Елена Домогалова - Регина Страница 28

За дверью послышались шаги де Гонто и Регина, поспешно спрятав письмо в вырезе платья, изобразила наивно-невинное лицо и приготовилась к встрече с королевой-матерью.

Екатерина Медичи сидела в огромном кресле и её затянутая в чёрный шёлк расплывшаяся туша неизменно ассоциировалась у графини с болотной жабой, которых она покупала в деревне у мальчишек и подкладывала в кровати монахиням. Ослепляющая роскошь Золотого кабинета не произвела на Регину ни малейшего впечатления: прекрасно осведомлённая о сумме своего наследства, она знала, что при желании может заказать себе хоть двадцать таких же. Рвавшийся наружу смешок она сдерживала неимоверным усилием воли, однако в свой реверанс вложила максимум почтения и грации, а в свой голос — весь мёд и сахар, о наличии которых в себе даже и не подозревала.

Как и предполагала Регина, разговор, начавшийся с заботливых расспросов старой королевы о детстве Регины (бедная сиротка, наверное, даже и не помнит своих родителей? Ну, ничего, божья милость не знает границ, а поскольку бесшабашный Бюсси просто не знает что такое — забота о юном непорочном создании, то эту святую обязанность готова выполнить сама королева, ибо она — мать), о её жизни в обители урсулинок (ах! Конечно, мы наслышаны о ваших успехах в науках, особенно, в литературе и латыни, и о вашем кротком нраве — вот где Регина едва не расхохоталась от такой неприкрытой лживой лести — и рады, что вы теперь будете украшать своим присутствием королевский двор), и о её планах на будущее. Графиня решила не разочаровывать Медичи и весьма мастерски изобразила наглядное воплощение невинности и послушания. Пока королева-мать разливалась соловьём, она старательно хлопала ресницами, нагоняя более-менее правдоподобные слёзы на глаза. Наконец, ей это удалось и, подобрав подобающую избранному образу улыбку, Регина обратилась к мадам Екатерине.

— О, ваше величество, о вашей доброте и милосердии ходят легенды и, право же, я не знаю, чем могла заслужить ваше внимание. Но я счастлива, что удостоилась чести быть вами принятой и беседовать с вами. Поймите меня правильно, как могу я говорить с вами о своём будущем, если ответственность за мою судьбу и право решать её возложены на плечи моего брата, графа Луи де Бюсси. После скоропостижной смерти наших родителей он является моим единственным опекуном и полноправным распорядителем моим имуществом и моей жизнью, поэтому, если вас интересует судьба недостойной ваших забот девушки, то об этом вам следует говорить с графом де Бюсси.

От проницательных глаз Регины не укрылось, что Екатерину Медичи передёргивало каждый раз, когда она слышала имя Бюсси, да ещё произнесенное с такой явной и искренней любовью.

— Дитя моё, ваша покорность воле брата и почтение, которое вы оказываете ему, достойны похвалы, — по части актёрского искусства старая королева могла многому научить Регину и той оставалось только мысленно аплодировать неподдельной ласке этого жирного тягучего голоса, — Но, боюсь, граф не сможет уделять вам достаточно внимания, поскольку его воинский талант и государственный ум требуют его присутствия как на поле битвы, так и на дипломатической арене. Я не сомневаюсь, он будет рад, если вы согласитесь принять мою помощь и позволите мне лично заняться устройством вашего будущего.

— О! Это такая честь для нашей семьи, ваше величество! — с пафосом греческих актёров всплеснула руками графиня, уже не боясь переиграть в этой манерной комедии, — Я не смела даже мечтать о такой милости с вашей стороны. Мой брат будет вам очень, ОЧЕНЬ признателен.

— Не сомневаюсь. Так вот, для начала я хотела бы предложить вам место моей личной фрейлины. Должна вам сказать, что этого удостаиваются только самые родовитые, очаровательные и образованные девушки двора. Я думаю, вам понравится общество моих фрейлин, вы, несомненно, подружитесь и очень скоро поймете, какие выгоды сулит моё предложение. Состоять в свите королевы-матери — согласитесь, это делает честь даже представительнице рода де Клермон.

И Регина ответила. С самым безгрешным видом, который только смогла изобразить. С самой ослепительной из своих улыбок. С невинным светом младенчески ясных глаз.

— Ваше величество, мне весьма льстит подобное предложение, я сумела его оценить, и мне бесконечно жаль, что я вынуждена вам отказать. Причина в том, что я уже состою в свите… графа де Бюсси.

И только после этих слов Екатерина Медичи, от изумления не сумевшая даже разгневаться, удосужилась пристально вглядеться в глаза юной графине. И она увидела, что под напускной детской наивностью плещется явная насмешка и стоит несгибаемая воля и ничем неистребимая гордыня де Бюсси. Сквозь мягкое серебристое свечение светлых глаз красавицы графини смотрели на королеву чёрные глаза ненавистного Бюсси. Слишком поздно осенило Екатерину, что сестра не только достойна своего брата, но со временем станет, пожалуй, ещё более опасной и непредсказуемой.

Две женщины, одна — юная и прекрасная, другая — постаревшая и утратившая былую красоту, смотрели друг на друга в упор, испытывая силу друг друга и ни одна не собиралась уступать. Минуту в комнате висела свинцовая тишина, прерванная бесцветным голосом Екатерины. Королева первой отвела взгляд от ведьмовских глаз Регины. Впервые в жизни кто-то осмелился выдержать тяжёлый взгляд Медичи. И именно это, а не дерзкий ответ графини, породило глухую ярость в тёмном сердце Екатерины.

— Что ж, дитя моё, это ваше право. Впрочем, у вас ещё есть время подумать. Кто знает, может, вы поймете, что сейчас совершили ошибку. А теперь ступайте, надеюсь увидеть вас в ближайшее время.

Регина склонилась в глубоком реверансе, и, не подумав, однако, опустить свою упрямую голову, уверенной поступью победительницы вышла из покоев королевы-матери. О, она прекрасно понимала, что её дерзкая победа легко может вознаградиться отравленным вином или тюрьмой. Короли не прощают побед над собой, а королевы тем более. Зато Луи имеет полное право гордиться сестрой.

Юная графиня, вызывающе стуча каблучками, направилась вдоль галереи и, свернув чуть раньше общих дверей, скользнула в неприметную потайную дверь, которую накануне ей показывал захмелевший герцог Анжуйский, и оказалась на тёмной лестнице. Остановилась, давая глазам привыкнуть к темноте, и уже собралась шагнуть со ступенек, как вдруг чья-то горячая рука схватила её за локоть. Регина едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от испуга.

— А вашей выдержке можно только позавидовать, прелестная фея, — услышала она уже знакомый вкрадчивый голос Шарля.