Джоанна Хиксон - Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы Страница 18

Комната второго этажа, некогда бывшая спальней мадам Лабонн, превратилась в салон, где Екатерина и ее компаньонки смогут читать, вышивать и принимать гостей. Кровать с красным пологом давно отсюда исчезла, стены завесили разноцветными шелками и драгоценными шпалерами. Салон уставили табуретами с вышитыми подушками, полированными сундуками и столиками, а громадный камин украсили резной каменной рамой и развели в нем огонь, чтобы прогреть промозглый воздух башни. Именно в тот момент, когда я разжигала камин, дверь неожиданно отворилась. Юная дама, увидев меня, замерла на пороге.

Екатерина! Я пала на колени – не столько из почтительности, сколько потому, что ноги мои подкосились от волнения. Ошеломленная, я не могла оторвать глаз от красавицы, облаченной в васильковое платье. Прекрасное, как у Мадонны, лицо обрамляли локоны светлых волос, забранные в сетку и покрытые белой полупрозрачной вуалью.

– Перестань разглядывать меня, женщина! – фыркнуло прекрасное видение. – Слугам не пристало на меня таращиться!

Вздрогнув как от удара, я опустила глаза. Тысячу раз я воображала себе картины воссоединения с Екатериной, но действительность безмерно огорчила меня. Все выглядело, как должно – роскошное бархатное платье, отороченное мехом, милое овальное личико, голубые глаза и сливочно-белая кожа, – но столь памятный мне нежный нрав исчез без следа. Полная жизни и любви душа ссохлась до колкой заносчивости. С упавшим сердцем я заключила, что моя ласковая девочка превратилась в надменную особу.

– Кто ты? – бросила она. – Как тебя зовут?

– Метта, – прошептала я, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе.

– Метта? Метта! Это не имя. Назови свое полное имя!

Я готовилась простить ей то, что она не помнила меня в лицо, но имя мое она знала с младенчества и вряд ли успела забыть. Однако в голосе Екатерины слышалось лишь холодное пренебрежение. Я боялась увидеть его в глазах принцессы и, не смея поднять взгляд, обратила свой гнев на монашек Пуасси. Как они посмели разрушить нежную душу моей Катрин?!

– Гильометта, – прошептала я и повторила громче: – Гильометта.

Я отважилась на короткий взгляд. Ни проблеска узнавания.

– Так-то лучше. Что ты здесь делаешь, Гильометта? – Девушка начала обходить комнату, придирчиво разглядывая украшения стен и мебель.

– Меня назначили вашей камеристкой, ваше высочество. Я подумала, что вам потребуется огонь после долгого путешествия, – смиренно ответила я.

– На будущее запомни: если ты потребуешься, тебя позовут, – объявила она, щупая толстое вышитое покрывало, словно приценивалась к нему. – Слугам не следует околачиваться без дела в королевских покоях. Помни это. Подожди в передней.

– Да, ваше высочество, – пробормотала я и стремглав выскочила за дверь.

Судя по всему, принцессе не терпелось от меня избавиться.

На дрожащих ногах я спустилась по лестнице, не в силах поверить в то, что произошло. Конечно, я не предполагала, что Екатерина вспомнит меня после столь долгой разлуки – ведь она была совсем крошкой, когда нас разлучили. Однако я не ожидала столь резкого изменения ее характера. Мое сердце сжалось, будто стиснутое гигантской рукой.

Передняя, где мне было приказано ждать, находилась на первом этаже, рядом с главным входом. Здесь, в некогда холодной и голой комнате, в прошлом проходили уроки Луи и Жана. Сейчас сюда принесли жаровню, расставили скамьи, а на дальней стене повесили шпалеру с лесным пейзажем. В узкие окна проникали пыльные сумеречные лучи, рассеивая мглу.

Мрачная обстановка полностью отражала мое настроение. Сердито утирая слезы, я ругала себя за глупость. Мне не следовало рассчитывать на теплую и радостную встречу с августейшей воспитанницей. В Пуасси Екатерину воспитали как настоящую принцессу. В услужение к особам королевской крови поступали знатные, родовитые дворяне, которые считали за честь натянуть чулки своему суверену или хранить ключи от его сундуков. Мне, дочери простого пекаря, следовало оставаться невидимой, исполнять грязные работы только в отсутствие госпожи, а если меня за этим застанут, отвернуться лицом к стене и незаметно удалиться. С моей стороны было невероятной дерзостью ожидать, что принцесса вспомнит свою детскую привязанность, ведь даже взгляд на августейшую особу являлся грубым нарушением заведенного порядка. Да, я лелеяла в душе воспоминания о своей любви к малышке, которую кормила грудью, но Екатерину ничто не обязывало отвечать мне взаимностью. Юная принцесса наверняка желала позабыть о несчастном детстве и с радостью отдаться сверкающему настоящему. Удрученная, я успокоила свои смятенные чувства и предалась созерцанию безрадостного и блеклого будущего.

7

– Метта? Ты ведь Метта, верно?

Я сгорбилась на скамье в дальнем углу передней, настолько погруженная в отчаяние, что даже не подняла голову, когда заскрипела дверь. При звуке нежного голоса я, пораженная до глубины души, вскочила и задрожала всем телом. На пороге застыла фигура, закутанная в плащ с капюшоном, скрывающим лицо.

– Да, ваше высочество, я Метта, – прошептала я, прижав руки к груди. Сердце затрепыхалось, точно зяблик в клетке.

– Ты что, не узнаешь меня, Метта? – с упреком спросила девушка, откидывая капюшон.

– О Господи Всемогущий! Екатерина! – Слезы хлынули из глаз, колени подогнулись.

Она бросилась ко мне, подхватила, и мы вместе упали на скамью.

Мягкий, теплый, едва слышный розовый аромат девичьей кожи, такой родной и знакомый, был для меня ладаном. Как я могла принять за нее другую? Я узнала ее на ощупь, не глядя, – так овца узнает своего ягненка на пастбище или курица – цыплят в курятнике.

– Ты здесь! – певуче проговорила она. – Я знала, знала, что ты будешь здесь! Ах, Метта, я так ждала этого дня!

Мы разомкнули объятия, чтобы как следует рассмотреть друг друга. Изгибы ее губ и бровей были те же, что я видела в своих снах, и даже полумрак комнаты не мог притушить сияния ее голубых глаз. Всматриваясь в их сапфировые глубины, я почувствовала, как меня затопляет любовь.

– Я молилась святому апостолу Иуде, – всхлипывала я, – просила о нашей встрече, но не верила, что это случится.

– Святой Иуда Фаддей, покровитель отчаявшихся, – улыбнулась Екатерина. – Что ж, разумно. Как видишь, сработало. – Она с удивлением покачала головой, пристально вглядываясь в мои черты. – Ты мне тысячу раз снилась, Метта. Другие девочки скучали по матерям, а я скучала по своей Метте. А теперь ты со мной. – Ее руки обвились вокруг моей шеи, мягкие губы коснулись щеки. – Мы не должны больше расставаться!