Луиза Аллен - Возлюбленная виконта Страница 29

Он сказал первую безобидную вещь, какая пришла в голову.

— Что вы собираетесь делать сегодня утром?

— Хочу осмотреть дом. Попрошу миссис Найт показать мне его. Затем обсужу с кухаркой меню на неделю. Еще мне надо написать письмо, — добавила она. Оживление исчезло из ее голоса.

— Вашему отцу?

— Да. Это больше нельзя откладывать.

— Я уже написал ему, изложив все, касающееся вас. Хотя вы уже совершеннолетняя, считаю необходимым успокоить его. Можете вложить свое письмо в мое.

— Вы ведь не сообщили ему…

— Что он станет дедушкой? Нет. Я не упоминал о том, как мы познакомились. Если он наведет справки, обнаружит, что виконт Хэдли в феврале гостил по соседству, и сделает собственные выводы.

— Спасибо. — Арабелла снова приступила к еде. — Я напишу ему сегодня после обеда.

— У вас сегодня появился аппетит?

Бекон оказался вкусным. Эллиотт съел все, что было на тарелке, и встал посмотреть, чем еще можно полакомиться. Сочные колбаски, грибы. Он решил отведать все.

— Немного. Я знаю, что мне надо есть как следует.

— Хотите, я покажу вам дом. — Эллиотт не собирался поступить так, но ему вдруг захотелось увидеть, как Арабелла воспримет эго огромное жилище. Должно быть, по сравнению с домом приходского священника он покажется ей устрашающим.

— Вы ведь заняты, — возразила Белла. Но Эллиотт перехватил ее взгляд. Ей будет приятно, если он так поступит. — Кухарка говорила, обычно вы на завтрак едите мало, поскольку у вас много дел, а я и так задержала вас.

— Вы для меня важнее. — Эллиотт понял, что говорит серьезно.

— Куда мы идем?

Казалось, лестница бесконечна. Эллиотт решил пропустить комнаты для гостей, расположенные на нижнем этаже, и все поднимался наверх по пологим ступеням.

Когда они достигали лестничных площадок, Белла смотрела то в одну, то в другую сторону, замечала другие ступени, двери и этажи на разных уровнях. Она догадалась, что дом разветвляется. Потребуется время, чтобы познакомиться с ним.

— Не хотите отдохнуть?

Эллиотт наконец остановился. Ступени кончились, они находились на пыльной площадке, от которой по обе стороны уходили коридоры. Тоби, следовавший за ними всю дорогу, обнюхивая пол, помахивая коротким хвостом.

— Нет, прогулка пойдет мне на пользу. — Приятно размять ноги.

На мгновение она забеспокоилась, пойдет ли это на пользу ребенку, затем решила, что гак лучше, чем сидеть без дела.

— Тогда поднимемся еще на один марш. — Эллиотт открыл какую-то дверь, и они оказались перед крутой лестницей. — Я пойду впереди.

Белла следовала за ним, твердя себе, что вполне естественно восторгаться этими длинными ногами, ступавшими перед ней. Эллиотт отличался крепким телосложением, чего она не заметила у Рейфа. Правда, большую часть времени она глядела ему в глаза. У нее хватило скромности не смотреть ниже.

— Вы не боитесь высоты? — громко спросил Эллиотт, дойдя до верха и открывая какой-то люк. На лестницу хлынул поток света.

— Нет, нисколько. Мне всегда доставляло удовольствие поднимать церковный вымпел во время богослужения.

Эллиотт повернулся, протянул ей руки, помогая выйти через низкую дверь на солнечный свет. Белла оказалась на плоской крыше между склоном из каменной плитки и краем парапета, доходившего до пояса. Она крепко держалась за руку Эллиотта.

— Как чудесно! — Перед ней простиралась долина Эвешема, скрывавшаяся среди туманных холмов, видно расположенных в Валлийских болотах.

Эллиотт встал между ней и краем парапета.

— Держитесь за меня.

«Разумный совет. Эллиотт сильный и твердо стоит на ногах», — подумала Белла, высвобождая одну руку, держась за него другой. Она не сомневалась, что из него получится хороший отец.

Глядя на земли, недавно принадлежавшие Рейфу, она поняла, что никогда не сможет сказать ребенку, кто его настоящий отец. Открыть истину — значит предать Эллиотта. К тому же Рейф не заслуживал, чтобы ребенок, которого он так безответственно породил, почитал его посмертно. Обязательно ли ребенку знать, кто его родители?

— Что-то не так? — Как чутко реагировал Эллиотт на перепады ее настроения, телодвижений!

— Мне немного грустно. Извините, меньше всего хочется признаться в этом на следующий день после бракосочетания.

— Ничего удивительного. Обретя мужа, вы ожидали, что станете чувствовать себя лучше? — Она удивленно взглянула на Эллиотта, тот уставился вдаль, коснувшись большим пальцем руки ее пульса. Должно быть, почувствовал, как тот участился от откровенного разговора.

— Жаль… Жаль, что я спала с Рейфом, но я не жалею, что у меня будет ребенок. Мне стыдно за то, что я натворила, что чувствовала. Мне следовало быть умнее. Не допускать, чтобы страсть и желание взяли верх над тем, чему меня учили. — Но разве потребность в любви можно считать постыдной? Все так запутанно. — Мне стыдно за то, что я поставила вас в такое положение. Не надо было тревожиться относительно будущего ребенка, но ведь множество тревог еще впереди, и я понимаю, что веду себя неподобающе. Эллиотт, я сделаю все, чтобы стать хорошей виконтессой. — И хорошей женой. Во что бы то ни стало.

— Значит, вы испытываете чувство долга. — Большой палец Эллиотта застыл.

— К вам? Конечно. И благодарность. И привязанность, — добавила она, с опаской думая о том, какое выражение увидит на его лице.

— Это уже кое-что. — Эллиотт повернулся спиной к парапету. Она стояла прямо перед ним, он защищал ее от ветра своим телом.

— Вчера… — вымолвила Белла, уставившись на незамысловатый узел его шейного платка.

— Да?

— Вы… я не удовлетворила вас. — Боже, как же трудно говорить об этом.

— Я ничего такого не говорил. — Однако он не улыбнулся. — Мне кажется, это вы остались неудовлетворенной.

— Моя вина, — призналась Белла. Он покачал головой, приоткрыл рот, но она продолжала говорить, запинаясь: — Я постараюсь. Правда, постараюсь. Сегодня все будет иначе.

— Сегодня будет то же самое, если вы не сможете убедить меня и себя, что хотите любить меня.

Белла резко подняла голову и уставилась на него:

— Убедить вас? Как? Я ведь подчиняюсь… разве вы не этого хотите?

— Нет, не этого.

У Беллы упало сердце. Даже здесь она промахнулась. Теперь он скажет, сколь нескладно она вела себя. Несомненно, скажет тактично, ведь это Эллиотт, а не Рейф.

— Если вы станете добиваться близости, поймете, как это сделать, — заметил он.

Глава 11

«Эллиотт улыбается, но не радуется», — подумала Белла, глядя в его голубые глаза без следов озорства. Неужели он злится? Или не злится на нее?