Вайолет Уинспир - Пленница в башне Страница 16

Ванесса так туго натянула поводья, что ее лошадь вскинула голову и всхрапнула. Дон немедленно обернулся и бросил через плечо:

— Будьте осторожнее, моя маленькая. Это уже не мои владения, и здесь пляж не очищают от камней.

— Хорошо, сеньор, — вежливо ответила она. — Я буду осторожна.

Про себя она добавила, что будет чрезвычайно осторожна, имея в виду, что не станет торопиться с решением насчет работы, которую он ей предложил. Могло случиться, что Барбара нуждалась в ней больше, чем это казалось на первый взгляд.

Старая проселочная дорога вела от пляжа к асиенде, и вскоре сквозь промежутки в пурпурных и шафрановых каскадах глициний и алламанды показались ее залитые солнцем грубые беленые стены. Миновав мавританскую арку, они въехали в мощенный крупным булыжником двор, где рылись куры и щипали листья маленькие выносливые ослики, запряженные в повозки, крытые тростником и водорослями.

На плоской крыше отбеливалось на солнце льняное полотно. Под зеленым опахалом пальмовых листьев сидела старуха в черном платье, с лицом, похожим на сморщенный коричневый орех. Она качала ногой плетеную колыбель, в которой, судя по всему, лежал ребенок.

Услышав, как по мощеному двору зацокали лошади, она медленно вынула изо рта глиняную трубку и устремила на всадников немигающий взгляд. Они спешились, и после ее вопроса: «Кто там?» — Ванесса догадалась, что ее черные, похожие на бусины глаза, незрячи.

Дон Рафаэль взял Ванессу за локоть и подвел к старухе:

— Добрый день, Мария, как дела, сеньора?

Из дальнейшего обмена репликами Ванессе удалось ухватить общий смысл разговора, и в результате она поняла, что старая Мария чувствует себя неплохо, и что младенец, приходившийся ей внуком, вносил много радости в ее сумеречную жизнь.

— Мария, — дон Рафаэль улыбнулся смуглому мальчугану, который сосредоточенно забавлялся со своими ногами, — ваш внук просто чудесный парень. Он похож на вашего сына, но улыбается, совсем как Пакита.

— Да, — удовлетворенно кивнула старуха, — Пакита хорошая жена моему сыну, хвала Господу, да и мать отличная. Никогда мой Рамон еще не был таким счастливым. — Узловатая коричневая рука нашарила руку дона и пожала ее. — Это все вы, кум, совершили для них обоих это чудо. Они никогда не были бы так счастливы, если бы вы не заплатили, чтобы Паките сделали операцию. А теперь у моего Рамона есть сын, мы назвали его в вашу честь, сеньор, — Леон Рафаэль.

— Ага, раз этого парнишку зовут так же, как и меня, я должен сделать ему подарок. — Дон Рафаэль достал из кармана бриджей бумажник и вынул оттуда несколько банкнот, которые вложил в руку Марии со словами: — Лучше не говорите Рамону, он и так считает меня своим должником. Купите какие-нибудь мелочи для мальчика, и давайте сохраним этот маленький секрет между нами.

— У вас сердце вашей великодушной матери, кум! Да благословит Бог вас и вашу семью! — Мария прижала его подарок к сморщенным губам и, спрятав деньги во вместительный карман своего черного платья, подняла глаза на его лицо, будто действительно видела его мужественные смуглые черты, стремительные брови и растрепанные ветром волосы.

Неожиданно она сказала:

— По-моему, вас мучает сердечная боль, дон Рафаэль. Я чувствую ее в воздухе.

— Полно, Мария, — рассмеялся он, — вы не заставите меня поверить в ваши цыганские гадания.

— Не смейтесь, mi amigo grande note 2. Все мужчины смеются, но мои глаза видят лучше, чем у зрячих. — После этих слов она неожиданно повернулась к Ванессе, которая тихонько стояла под деревом авокадо, свесившим над ее головой свои зеленые плоды. — Вы привезли к нам хорошенькую туристку, дон Рафаэль?

Он обернулся, и Ванесса внезапно покраснела. Странно, но ей никогда не приходило в голову выяснить, считает ли он ее хорошенькой. На ее собственный взгляд, скулы у нее слишком выступали, рот был великоват, а подбородок выглядел излишне упрямым.

— Наверное, вы ясновидящая, Мария. — Дон Рафаэль озорно повел бровью в сторону Ванессы. — Со мной здесь молодая англичанка, это ее сердечную боль вы почувствовали в воздухе. Недавно она перенесла тяжелую утрату, и теперь на некоторое время остановилась погостить в замке.

— Я вам сочувствую, сеньорита, — ответила Мария, — и приветствую на асиенде Riera.

— Gracias, сеньораnote 3. — Ванесса вложила свою руку в протянутую к ней узловатую ладонь, но Мария не пожала ее руку, а вместо этого принялась водить ногтем по ладони, изучая ее линии. Спустя несколько напряженных секунд старуха хрипло захихикала:

— Ни Бог, ни дьявол не заставят ее сделать что-нибудь вопреки ее желанию, — прошептала она.

Ванесса почувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод. Вежливость не позволяла ей отдернуть руку, но сделать это хотелось ей больше всего на свете. Старая цыганка приготовилась ей открыть какие-то тайны, и теперь дон услышит каждое слово, в то время как Ванессе, с ее знанием испанского, придется выхватывать по слову то здесь, то там, чтобы приблизительно понять их смысл.

Она подняла глаза на невозмутимое лицо дона Рафаэля, который любезно предложил:

— Может быть, хотите, чтобы я перевел вам?

— Нет…

— Я думаю, что все же так будет лучше, — ведь это очень интересно. — Его глаза заблестели от сдерживаемого смеха. — Мария говорит, что в вашем сердце много любви, но добиться ее непросто. Она говорит, это потому, что вы англичанка и, значит, холодны, но только с виду. Линия жизни у вас длинная, но не всегда ровная, она предвещает три события, благодаря которым вы найдете свое счастье. Одно из них, самое главное, уже совсем близко, возможно, оно уже произошло…

Остальное было не так поразительно и, когда, наконец, костлявые пальцы Марии выпустили ее руку, Ванесса отошла в сторону, чувствуя, как у нее дрожат колени. Она не могла просто отмахнуться от всего, что только что случилось. Слепая гадалка, белые стены уединенной асиенды, атмосфера запахов и звуков, царивших здесь, одновременно завораживали и пугали ее. К тому же Ванесса была женщиной и с трепетом относилась ко всему потустороннему и к тому, что сулили ей звезды.

Она поверила Марии! Она знала, что так и будет: любовь, которая ждала своего часа, вырвется на свободу и расцветит ее жизнь своими радостями и тревогами. Все так и будет, это судьба, и взволнованной Ванессе почему-то захотелось скрыть выражение своего лица от насмешливого взгляда этого человека. Она опустилась на колени в траву возле колыбели маленького Леона Рафаэля. Его большие блестящие глаза и розовые десны, которыми он мусолил свои ножки, способны были покорить сердце любой женщины.