Анна Делайл - Если любишь Страница 19

– Да, но Табита ему отказала, причем в резкой форме, да еще в присутствии преподобного Холла и мамы. И мама пришла в неописуемую ярость.

– Могу себе представить, – хмуро заметил Доминик.

Леди Монтекью способна на все. На этот счет Доминик не питал никаких иллюзий. Лицо его приняло гневное выражение, когда он снова повернулся к Амелии.

– Каким же образом твоя мама собирается убедить Табиту принять предложение этого господина?

Амелия с готовностью рассказала, что утром поднялась в комнату кузины, потому что Табита к завтраку не вышла, и увидела на ее спине следы побоев.

– Боже мой! – в ярости воскликнул Доминик. – Твоя мама… Прости за прямоту, но такой жестокой женщины я еще не встречал. Как только совесть ей позволяет издеваться над этой девочкой?!

Он вскочил со скамейки, повернулся спиной к Амелии, облокотился о перила руками и устремил взгляд на спокойные воды озера, изо всех сил стараясь обуздать свой гнев. Вдруг он стремительно обернулся.

– Ей ведь плохо?

– Спина вся в кровоподтеках, живого места нет. Однако мама ничего не добилась. Табита гораздо смелее меня.

– Смелости у нее больше, чем у кого бы то ни было, – произнес Доминик. – А что было потом? Ты, кажется, сказала, что поссорилась с матерью.

– Да. С Табитой я побыла совсем недолго. Мама явилась к ней в комнату и велела мне убираться, а я не послушалась. Я так боялась, что она снова станет ее бить. Я никогда маме не возражала. – Голос у Амелии дрогнул. – И не только маме, Ричарду тоже. Они всегда заставляли меня делать то, что нужно им. Но я не могу спокойно смотреть на то, как мучают Табиту. Я выхожу замуж за любимого человека и то, что происходит с кузиной, принимаю особенно близко к сердцу. И я пригрозила маме, что не приду на мою помолвку, если она не перестанет мучить Табиту.

– Так и сказала? – поразился Доминик и поднял брови. – Какая же ты молодец!

– Возможно, сейчас это поможет, – сказала Амелия. – А что потом?

– Не знаю. Но ведь всегда можно что-то сделать. За этого господина ей никак нельзя выходить замуж.

– Нельзя, – согласилась Амелия и поднялась. – Мне, пожалуй, пора. Может, и не стоило все это тебе рассказывать, только я знаю, что Табита тебе нравилась гораздо больше, чем мы с Ричардом.

– Твоего братца сложно полюбить. – Доминик расплылся в веселой улыбке. – А вот ты меняешься к лучшему прямо на глазах, честное слово.

– Стараюсь, – смущенно покраснела Амелия. – Господь знает, сколько раз меня грызло чувство вины, когда я стояла рядом и ничего не делала, чтобы хоть как-нибудь ей помочь. Но на стороне Ричарда я не была никогда. Кстати, он приедет на мою помолвку. А ты придешь?

– Можешь быть в этом уверена.

– Тогда я прощаюсь до следующей недели.

Доминик сжал руку Амелии.

– Ты за ней приглядывай, хорошо?

– Обещаю.

Доминик смотрел вслед уходившей Амелии Монтекью. Девушка его несказанно удивила. Он и не подозревал, что у нее хватит смелости вступиться за Табиту. Он не забыл, с каким пренебрежением и высокомерием обращалась она со своей младшей кузиной в детстве, не упуская случая потешить свое себялюбие. Сам он, если потребуется, сделает все, что в его силах, лишь бы помочь Табите. Брак с этим изворотливым и лицемерным церковником не должен состояться ни при каких обстоятельствах. Он попросит свою мать пригласить Табиту погостить в Лондон. Люси будет на седьмом небе от счастья. Надо хоть на время избавить Табиту от травли, которую ей устроила Минерва Монтекью.

Глава 8

– Ты уверена, что успеешь все это перешить?

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – улыбнулась Табита. – Начну прямо сейчас… и спасибо тебе, Амелия.

– Не за что. Слушай, тебе очень идет этот цвет, – сказала Амелия, еще раз окинув кузину придирчивым взглядом. Табита стояла перед большим напольным зеркалом, приложив к себе шелковое платье салатового цвета. – Кстати, гораздо больше, чем цвет лаванды с оливковым оттенком. А ты хотела надеть именно то платье. Салатовое тебе идет даже больше, чем мне.

– Ну уж нет, – возразила Табита. – Ты постараешься меня уверить, что оно тебе не нравится, что плохо сидит, но мне-то со стороны виднее. Ты по доброте душевной отдаешь мне одно из своих лучших и любимых платьев. Я должна была бы отказаться, но… – Девушка улыбнулась и добавила: – Но мне оно так нравится, что я просто не в силах этого сделать.

Табита повесила платье на спинку кресла, подошла к туалетному столику и взяла свою корзинку с рукоделием.

– Здесь и перешивать почти нечего. Разве что немного ушить, – в раздумье проговорила она, оглядывая Амелию. – И подол чуть-чуть укоротить. За час все сделаю.

– Тогда жду тебя в гостиной, не задерживайся, – улыбнулась Амелия, направляясь к двери.

Табита смотрела вслед кузине. На ней было воздушное платье бледно-розового цвета, завитые светло-каштановые волосы, обрамлявшие свежее девичье личико. Никогда еще Табита не видела Амелию такой красивой и счастливой. Впрочем, неудивительно, завтра ее помолвка.

Прошло чуть больше недели с той ужасной ночи, когда тетя жестоко наказала Табиту. Девушка не сомневалась, что тетя ее не простила, но жила надеждой на лучшее. Израненная спина зажила, а Амелия – удивительное дело! – умудрилась не только сделать так, что тетя по крайней мере в последнее время перестала донимать Табиту разговорами о замужестве, но и неведомо как добилась от своей матери разрешения для Табиты присутствовать на торжествах по случаю своей помолвки.

Когда Табита спустилась вниз, там стали собираться гости. Танцевальный зал, украшенный кадками с весенними цветами и ярко освещенный сотнями свечей, выглядел празднично и был готов для торжества. Высокие двери, отделявшие зал от столовой, были распахнуты настежь. Гости не скрывали своего восхищения убранством, но не решались приблизиться к длинному столу, покрытому белоснежной скатертью и уставленному бокалами с освежающими напитками. Соседний стол буквально ломился от блюд с копченой ветчиной и холодной индейкой, которые были нарезаны тонкими ломтиками. Здесь же можно было найти свежие побеги спаржи, сельдерея, заливное из крохотных яиц ржанок. Вазочки из дрезденского фарфора, щедро наполненные самым разным вареньем и сладостями, окружали занимавшую самый центр стола многоярусную пирамиду из нескольких ваз, декорированных листьями и небольшими цветами.

Табита задержалась у входа, ошеломленная великолепием торжества. Ничего подобного она никогда не видела.

Подошла служанка с подносом. Это была Верити Поттер. Табита ее узнала.

– Здравствуй, Верити, – улыбнулась девушка. – Что там у тебя на подносе?