Барбара Картленд - Самозванка поневоле Страница 14

— Вы очень красивая, — тихо произнес маркиз, — и, конечно, слышали это уже от миллиона мужчин, но в вас есть что-то еще, чего я не ожидал.

— Что же… это? — насторожилась Урса.

Маркиз собирался ответить ей, но тут открылась дверь, и дворецкий объявил:

— Господин Алексис Орестос, милорд, и мисс Амелия Орестос!

Он так странно произнес их имена, что Урса чуть не рассмеялась.

Они стояли возле камина, когда вошли гости.

Маркиз устремился через гостиную, на ходу протягивая руку.

Алексис Орестос, не очень высокий мужчина с интеллигентным лицом, выглядел типичным греком.

Его дочь, маленькая, довольно полноватая, как говорил маркиз, и, очевидно, еще очень юная, была лишена привлекательности и вкуса, о чем свидетельствовала ее одежда.

Маркиз с воодушевлением приветствовал гостей.

— Я счастлив видеть вас в Чарнвуде! — восклицал он. — Я так рад, что вы решили навестить меня!

Он пожал руку Алексису Орестосу и повернулся к Амелии.

— Надеюсь, ваше путешествие было приятным и вы не слишком устали?

— Я не устала, благодарю вас, — ответила девушка на хорошем английском.

Маркиз вновь обратил взор на камин.

— У меня гостит моя бабушка, — сказал он, — она спустится к нам позже. А сейчас я хочу представить вам, одним из первых, особенно дорогого мне человека.

В темных глазах грека, вопросительно глядевшего на маркиза, читалось недоумение.

Когда они приблизились к Урсе, маркиз произнес:

— Позвольте мне представить вам мисс Урсу Холингтон, дочь Мэтью Холингтона, известного лингвиста, о котором, я уверен, вы слышали.

Он улыбнулся ей.

— Мисс Холингтон сделала меня счастливейшим человеком в мире, и это произошло всего лишь за два дня до того, как я получил ваше письмо.

Грек, принимая протянутую девушкой руку, молвил:

— Но я ничего не понял!

— Вы — первые из моих друзей, которым я сообщаю, что Урса согласилась стать моей женой, — объяснил маркиз. — Я уверен, вы дадите нам ваше благословение и выпьете шампанского за наше здоровье.

Прежде чем грек что-либо сказал, маркиз повернулся к столу, на котором стояло шампанское.

Его принесли заранее, до приезда гостей, чтобы слуги не слышали о его «помолвке».

Разливая шампанское по бокалам, он продолжал:

— Я говорю вам это пока конфиденциально и буду благодарен, если вы не станете сообщать об этом никому, поскольку нам еще предстоит оповестить всех родственников. А они живут в самых разных местах, так что на это потребуется время.

Он поднес бокал Алексису Орестосу, затем его дочери.

Было очевидно, что грек разочарован и испытывает некоторое замешательство.

Однако он не выглядел сердитым.

Урса перевела взгляд на Амелию.

Та вовсе не казалась расстроенной тем, что потеряла жениха, которого выбрал для нее отец.

Может быть, ее и не спрашивали о желании выйти за него.

Маркиз поднял свой бокал.

— За вас, Алексис Орестос, за то, чтобы вы и в будущем были столь же благополучны, как ныне, и за успех вашей аудиенции с королевой Викторией в понедельник! Желаю вам победы!

Грек наконец очнулся.

— Я сомневаюсь, что кто-нибудь сможет победить вашу королеву! — рассмеялся он. — Ее империя представляет собой вершину власти. Кто же решится бросить ей вызов?

Маркиз тоже рассмеялся.

— Уверяю вас, очень многие хотели бы попытаться.

— Только для того, чтобы оказаться поверженными! — заметил грек. — И пусть будет так на долгие времена!

На подобное восхваление маркиз ответил комплиментом:

— Нам есть чем гордиться в нашей империи, но что может сравниться с великой историей Древней Греции, с легендарным Олимпом?

Алексис Орестос вновь не удержался от смеха.

— Это правда.

Чувствуя, что ей тоже пора включиться в разговор, Урса сказала по-гречески:

— Мой отец любит Грецию и, когда я была маленькая, научил меня говорить на вашем языке.

Алексис Орестос был изумлен.

— Это великолепно! Как свободно вы говорите!

— Это такой замечательный язык, — продолжала Урса, — и я рада, что могу читать труды ваших великих авторов.

Весьма заинтересованный, Алексис Орестос сел рядом с Урсой на диван, и они погрузились в беседу на его родном языке.

Урса была рада, что маркиз не понимает, о чем она говорит.

Она не могла удержаться, чтобы не рассказать Алексису Орестосу о своем посещении Греции и о незабываемом впечатлении, которое произвела на нее эта прекрасная страна.

Пенелопа не могла бы рассказать ничего подобного.

Однако Урса подумала, что, если Алексис Орестос когда-нибудь и упомянет о том, что она была в его стране, маркиз все равно ничего не заподозрит.

Он просто подумает, что Пенелопа поступила разумно, говоря о том, что могла бы рассказать ее сестра Урса.

Потом маркиз повел Алексиса Орестоса в свой кабинет — видимо, чтобы обсудить деловые вопросы.

Оставшись наедине с Амелией, Урса стала беседовать с ней, что оказалось занятием не из легких, несмотря на то что они говорили на одном языке.

— Расскажите мне о себе, — попросила она. — Чем вы занимаетесь в Афинах? Посещаете ли балы?

— Я посещаю некоторые вечера, — ответила Амелия, — но они почти всегда даются папиными друзьями, и те, кого я встречаю там, чаще всего — его ровесники.

Урса засмеялась.

— Вам, должно быть, скучно с ними! Но в Афинах, конечно, есть и молодые люди, и у вас, наверное, много друзей среди них?

— Нет, не много, — призналась Амелия. — Папа хочет, чтобы я вышла замуж за человека с положением, но в моей стране мужчины с положением обычно очень старые.

Урса начала понимать, в чем дело.

Вот почему Алексис Орестос решил заполучить в зятья маркиза.

Она не стала посвящать в свои рассуждения Амелию и предложила;

— Вы, наверное, хотите отдохнуть немного перед ужином.

— Это было бы хорошо, — кивнула Амелия. — У меня разболелась голова от поезда и от папиных разговоров.

— О чем? — спросила Урса.

Немного поколебавшись, Амелия ответила:

— Он наставлял меня, что я должна сказать и о чем не должна говорить, когда встречусь с маркизом. Но теперь, раз он женится на вас, папе придется подыскивать для меня другого подходящего мужа.

Урса удивленно взглянула на девушку.

— Но разве вы не должны выходить замуж по своему желанию?

— Я должна выйти за того, кого выберет папа, — твердо заявила Амелия.

Урса поняла, что для Амелии это было неоспоримо.

— Пойдемте наверх, — торопливо сказала она, чувствуя бесполезность дальнейшего разговора.