Елена Арсеньева - Звезда на содержании Страница 15

Анюта хотела было его поправить, сказать, мол, не Варя она, – но промолчала. Коли новая жизнь пошла, так пусть и имя у нее будет тоже новое!

Играть в сукнах – значило, что спектакль ставится в декорациях, не сооруженных из дерева, а нарисованных на спускающихся с потолка полотняных простынях. Почему их назвали сукнами, не знали даже Аксюткины. Лучше было бы сказать, в тряпках. В этих тряпках Анюта чуть не заблудилась, выходя на сцену в первый раз. Она вообще не видела, куда идет, слабо соображала, что делает. Как только важный человек в ливрее и пудреном парике прошел по сцене, волоча за собой тяжелый пыльный занавес и помогая себе длинной клюшкою, когда кольца цеплялись за перекладину, перед ней открылась ямина зрительного зала. Потом-то она узнала, что был он вовсе невелик, едва ли тридцать кресел да пространство за ними для стоячей публики, ну и по три ложи с каждой стороны, а над всем этим неуклюже нависала галерка полукруглым ярусом, – а сначала казалось, что ямина эта безгранична, и оттуда глядит на нее тысячеглазое чудовище...

– Ты про зрителя вовсе не думай, – наставляла напоследок Мальфузия Аксюткина, поминутно крестя Анюту и попутно сама обмахиваясь крестом. – Забудь о нем, как будто и нет никого. Про слова думай да про реплики. Неужто и в самом деле запомнила все?!

Запомнить слова роли – это оказалось самое пустяковое. Память у Анюты была отменная, этому и учителя ее дивились, и тетушка Марья Ивановна, покойница. Довольно было один раз прочесть страницу из книжки – и Анюта потом могла ее пересказать наизусть хоть через неделю, хоть через год. В эту минуту она словно бы видела перед собой эту страницу вновь: и цвет бумаги, и размер букв, и даже помарки или пометки в тексте. Вот и сейчас она словно бы видела страницу роли – тетрадки, сшитой вручную толстыми серыми нитками: захватанную, с кляксами, кое-где расплывшимися чернильными буквами, написанными на редкость разборчивым и четким почерком. В первую минуту вид написанного ошеломил Анюту:

«Балтазар:Пускай провалится скорее в преисподнюю!

Помпилия: Проклятый чужеземец! Ты явился в дом ко мне и нечестиво клевещешь на обряды, которые веками соблюдает весь мой народ и все вассалы наши?

Фулландр:Скорей, скорей падите на колени!

Помпилия:Да, это я. Те духи, что подвластны искусству моему, что верно служат моим затеям и моим причудам, успели сообщить, что к нам сегодня гости пожаловали. Гости – иль враги?

Максимилиан:Поскольку мы теперь всецело в вашей власти?

Помпилия:О нет, тебе, прекрасный чужеземец, я грозить не смела. И не желала я грозить тебе. Тебя хотела бы я видеть во дворце, где окружить тебя заботой, лаской, негой мечтаю самолично!»

И все такое в этом же роде на нескольких страницах.

Слова, написанные в скобках, были отрывочны и непонятны. Мальфузия пояснила, что они называются реплики и служат как бы сигналом, после чего Помпилия должна произносить свои слова, свою реплику – играть свою роль. То есть проговорить: «Проклятый чужеземец! Ты явился в дом ко мне и нечестиво клевещешь на обряды, которые веками соблюдает весь мой народ и все вассалы наши?»– Помпилия может не раньше, чем актер, играющий Балтазара, скажет свою реплику, оканчивающуюся словами: «Пускай провалится скорее в преисподнюю!»Все, что будет до этого говорить Балтазар, неважно. Анюта должна ждать именно этих слов – и только потом произносить свою реплику.

– А как я узнаю, кто Балтазар? – ошеломленно спросила Анюта. – На сцене, чай, много народу будет.

– Ах! – заломила руки Мальфузия. – Кабы хоть одна репетиция!

– Некогда нам, – угрюмо огрызнулся Блофрант Аксюткин. – Даже с нами не успеть прогнать всю роль до конца. Вот, слушай, Варенька, я тебе расскажу, что на сцене будет происходить, а ты уж сама смекай, к кому обращаться и как держаться, – и помоги тебе Господь! Путешественники-рыцари попали в плен к сарацинскому нечестивому племени. Предводительствует ими король Ставругентос Восьмой, но верховодит всем его дочь Помпилия, первая красавица сарацинского королевства.

– Это я – первая красавица? – хихикнула Анюта. – Этакая краснокожая?!

– Ты просто душечка, – горячо сказал Блофрант. – Особенно для сарацин! Не перебивай, а слушай. Помпилия – жрица, служительница сарацинских богов. Ее все слушаются в племени, пикнуть никто поперек не смеет. Сарацинское племя больно неведомой хворью, люди мрут как мухи, и Помпилия говорит, что боги требуют новых жертв. Поэтому рыцарей решено принести в жертву. Но среди них есть Максимилиан, в которого влюбилась Помпилия. И готова на все, чтобы его спасти. Но он на нее даже не глядит. Он влюбился в Оливию, это прекрасная француженка, похищенная сарацинами несколько месяцев назад. Помпилия оставила ее в живых, потому что хотела от нее научиться речи белых людей. Но теперь, подслушав разговоры Оливии и Максимилиана, став свидетельницей их пылкого любовного свидания, узнав об их решении вместе бежать и обвенчаться, она задумала вместо Максимилиана отправить на казнь Оливию. Она вещает своим прислужникам, будто боги желают, чтобы жертвы были принесены сонными, к тому же засунутыми в мешки. Сонное зелье дают не только пленникам, но и Оливии. Помпилия с помощью верного слуги своего Фулландра – его заодно с королем Ставругентосом буду играть я, так что не бойся, я всегда буду рядом, – быстро добавил Аксюткин, – уносит Максимилиана в свой храм, а Оливию кладет на жертвенник. Рано утром должно свершиться жертвоприношение, но среди ночи Максимилиан неожиданно проснулся – ведь Помпилия побоялась дать ему слишком крепкий напиток, чтобы невзначай не отравить, – и увидел себя в пещере Помпилии. Она объяснилась ему в любви и все рассказала. Максимилиан бросил ей в лицо отказ и кинулся спасать Оливию и своих спутников. Стражники вступили с ним в бой, но тут появилась Помпилия, злобная, словно разъяренная фурия, и тоже вступила в бой. Однако именно в ту минуту, когда уже добралась до Оливии и готова была вонзить ей в сердце кинжал, ее поразила та болезнь, от которой умирали ее соплеменники, и она пала бездыханной. Оставшиеся в живых сарацины сочли это произволением небес и склонились перед рыцарями. Среди них нашелся священник, который мигом окрестил заблудших и спас их души. Тем временем очнулась Оливия, и тот же священник обвенчал ее и Максимилиана.

– Господи! – растроганно воскликнула Анюта. – Бедная Помпилия! Она ради этого рыцаря готова была предать своих богов, а он ей даже спасибо не сказал!

– Мужчина! – презрительно пожала плечами Мальфузия, но тут же горячо чмокнула супруга в щеку, едва не оторвав приклеенный ус: – Есть и среди этого племени люди благородные, и первый – это ты, мой дорогой Блофрант! Однако полно болтать. Вот-вот начало. Нужно познакомиться с актерами.