Роксана Гедеон - Валтасаров пир Страница 14

Эти слова не пришлось повторять дважды. Страх за собственную жизнь, перед возвращением к прежним хозяевам, а также уверенность в неистовом Великом Антуане заставили рабов взяться за оружие.

– Не бойся, Ритта, – сказал мне Антонио, обнимая за плечи. – Я уверен, я знаю их… Они боятся за себя так же, как я за тебя.

– Неужели ты думаешь, что мы выстоим против сотни солдат? – прошептала я.

– Не сомневаюсь. Выстояли же мы против Воклера, когда он два года назад напал на нас!

– Это противозаконно… У них наверняка есть губернаторский приказ на обыск фермы…

– Плевать я хотел на это!

– Если мы окажем сопротивление, нас всех арестуют…

– Господин Пьомбино! Господин Пьомбино! – раздались отовсюду крики. – Полковник хочет поговорить с вами!

– А хорошо ли вы зарядили ружья, ребята? – спросил Антонио, обращаясь к неграм. – Мне нечего бояться?

– Нечего, хозяин! Мы поддадим им жару!

Антонио смело – я даже подумала, безрассудно смело, – подошел к воротам и широко распахнул смотровое окошко. И в эту минуту громыхнули выстрелы, от которых у меня зазвенело в ушах. Стреляли солдаты, находящиеся по ту сторону ворот. «Предательство! – мелькнула у меня мысль. – Они нарочно подозвали его к окошку!»

Каким-то чудом Антонио остался невредим, молниеносно отпрянув в сторону и прижавшись спиной к воротам.

– Луиджи! – вырвался у меня крик. – О, Луиджи! Только теперь я увидела, что он лежит на земле не двигаясь.

Белоснежная рубашка на груди намокла от крови.

– О Луиджи, carissimo mio! Santa Maria, per Bacco!

Я сама не понимала, что кричу, наклонившись над ним, смешивая имя пресвятой девы с проклятиями. Кровавая пелена застила мне глаза, в ушах звенело. Как безумная я тормошила его, пыталась поднять его голову. Он не шевелился.

– Что с ним? – спросил Антонио, подбегая.

Он оттолкнул меня, склонился над Луиджи, быстро нащупал пульс и заглянул в глаза.

– Уходи отсюда, Ритта! Тебе не место под пулями. И уноси ребенка.

– Но что же с Луиджи?

– Он мертв, его уже ничто не спасет.

Я ужаснулась. Он говорил это так спокойно, словно смерть брата нисколько его не потрясла.

– Да, черт побери, я уйду. Но не в дом.

– А куда же?

– Я уйду к отцу.

Жанно, испуганный шумом, что было силы заорал у меня на руках, но я не пыталась его успокоить.

– Ты безумна. Ты не понимаешь, что говоришь. Минуту назад ты и слышать ничего не хотела о своем отце.

– Минуту назад Луиджи был еще жив!

Меня охватила ярость. Как он не понимает? Как он может думать, что я допущу, чтобы из-за меня тут всех перебили? Чтобы застрелили его самого!

– Видит Бог, у меня остался только ты, Антонио!

– Я вполне могу защитить тебя.

– Но я уже не нуждаюсь в защите. Это слишком страшно.

Ему, конечно, было невдомек. Но я за свою жизнь слышала выстрелы разве что на королевской охоте. Все происходящее, вся эта бойня была слишком ненормальна для меня. Я еще раз взглянула на лицо Луиджи и содрогнулась от ужаса.

– Это выше моих сил, Антонетто. Я не могу. Прикажи, чтобы прекратили стрелять, я выйду к отцу, и тогда он оставит вас в покое.

Он скрипнул зубами.

– Может, ты и права. Но оставь, по крайней мере, ребенка. Дрожь пробежала у меня по спине. Ребенок! Разве я могу его оставить?

– Да что ты! – крикнула я, заглушая плач Жанно. – Это невозможно. Я умру без него.

– Его у тебя заберут, Ритта, ты же знаешь.

– Нет, – прошептала я. – Я буду просить их, умолять. Они же не звери, они сжалятся надо мной и моим ребенком.

Я даже не знала, верю ли в то, что говорю. По крайней мере, мне хотелось верить, пусть даже это был самообман. Кто знает, может быть, я преувеличиваю жестокость отца. Когда-то он сказал о моем сыне: «Будь он проклят». Но это было давно, почти год назад. И кто может не смягчиться, увидев этого прелестного малыша, его глаза, трогательную детскую улыбку?

– Прощайте! – произнесла я.

Слезы застилали мне глаза, когда я выходила через распахнутые ворота, покидая ферму Пьомбино. Содрогаясь, я увидела лицо своего отца. Взгляд совсем некстати отмечал какие-то мелочи: банты на туфлях, дорожную пыль на чулках, инкрустацию на ножнах шпаги…

Его пальцы, такие холодные, впились в мое запястье.

– Вот вы и со мной, мадемуазель, – услыхала я его язвительный голос, – ну, разве не трогательная встреча?

Он куда-то тащил меня, и я шла, не разбирая дороги, дойдя таким образом до кареты.

– Гони! – скомандовал принц.

Карета понеслась прочь от фермы Пьомбино.

– Итак, ровно в шесть часов вечера наше судно отправляется из порта Сен-Пьер на острова Мадейра, – произнес принц, щелкая крышкой серебряных часов, – у нас еще достаточно времени, мадемуазель, чтобы обсудить ваше поведение и уладить то, что очень нуждается в улаживании.

Я безучастно сидела на стуле, не вполне разобрав смысл его слов. У меня совершенно не было сил. Уже долгое время я не спускала Жанно с рук, и локти у меня онемели.

– Должен признаться, Сюзанна, что вы нарушили все мои планы и вели себя совсем не так, как я вам предписывал.

Он пододвинул плетенное из лозы кресло и сел рядом со мной.

– Вы думаете, мне так нужно было посетить Мартинику, если я приехал сюда? Да я, тысяча чертей, до самой смерти не появился бы здесь. Я был в Париже, когда Воклер привез мне весьма тревожные известия о вашем исчезновении. Я примчался сюда, провел тщательные поиски – и что же? Я нахожу вас в доме вашего нового любовника, какого-то грязного итальяшки, даже не дворянина, черт побери!

Я смотрела на него с изумлением. Мало-помалу до меня доходил смысл слов принца, но все-таки…

– Какой новый любовник? – спросила я, недоумевая. Мне весьма странно было слышать об этом. Каким нужно быть глупцом, чтобы вообразить такое.

– Я была в доме моего брата, Антонио. Второго моего брата, Луиджи, вы застрелили, и я вас ненавижу. Будьте вы прокляты.

Я произнесла это негромко, но так яростно, что у принца дернулась щека.

– О, – сказал он холодно, – я-то думал, что у вас расстроены нервы. А вы, оказывается, в здравом уме. Вы слово в слово повторили мне те слова, которые я уже слышал в Париже во время нашего последнего свидания. Теперь вы будете часто напоминать мне об этом?

Я смотрела на него с отвращением.

– Не знаю. Я бы предпочла вообще не встречаться с вами. Жанно тихо сопел у меня на груди. Странно, но ему, обычно такому чуткому и капризному, теперь не передавалось мое волнение и напряженность ситуации.

– Я очень ошибся в вас, мадемуазель. Вы не из рода Тальмонов. Правильно говорят, что главное – это кровь матери.

– Я слышала это уже сто раз. Полагаю, вы привезли меня сюда не за тем, чтобы открыть мне тайну моего происхождения? – спросила я устало, но с некоторой долей язвительности.