Песня для разбитого сердца - Елена Барлоу Страница 21

В это время Александр обычно делал физические упражнения возле конюшен, затем объезжал два загона на своём коне Бойле. Однажды Кейли просто встала очень рано, прекрасно зная, что спешить ей некуда, а Оливия придёт лишь через пару часов, и краем глаза увидела своего мужа, разъезжавшего на Бойле. В тот момент она с радостью обнаружила две вещи: во-первых, у Александра всё-таки было увлечение, во-вторых, во время таких утренних прогулок он был весьма легко и небрежно одет. Ворот его белой батистовой рубашки обычно всегда был распахнут, а саму рубашку в бриджи он не заправлял. Иногда он бегал от одного края забора до другого, иногда таскал весьма тяжёлые мешки или разминал руки и ноги.

Кейли и не планировала глазеть на него каждое утро. Так уж вышло. Его было хорошо видно из окна её спальни и из библиотеки. По какому-то неясному желанию её тянуло посмотреть, чем он там занимался, хотя было ещё слишком рано. Только потом он приходил на завтрак, затем весь день проводил либо в кабинете, либо выезжал по делам. Кейли раздражало, что он так упорно игнорировал её существование, но она знала: он упёртый, как баран, и по каким-то причинам нелюдимый, как старый отшельник.

Иногда она с ужасом представляла, что в городе у него имелась любовница, а то и парочка таковых, но проверить это можно было лишь одним способом — проследив за ним. Что было весьма трудно сделать.

А затем появился Джордж, который, хоть и был тем ещё прохвостом и повесой, оказался дружелюбным и весёлым молодым мужчиной. За завтраком он любил рассказывать Кейли о своём беззаботном детстве здесь, в поместье, а также о своих последних похождениях, о коих, впрочем, уже половина Англии знала.

Когда Кейли тактично пыталась выяснить о детстве его брата, деверь с ухмылкой говорил, что тот был болезненным и закрытым ребёнком. А стоило девушке упомянуть тему с любовницами, как Джордж начинал хохотать. Он заверил её, что это невозможно, и его брат — настоящий монах в «этом плане». Он попытался спросить об их супружеских отношениях, но Кейли сумела выкрутиться, переведя разговор на другую тему.

Несмотря на поведение мужа и его обычное молчание, она понимала, что привязалась к этому человеку так, как и представить себе не могла. Она украдкой следила за ним за ужином, примечала, во что он обычно был одет, подсматривала, какие книги он брал из библиотеки, и тому подобное. Кейли тайно желала узнать о нём любую мелочь, не говоря уже о причинах его нелюдимости.

Красивый, умный и молодой офицер — и такой отчуждённый? Она не верила, что этому не было объяснений.

Нынче утро выдалось ещё теплее, чем прежде, так что Кейли заметила, что из-за физических нагрузок он быстро вспотел, и даже его волосы стали мокрыми. Что уж говорить про одежду. Из-за тонкой ткани были хорошо видны рельефы его мышц, и любая леди признала бы, что у него очень сильные руки и мощное тело, несмотря на явную стройность.

А ещё он улыбался, когда гладил морду своего коня. Александр улыбался, и Кейли ощущала себя на седьмом небе, пусть даже со стороны его улыбка казалась такой скромной.

«Если бы он снял эту дурацкую рубашку, — подумала Кейли в то мгновение, — я бы точно потеряла сознание». И она тут же одёрнула себя за непристойные мысли.

Судя по всему, он и не собирался консумировать их брак. Они не делали ничего из того, что рассказывала ей Анита в своё время. Из-за этого Кейли ощущала себя странно, будто она сама была неполноценной. Она знала, что бывают случаи, когда мужчины занимаются таким даже без любви, но, видимо, она была настолько противна мужу, что ему даже наследник не требовался.

Кейли хотелось его ненавидеть, хотелось иногда даже ударить и посмотреть на его реакцию. Но каждый раз, стоило ей услышать его голос, или просто увидеть где-нибудь в коридоре, она ловила себя на мысли, что до сих пор любит его. И она понятия не имела, что с этим делать.

В то утро она чуть не забыла, что мистер Блэк собирался отправить в поместье своего племянника, Роджера Стивенса. Он слыл отличным садовником, а помимо этого разбирался в архитектуре. Экономка позвала её около полудня, и Кейли, одетая в простое хлопковое платье, скромное и миленькое, спустилась в холл, где встретила мистера Стивенса.

Это был очень высокий худощавый мужчина, лет тридцати, с коротко стриженными русыми волосами. Кейли отметила острые черты лица и неприятную ухмылку, которая, скорее всего, появлялась на его губах непроизвольно. У него были светло-синие глаза и взгляд, как у хищной птицы. Этим он напомнил Кейли свёкра, которого она уже сотню раз прокляла.

— А вы гораздо красивее, чем описывал дядя, — ляпнул гость прежде, чем Кейли успела спуститься с лестницы.

«Весьма непрофессиональное приветствие», — решила она и подумала, что с ним будет неприятно общаться. Когда он улыбнулся, поцеловал её руку и немедля пригласил осмотреть сад, она немного поменяла своё мнение. А к концу прогулки окончательно поняла, что он был интеллигентным и учтивым мужчиной. Его аура злодея оказалась лишь обманкой внешности. Кейли боялась, что он не воспримет её, как хозяйку поместья, всерьёз в силу её возраста, однако все пожелания и замечания он встретил с профессиональной выдержкой.

Он понравился ей, к тому же, он с радостью согласился, чтобы она участвовала в воссоздании прежнего сада, и по возвращению в особняк Кейли уже видела себя среди сотен новых цветущих кустов. Возможно, супруг и не похвалит её, но она надеялась, что он хотя бы немного порадуется.

Кейли любезно пригласила Стивенса на обед, но тот отказался, потому что спешил в Рипон по делам. Надевая пиджак и шляпу, он улыбался и уверял, что к осеннему сезону большая часть сада будет готова.

— Вот увидите, миледи, я устрою здесь всё так, что по окончанию работ вы будете визжать от восторга!

Кейли засмеялась, прикрыв ладонью рот, и лишь в тот момент заметила своего мужа, вышедшего из тени коридора на свет.

— А, Стоун! Благо, я успел застать тебя дома!

Когда Стивенс протянул капитану руку, тот и пальцем не пошевелил. Кейли так напряглась, что почти забыла, как дышать, потому что заметила, как на его лице отразилась такая паника, будто новый садовник угрожал ножом. Александр взглянул на жену, очень внимательно её осмотрел, словно на ней что-то потерялось, и лишь потом взял себя