Настасья Бакст - Предательство страсти Страница 14

Прежде чем Мари успела прийти в себя, окончательно осмыслить события вчерашнего вечера и наступившего утра, в ее дверь постучали.

— Немедленно убирайтесь! — крикнула Мари и бросила в дверь подушку.

— Мари, я понимаю, ты сердишься, но ничего страшного не случилось! Позволь мне войти, и мы поговорим! — раздался голос Лизхен за дверью.

— Ах… Лизхен… Входи!

Подруга вошла. Вид у нее был виноватый.

— Мари, я знаю, что вчера ты приходила ко мне и все слышала. Представляю, как ты ко всему этому относишься, но пойми… Я ведь не благородная дама, а всего лишь служанка…

— Лизхен, прекрати. Я не собираюсь обсуждать с тобой этого и вовсе не сержусь.

— А почему же ты не хотела меня впускать?

— Я же не знала, что это ты! Я думала это вернулся… — Мари замялась.

— Так-так! — Лизхен упёрла руки в бока. — Кто это должен был вернуться? Значит, наша святоша, на самом деле жалкая лицемерка? — она лукаво прищурилась.

— Я думала, это вернулся Рихард, — неловко соврала Мари, неожиданно для самой себя.

— И ты кричишь ему, чтобы он убирался? — Лизхен буравила свою несчастную подругу глазами. — Это обычно для тебя, но не таким тоном.

— Ох, Лизхен… Хоть ты меня не мучай! Ты же знаешь, что между мною и Рихардом в последнее время дела совсем плохи. — Мари поднялась с кровати. — Сколько времени?

— Около двенадцати.

— Господи, неужели уже так поздно? Надо одеваться.

— Позвать горничную?

— Нет. Честно говоря, она только мешает, а хорошенько затянуть корсет у нее никак не выходит. Послушай, Лизхен, я хочу с тобой кое о чем поговорить.

— Уж не о русском ли графе? — Лизхен озорно улыбнулась. — Кстати, он сейчас внизу. Довел Фриду до истерики. Сидит за столом в одном халате, а под халатом ничего нет, — фройляйн Риппельштайн хихикнула.

Мари невольно улыбнулась и почувствовала, как кровь снова приливает к ее щекам. Молодой Салтыков действительно хорош.

— Лизхен, я запрещаю принимать тебе графа Салтыкова у себя в комнате, — неожиданно громко и властно сказала Мари.

— Что? — Лизхен, кажется, не поверила своим ушам.

— Это неприлично! Это бросает тень…

— Ваша светлость, — Лизхен выпрямилась, глаза ее сверкнули огнем. — Вы забываете, что я не аристократка, а всего лишь ваша экономка. Я обязана вам подчиняться, но у моего положения есть преимущества. Например, принимать у себя мужчин, не боясь осуждения…

— Лизхен! Боже мой! Как ты… Как ты можешь такое говорить? — Баронесса была искренне возмущена. Как Лизхен хватает наглости вести себя подобным образом? Ведь ей же обещано хорошее приданое, Мари позаботилась о ее будущем! — Чего тебе недостает? Я поговорила с Рихардом, он согласен выделить тебе приданое, я всегда относилась к тебе как к сестре…

— Перестань! Я буду делать, что хочу и с кем хочу! — Лизхен покраснела.

Мари отпрянула в ужасе, видя, что в ее подруге клокочет ненависть. Все в голове баронессы фон Штерн окончательно смешалось. Рихард, этот русский Салтыков, теперь Лизхен…

«За какие грехи небо отвернулось от меня?», — подумала Мари в отчаяньи. В ее жизни наступили самые черные дни.

— Лизхен, неужели ты… — Мари боялась даже предположить, что ее лучшая подруга приняла графа Салтыкова только из-за платья… И в то же время, внутри баронессы фон Штерн, словно гриб после дождя, неотвратимо росло отвращение к шлюхе, каковое есть несомненно у каждой порядочной женщины. Стараясь подавить это чувство, Мари закрыла глаза, и попыталась представить их детство, когда Лизхен спала в ее комнате, они вместе ели и слушали занудную грамматику господина Фильнера…. Мари вспомнила как она и Лизхен поклялись друг другу в вечной дружбе и верности. Нет! Нельзя допустить, чтобы их дружба разрушилась, нужно удержать Лизхен от первого шага в сторону ада.

— Что я? — Лизхен сжала кулаки и уперлась ими в бока. Эту позу сварливой крестьянки она унаследовала от своей матери, и никакое воспитание не помогло фройляйн Риппельштайн избавиться от привычки во время ссоры выставлять вперед правую ногу, наклонять вперед корпус и упирать в бока сжатые кулаки.

— Ну, может быть, ты…. Может быть, ты полюбила его? — Мари приподняла брови. Да, конечно, почему это сразу не пришло ей в голову! Хотя сердце ее наполнилось горечью.

— Полюбила? Ну, нет, ваша светлость, это, знаете ли, не для меня. Сегодня мы поедем в лавку господина Готфрида Люмбека, и этот русский купит мне красивое платье из малинового бархата, а затем сопроводит меня в имение вашего отца, дорогая баронесса фон Штерн.

Мари чувствовала, что все лицо ее пылает от гнева. Неужели все в этом доме потеряли разум? Не найдя что ответить Лизхен, она нервно спросила:

— А зачем ты едешь к папе?

— Твой муж поручил отвезти ему кое-какие документы, которые надо передать ему лично в руки.

— Я могла бы поехать с тобой… Мне тоже хочется повидаться с папой.

— Или провести время с молодым Салтыковым? — ехидно спросила Лизхен.

— Что?!

У Мари голова пошла кругом, и она опустилась в кресло.

— Да уж, лучше не придумать. Действительно, что может быть разумнее, чем благочестиво поехать к отцу, прихватив с собой меня? А если Рихард спросит что-нибудь про графа, то ты просто скажешь, что он увязался за шлюхой Лизхен.

— Лизхен, перестань! — Мари заплакала. — Откуда в вас всех взялось столько яда? Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Что я вам всем сделала?

Лицо Лизхен стало непроницаемым.

— У вас будут какие-нибудь приказания, ваша светлость?

— Нет, — еле слышно ответила Мари.

Когда Лизхен вышла, Баронесса фон Штерн вскочила и начала судорожно одеваться. У нее дрожали руки, а в горле застрял неприятный комок. Она чувствовала себя мышкой, которую поместили под стеклянный колпак.

— Между всем этим есть какая-то связь… — она сжимала руки и ходила из угла в угол своей комнаты. — Все началось с этого ужасного сна. Надо вспомнить… Комната, нет, скорее какое-то хозяйственное помещение. Очень тесно. Странные вокруг вещи. Стакан с отравой… Может, это предупреждение? Может, вещий сон? Потом мы были в городе. Там видели Марту. Почему Лизхен так хотела на нее взглянуть? Через некоторое время у нас в доме появился этот русский. И в первый же вечер сделал Лизхен своей любовницей… — Мари в сердцах топнула ногой. — Все это не случайно, не случайно…

Мари с силой сжала свои виски.

— Я схожу с ума, — прошептала она. Ведь кроме дикого безотчетного ужаса и предчувствия, что все происходящее не случайно — у нее не было никаких фактов или доказательств, что события последних дней связаны между собой. — Сон… Наказание Марты. Приезд русского. Может, Лизхен о нем знала? Но откуда?