Барбара Картленд - Черная пантера Страница 26

Глава 11

Я так глубоко ушла в свои мысли, что совершенно не запомнила, о чем мы говорили на пути в Рейнлаф. По всей видимости, мы беседовали, хотя с тем же успехом мы могли молча смотреть вперед — сэр Филипп следил за дорогой, а я видела перед собой знакомое лицо, изображенное на портрете в его спальне.

День был жарким и солнечным. После пыльного шоссе и дорожных пробок, после запаха бензина и гари от машин и автобусов тень деревьев так и манила своей прохладой. Мы медленно шли через парк к спортивному полю. Увидев толпящихся на трибуне зрителей, я удивленно воскликнула:

— Как много народу!

— Может, пройдем на противоположную сторону? — предложил сэр Филипп.

— Да, давайте пойдем туда, — согласилась я.

— Отлично! — сказал он. Мы развернулись и направились в другую сторону. — Мне казалось, что я единственный человек на свете, кто терпеть не может толчеи. Большинству женщин это нравится, — добавил он.

— Думаю, вы ошибаетесь, — заметила я.

— О, я имею в виду лондонских женщин, — уточнил сэр Филипп. — Тех, кто приходит сюда, чтобы покрасоваться в новых туалетах или с новым поклонником.

То, как он произнес эти слова, позволило мне прийти к заключению, что его нередко выставляли напоказ, и это причиняло ему немалые страдания. Мне захотелось успокоить его и сказать, что меньше всего на свете мне хочется, чтобы нас увидели вместе, особенно после того, как я солгала Анжеле и Элизабет.

Мы отыскали свободные места в стороне от других зрителей, под тенистым деревом. Поле было видно плохо, однако здесь мы могли расслабиться и посидеть в прохладе. Я сняла шляпку и положила ее на траву. Сэр Филипп вытянул ноги и закурил.

— Поговорите со мной, — потребовал он.

— Зачем? — спросила я. — Вы хотите услышать мой голос, или вам интересно послушать мой рассказ?

— Я впервые слышу от вас такие жестокие слова, — заметил он.

— Почему жестокие? — удивилась я. — Ведь это правда.

— Возможно, — загадочно проговорил он. Я ждала. Я чувствовала, что наступил момент, когда он вновь спросит меня о нашей встрече в парламенте. Но, к моему великому изумлению, он внезапно резко отшвырнул сигарету.

— Нет, — сказал он, как будто отвечал самому себе. — Я передумал, Лин. Более того, я собираюсь полностью изменить себя. Мне кажется, когда человек пытается жить прошлым, он совершает самую большую глупость. Вы согласны?

— Если прошлое вызывает у него неудовлетворенность настоящим, то — да.

— Я старался не замечать настоящего, — проговорил он. — Теперь я вижу, что в течение многих лет дурачил самого себя.

Я промолчала.

Напряжение постепенно спадало. Сэр Филипп опять достал портсигар; прикурив сигарету и выбросив спичку, он улыбнулся мне.

— Итак, перед вами возродившийся к жизни человек, — весело объявил он.

— Здравствуйте. Как поживаете? — поприветствовала я его, стараясь подыграть ему.

И в то же время я боялась, что одно неосторожное замечание или слово могут напомнить ему, как мы далеки друг от друга.

— Разве это событие не вызывает у вас интереса?

— поддразнил он меня.

— Вызывает, — ответила я. — Но если вы намерены забыть о прошлом, значит, с этой минуты оно не может вызывать у меня любопытства. Давайте размышлять о будущем.

Он театральным жестом снял передо мной шляпу, потом бросил ее на траву.

— Леди Гвендолин Шербрук, — объявил он, — я знаю, что вы очень умная женщина.

— Вы второй, кто за время моего пребывания в Лондоне заявляет мне об этом, — сказала я. — Я могу так и поверить в это.

— Если вы настолько умны, как мне кажется, — заметил он, — вам самой все давно известно. Итак, я в ваших руках. Что вы можете мне предложить?

— А что бы вам больше всего хотелось от жизни?

— совершенно серьезно спросила я.

— Если бы вы задали этот вопрос всего полчаса , назад, — проговорил он, — я бы ответил, что хочу повернуть время вспять. Теперь же мне трудно ответить. За долгие годы я так привык ни к чему не стремиться, что совсем забыл, как человек ставит перед собой цель.

— Все очень просто, — принялась объяснять я.

— Вы должны поставить перед собой цель, которая гораздо выше ваших возможностей. Следовательно, если вы и не достигнете намеченного — это может случится с каждым, — то хотя бы приблизитесь к нему и будете удовлетворены полученным результатом.

— Давайте говорить конкретно, — сказал он. — Что именно вы предлагаете мне?

— Ну… стать премьер-министром, — заявила я. — Думаю, для любого политика этот пост является высшей точкой его карьеры.

— Почему вы не предложили мне стать диктатором? — шутливо проговорил он.

— Потому что, как мне кажется, из вас получился бы плохой диктатор, — призналась я.

— Честный ответ, — заметил он. — А почему? Я поняла, что теперь мне будет нелегко что-либо объяснить ему. Так как сэр Филипп меня разочаровал. Полагаю, в моем воображении все еще жил детский образ сказочного рыцаря, который надевает доспехи, пристегивает меч и отправляется в странствие, помогая по дороге слабым и обездоленным. Действительно, в сэре Филиппе было нечто такое, что заставило меня увидеть в нем одного из рыцарей короля Артура. Он великолепно вписался бы в картинки, которые я видела в зачитанной до дыр книге, когда мне было двенадцать. Временами я замечала у него такой же суровый взгляд, мне казалось, что он заглядывает в далекое будущее в неустанных поисках Чаши Грааля. Теперь же я поняла, что на самом деле он смотрел в прошлое. Как странно, подумала я, что все эти годы он находился во власти одной женщины, которая практически остановила его жизнь, подавила все его желания и склонности, лишила его радости.

— Ну? — Его голос вывел меня из задумчивости. Я сообразила, что молчание мое затянулось, и я не ответила на его последний вопрос.

— Простите, — проговорила я. — Я думала о вас.

— И что же вы думали? — спросил он.

— Пока что у меня нет желания рассказывать вам, — ответила я. — Пусть мои слова не покажутся вам смешными, но я еще плохо вас знаю. Я не хочу спешить с выводами — в противном случае у меня может создаться неверное представление о вас.

— Это значит, что вы не очень высокого мнения обо мне, — заметил он.

— Трудно сказать, — проговорила я. — Я слышала много сплетен о вас, и у меня сложился образ, который, как я сейчас поняла, оказался неверным. Я не хочу сказать, что разочарована, — просто я боюсь еще раз ошибиться.

— Скажите, почему вы вообще думаете обо мне?

— спросил он.

Я покраснела. Этот вопрос оказался для меня неожиданностью. Я отвернулась, сделав вид, будто наблюдаю за появившимися на поле игроками.