретимся за обедом. Утром у меня дела. Фройляйн Риппельштайн вчера изволили хотеть новое платье от некого Готфрида Люмбека. До вечера, ваша светлость.

Граф Салтыков поклонился и направился к выходу. У самой двери он остановился, неожиданно обернулся к Мари, щеки которой пылали от стыда.

— Да, вот еще…

Мари подняла на него глаза, и в этот момент Александр распахнул свой халат, и несчастная баронесса фон Штерн увидела его тело. Надо сказать, что природа наградила графа Салтыкова отменным сложением — широкие плечи и грудь, узкие бедра, длинные стройные ноги, впалый живот. И к ужасу Мари, она сама задержалась глазами на огромном естестве молодого графа, которое ясно демонстрировало ей, что молодой Салтыков ею пленен и горит страстью…

Мари зажмурилась и закрыла глаза руками. Тут же раздался громоподобный хохот, потом легкий скрип, щелчок закрывшейся двери и удаляющиеся шаги по коридору.

— Он меня соблазняет! — Мари в сердцах стукнула кулачками по постели.

Но больше всего она злилась не на молодого русского графа, поведение которого, хоть и неприлично, но объяснимо и, по-животному, естественно, а на саму себя. Салтыков соблазнял ее — и ему это удавалось. Впрочем, после того как он появился в замке, Мари меньше думала о своих проблемах с Рихардом. Ее мысли нет-нет, и возвращались к Александру. Его внимание было ей приятно. Баронесса так устала быть взаперти. С того дня как она вышла замуж, они с мужем посетили не больше трех званых приемов. Книги, науки, уединение — все это бесспорно пошло на пользу Мари, она стала взрослее, больше узнала о мире, задумалась о таких вещах как справедливость, смысл человеческого существования, неизбежность прогресса, необходимость коренной ломки сложившихся общественных институтов, потому что грядет новая эпоха, священность монархии… Но баронесса была молода, красива, полна жизни — ей хотелось общества, бесед, галантных кавалеров, внимания и поклонения! Того, что нужно любой молодой женщине, цветущей, полной сил. Салтыков — единственный посторонний мужчина, появившийся в ее жизни. Мари сама не осознавала, как ей важно покорить его, как ей важно почувствовать, что она способна волновать кровь, возбуждать страсть, любовь, что она женщина — настоящая, полная чувств, нежности, красоты. Поэтому она меньше думала о холодности Рихарда. В конце концов, может быть Лизхен и права. Ревность пойдет ему на пользу. Возможно, он снова влюбится в жену, когда вспомнит, что два года назад был вынужден блистать в обществе и осыпать ее подарками для того, чтобы она обратила на него благосклонный взор. Как все изменилось…