Розалин Майлз - В порыве страсти Страница 27

Наконец он забылся тревожным сном. Он то проваливался в забытье, то просыпался. Похолодало, и его сон стал еще более беспокойным. Он понимал, что переходит из одного сновидения в другое, но не мог ни уснуть по-настоящему, ни проснуться.

Он чувствовал, что его окутывает серый предвечерний туман. Луна скрылась в облаках, а туман все густел и густел, заволакивал каменистое плато. И в этой сгущающейся тьме плясали еле заметные огоньки.

Внезапно туман исчез, раздвинулся как занавес перед началом представления. Джон увидел себя со стороны: вот он лежит на земле в спальном мешке, лицо спрятано от холода. Призрачный свет – наверно, от луны? – заливает массивную фигуру мирно спящего человека.

Чуть поодаль, в долине, виднелась лошадь – огромный белый жеребец. Но ведь это Кайзер, удивленно подумал во сне Джон, а не старый мерин, на котором я приехал. Теперь он разглядел и людей у костра, тоже завернутых в одеяла: Генри, Джеймс, перечислял он во сне спящих, Дасти, Слим, Фрэнк и Джон…

Но если Джон там, то кто же лежит здесь?

Ужасающе медленно, как бывает только в кошмарных снах, он повернул голову, чтобы еще раз посмотреть на одинокого человека, примостившегося в ложбине меж двух валунов.

Одинокого – нет, уже не одинокого, теперь сзади появилась чья-то тень, и эта тень приближалась, подкрадывалась, как подкрадывается хищник к своей добыче. За ней виднелись еще две тени, они почти сливались с темнотой, двигались молча, как стая волков. И вдруг от них отделились три тени поменьше, странные, длинные, извивающиеся, три отвратительные шипящие тени, и они набросились на спящего.

Ужас охватил Джона – такой же ужас испытал до него Филипп. Джон пытался закричать, стряхнуть с себя оцепенение, но это ему не удалось. Он не смог разбудить лежащего на земле человека.

Тогда, все еще во сне, Джон бросился вперед, схватил спящего за плечо, изо всех сил потряс его. Тот перевернулся на спину – ужасающе медленно, с безжизненностью тряпичной куклы. Две или три змеи выскочили из-под тела, нанесли молниеносный удар и скрылись в буше.

Теперь лунный свет заливал неестественно вывернутую голову спящего. Беззвучный крик исказил черты его лица, его глаза смотрели в лицо смерти, но взгляд уже был устремлен в вечность. Но вот из-под его шеи показалась голова еще одной змеи. Зашипев, как скорпион, она погрузила свои острые зубы в шею жертвы, потом еще и еще, и теперь страшные кровавые ранки испещрили лицо, шею и грудь несчастного.

Джон видел, как исчезают во мраке двуногие убийцы. Они все оборачивались, будто еще не до конца насладились делом рук своих. Джон не мог отвести глаз от их предводителя, он уходил последним, последним растворялся во тьме. Это лицо мне знакомо, вскричал Джон, я знаю, кто это!

И, как часто бывает во сне, он был абсолютно убежден, что стоит ему постараться, приложить еще одно, последнее усилие, и ему удастся разглядеть в ночной мгле лицо убийцы своего отца. Но в ту же секунду он проснулся. Теперь он твердо знал, что Филипп погиб не случайно, что он пал от руки убийц, уготовивших ему столь жестокую смерть. А еще он твердо знал, что не успокоится, пока не отыщет преступников, не предаст их в руки правосудия, чтобы они ответили за свое ужасное злодеяние.

14

Клубы пыли полностью скрывали джип. Подъезжая к селению, Элен притормозила, осторожно проехала под аркой, образованной переплетением узловатых ветвей эвкалипта, и остановилась в пыли у самой большой хижины. Не убирая рук с раскаленного руля, принялась она оглядывать лагерь.

Казалось, время остановилось. Лагерь выглядел точно так же, как до появления первых белых переселенцев. В центре, под защитой высокого эвкалипта и нескольких деревьев поменьше, размещался костер. Вокруг виднелись небольшие хижины, чуть поодаль располагались постройки покрупнее – то были семейные жилища. С незапамятных времен образ жизни аборигенов почти не изменился. И лишь несколько побитых автомобилей и добротная конюшня были явными приметами двадцатого века.

В центре селения со смехом резвились в пыли голые ребятишки, играли в свои извечные детские игры. За ними бесстрастно наблюдали сидевшие у костра старейшины племени. В тени, привалившись к стенам хижин, попивали пиво мужчины помоложе, а вокруг бродили полуголодные псы, искали в пыли объедки. Работали только женщины. Они готовили еду, нянчили плачущих младенцев, вовремя отлавливая не в меру осмелевших юных путешественников, развешивали выстиранные вещи, собирали высохшие и приветствовали друг друга пронзительными возгласами, похожими на крики попугаев.

Элен выключила мотор, обернулась к Джине.

– Все в порядке? Когда мне за тобой заехать?

Джина улыбнулась.

– Наверно, часам к шести, чтобы успеть переодеться к обеду.

Переодеться, улыбнулась про себя Элен. Если учесть, что сегодня Джон должен вернуться с объездки, наверно, она захочет не просто переодеться.

Впрочем, ее это не касается.

А если у них что-нибудь получится, как она к этому отнесется, спросила себя Элен. И сразу поняла, каков будет ответ. Если хоть что-нибудь сможет сделать Джона счастливым, что угодно – или кто угодно, не говоря уже о таком чудесном создании с огромными печальными глазами…

«Ради Бога, перестань строить воздушные замки», – одернула она себя.

«Ты не сможешь защищать его всю жизнь, а от этого тебе его тем более не защитить», – сказал ей Чарльз.

В тот момент она возненавидела его, но он был прав. Джон уже не маленький мальчик, он взрослый мужчина. Она не сможет прожить за него жизнь. Элен выпрямилась, расправила плечи. Что же, как будет – так и будет.

– Ладно, – небрежно ответила она. – Вечером увидимся. Желаю хорошо провести время.

Джина смотрела вслед прыгающей на ухабах машине и в который уже раз сокрушалась, что не может набраться храбрости и поговорить с Элен. А ей так нужно с кем-нибудь поделиться!

Наконец она решительно вздернула подбородок и направилась к центру селения, где возились в песке дети.

– Эй, приятель! – она потрепала по головке одного из малышей. – Как дела? Все хорошо?

– Хорошо-хорошо! – рассмеялся он, протягивая ей руки. Она подняла его, прижала к себе.

– Ух, какой ты большой! Со вчерашнего дня ты здорово вырос! Скоро станешь совсем взрослым, сможешь жениться! Ты хочешь жениться на мне?

Малыш рассмеялся, от удовольствия зажмурив глаза, уткнулся ей в плечо, снова поднял голову – он играл в прятки.

– Жениться, жениться, жениться, – закричал он.

Сзади раздался громкий смех.

– Такая девушка, как ты, – и замуж! И зачем тебе это? Учи лучше танцам – и ни забот тебе, ни детей!