Маргарет Портер - Опасные забавы Страница 17

Он поклонился ей и поднял шляпу. Его короткие волосы были завиты.

– Бен Бекман, ваш покорный слуга. Позвольте мне проводить вас домой. Столь хрупкая девушка не должна возвращаться одна в поздний час.

– Уверяю вас, я сумею себя защитить, – возразила она. – Ночной сторож из Хоттен-гарден постоянно следит за окрестностями театра.

– Я прошу только об одном. Позвольте мне проводить вас до Айлингтон-Роуд, – умоляюще произнес он. – Я мечтал о встрече с вами долгое время. Я – величайший поклонник вашего таланта.

Надеясь, что ей удастся его отговорить, Розали ответила:

– Я очень устала, и мне трудно разговаривать.

– О, прошу вас, не думайте об этом. Предоставьте мне право голоса, я так давно мечтал переговорить с вами. Несколько недель я хотел просить вас об этом одолжении. Вы – моя любимая лондонская танцовщица. – Он помолчал, а после, без заминки, выпалил: – Черт побери, дорогая, я хотел бы стать вашим другом, вашим самым близким другом. – Он крепко сжал ее запястье толстыми пальцами.

Розали изумил жадный блеск его глаз, а грубый натиск заставил ее отпрянуть.

– Мистер Бекман, умоляю вас, оставьте меня.

– Надеюсь, что вы будете ко мне добры. Всего один поцелуй, моя дорогая, больше мне ничего не надо.

Он обнял Розали за талию, и в этот миг из-за деревьев показался какой-то человек. Он бросился к Бекману и с силой ударил его по колену.

– Отпустите ее, а не то хуже будет! – гневно воскликнул граф Свонборо и сжал кулаки.

Розали растерянно взглянула на своего избавителя.

– Mon Dieu! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете, милорд? И почему вы не в школе?

– Меня выгнал директор.

– Не удивительно, – ухмыльнулся мистер Бекман. – Ах ты бесенок, ты у меня узнаешь, как набрасываться на людей.

– Только попробуй, жирный скот, – возразил Ниниан. – Если ты сделаешь хоть шаг, то окажешься в тюрьме. И не думай, что я этого не смогу. Я граф!

Розали с трудом сдержала смех, увидев исказившееся от отчаяния лицо своего поклонника.

– Позовите вашего сторожа, мадемуазель, – пробормотал мистер Бекман. – Я ничего дурного не сделал. Я просто думал, что мы могли бы... – Он посмотрел на Ниниана и осекся.

– Если вы не желаете осложнений, то убирайтесь отсюда, пока не поздно, – предупредил мальчик.

– Конечно, он сейчас уйдет, – подтвердил незаметно подошедший джентльмен. Его низкий, сдержанный голос был хорошо знаком и Розали, и Ниниану. – А иначе я тоже применю силу.

5

Ее ноги слишком хрупки для этих ступеней.

Появление герцога изумило Розали не меньше, чем нападение графа на ее восторженного обожателя.

– De mal en pis[13], – затаив дыхание, пробормотала она.

Ситуация в любую минуту могла измениться, и скандал был готов перерасти в настоящее побоище.

Однако она услышала, как подошедший господин суховато поздоровался:

– Добрый вечер, мистер Бекман. Вот мы и встретились.

– О, здравствуйте, простите, забыл вашу фамилию. Кажется, Лоуэлл?

– Это был мой друг. А я Марчант, и мне интересно узнать, чем вы так разгневали моего кузена?

– Он нагло вел себя с мадемуазель, – огрызнулся Ниниан и снова стиснул кулаки.

Герцог положил руку на плечо мальчика, пытаясь охладить его, и взглянул на Розали.

– Это правда? – спросил он.

– Лорд Свонборо преувеличивает, – как можно спокойнее отозвалась она, радуясь, что темнота скрывает ее раскрасневшееся лицо.

– Но он пытался поцеловать вас, – запротестовал Ниниан. – А я знаю, что вам этого не хотелось. Он слишком уродлив.

Водрузив на голову высокий цилиндр, мистер Бекман произнес:

– Я вынужден попрощаться с вами, мадемуазель. Но с нетерпением жду продолжения нашего разговора когда-нибудь в другое время и в другом месте, где мы сможем остаться наедине. Спокойной ночи, Марчант. – И он стремительно удалился, даже не пытаясь сохранить достоинство.

Ниниан хмуро посмотрел на своего опекуна и неприязненно проговорил:

– Какого дьявола ты приехал сюда?

– Парри сказал, что ты взял мою газету, и я заключил, что тебя привлекла заметка о каком-то спектакле. Ну что, тебе удалось развлечься?

– Я ожидал совсем иного, – огрызнулся мальчик. – Сегодня не было спектакля в подводном царстве. Шла только мелодрама. Но мадемуазель танцевала.

– Моя карета стоит во двцре Миддлтонз-Хед. Подождите меня там.

Ниниан покачал головой.

– Я хочу поговорить с мадемуазель.

– Делай, что я сказал, и не возражай. – Ссутулившиеся плечи и поникшая голова молодого графа вызвали жалость Розали, и она вступилась за него:

– Пожалуйста, не будьте с ним так суровы, ваша светлость. Он очень хорошо держался.

– Согласен с вами, но все его попытки помочь грубы и примитивны. – Он молча глядел на нее и наконец спросил: – Давно вы знакомы с Бекманом?

«Неужели он решил, что я приняла всерьез ухаживания этого господина?» – подумала Розали. Желая прояснить ситуацию, она сказала:

– До этого вечера я его ни разу не встречала. Это ваш знакомый?

– Вовсе нет, – ответил он, и его лицо помрачнело. – Я и лорд Элстон случайно оказались с ним в одной ложе, когда я в последний раз имел удовольствие посетить Седлерз-Уэллз.

Розали попробовала улыбнуться.

– Мама в свое время предупреждала меня, что наша профессия, опасна, она привлекает нежелательных поклонников и разных авантюристов.

– Бекман едва ли вернется, но Ниниан и я непременно побываем у вас дома.

И, прежде чем она успела возразить, он твердо проговорил:

– Вы просто должны позволить нам сделать все возможное для спасения ваших драгоценных ног.

Очевидно, он почувствовал ее смущение и во время прогулки по роще больше не сказал ни слова о мистере Бекмане. Желая хоть немного утешить девушку, он начал расспрашивать ее о жизни в Париже.

– Мои родители регулярно приезжали туда, пока страшные потрясения не стали преградой для путешествий, – сказал герцог. – Интересно, видели ли они вашу матушку танцующей на сцене?

– Возможно. Она много лет танцевала в «Гранд-опера» и была так популярна, что все знаменитые художники приглашали ее позировать. – Поглядев на Джерваса, она откровенно призналась:

– Меня назвали Розали в память о дочери месье Фрагонара, умершей во младенчестве. Он, как и месье Грез, был маминым другом и не раз рисовал ее, танцующей в роще – в стиле Буше. Одна картина ему особенно удалась – портрет мамы, танцующей в легком розовом платье, похожем на облако, и с гирляндой цветов в волосах. Она называлась «Прекрасная Дельфина». После смерти отца мама продала все свои картины, кроме этого портрета Фрагонара. Мы очень нуждались в деньгах.