Констанс Холл - Мой дорогой герцог Страница 3

– Я слышала, пятый герцог обезглавил свою жену и ее любовника прямо в постели? – прошептала она, то и дело с опаской оглядываясь.

– Это было сто лет назад, мисс, я ничего такого не знаю.

– Да? А как насчет второго герцога? Говорят, некоторые из его гостей не вернулись из этого замка, здесь и погибли.

– Мне кажется, мисс, вы наслушались деревенских сплетен.

– Не думайте, что я в это поверила, – сказала Келси возмущенным тоном. – Но рассказывают столько историй о привидениях в Стиллморе! Интересно, хотя бы одна из них основана на реальных фактах? – Она ощутила неловкость и решила никогда больше не слушать рассказов Гриффина о привидениях. Скорее всего скрип ей просто почудился.

Наконец они остановились у какой-то двери, дворецкий открыл ее и с порога доложил:

– Мисс Уолларил, ваша светлость!

Келси вытерла вспотевшие ладони о край передника, стараясь взять себя в руки, и шагнула в комнату.

Дверь за ней громко захлопнулась.

Она вздрогнула, подумав, что дворецкий не хлопал дверью, просто огромное пространство и тишина настолько усилили звук.

Она огляделась в просторной, длинной комнате. Лучи света проникали сквозь маленькие окошки под потолком. Клубы пыли кружились между толстыми дубовыми балками наверху. За долгие годы дым сделал балки черными, и они выглядели так же мрачно, как весь замок. Окна пропускали очень мало света для такой большой комнаты, но его хватало, чтобы разглядеть ряды книг вдоль стен. Библиотека Южного Шилдса была раза в четыре меньше. В этой комнате спокойно поместилось бы полдеревни.

– Не стойте там, мисс Уолларил, присядьте. – Этот низкий голос ударил по нервам.

Она посмотрела в глубину комнаты. Хотя была середина июня, в камине горел огонь, языки пламени мерцали в очаге, таком большом, что в нем можно было бы зажарить целого кабана. Этой комнате тоже не хватало тепла и уюта. Руки Келси покрылись мурашками, она поежилась и тут увидела стулья перед очагом. На одном из них кто-то сидел, но лицо сидящего скрывала тень, освещены были только его изящные руки, державшие книгу. Казалось, он занимал все пространство, и комната сразу показалась маленькой.

– Можете подойти ближе, – сказал человек со скучающей вежливостью в голосе. – Я вас не укушу.

– А у меня есть причины думать иначе.

– Если вы меня боитесь, зачем было приходить?

– Я вас не боюсь. Но отец согласился на ваше предложение, не посоветовавшись со мной. – Голос ее дрогнул.

Не дождавшись ответа, она направилась к стулу напротив, но тут услышала его голос:

– Вы можете сесть на стул позади меня.

Она посмотрела на стул с жесткой спинкой, стоявший углом к его стулу, будто его специально так поставили. Келси почувствовала себя нашкодившим ребенком, которого в наказание ставят в угол. Она села, сложила руки на груди и состроила рожицу. Шуршание бумаги прозвучало, как удар грома, нарушив тишину в комнате. Ее взгляд упал на длинные ухоженные пальцы, перевернувшие страницу. Она заерзала на стуле. Он продолжал читать, словно ее здесь не было. Напрасно она сюда пришла. Трех тысяч фунтов мало за такое унижение. Она поднялась, чтобы уйти.

– Сядьте, мисс Уолларил. Она вся сжалась.

– Думаете, я буду сидеть тут весь день, ожидая, пока вы соблаговолите поговорить со мной? У меня полно других дел, ваша светлость.

– Сядьте! – произнес он тоном, не терпящим возражений.

Она пристально посмотрела на его большие сильные руки, все еще державшие книгу, понимая, что он мог бы легко с ней справиться. Она села, не переставая смотреть на него, готовая снова вскочить. Он не шевельнулся.

– Поскольку вы пробудете здесь некоторое время, советую вам попридержать язык, мисс Уолларил.

– Сожалею, что, говоря прямо, обидела вас, – сказала она с плохо скрываемой злостью. – Надеюсь, наши встречи будут нечастыми и короткими.

– Думаю, так будет лучше для нас обоих. – Его длинные пальцы застыли на краю страницы.

– Согласна, так что давайте сразу поговорим начистоту. Если бы не деньги, которые вы предлагаете, меня бы здесь не было. Полагаю, вы это поняли. Есть еще кое-что, что вы должны знать. Фрески не так легко восстановить. Если повреждения серьезные, не исключено, что придется стереть старое изображение и на его месте рисовать новое. Если старое изображение окажется мне не по духу, я не стану переделывать и вам придется искать другого художника. Я не могу изобразить того, чего не могу себе представить или чего не принимает мое сердце.

– То есть вы полагаете, что прежние изображения своим убожеством или безнравственностью могут внушить вам отвращение.

Она вскинула брови, услышав нотки насмешливого удивления в его голосе.

– Люди окружают себя предметами искусства, которые отражают их сущность. Не думаю, что вы меня удивите.

– Кажется, вы и в самом деле очень плохого обо мне мнения.

– А как может быть иначе? Ваше поведение в прошлом и оскорбление, которое вы нанесли моему отцу, вынудив его прислать меня сюда, достаточно красноречиво характеризуют вас. Предлагая ему такую сумму, вы прекрасно знали, что он не сможет отказаться.

Он промолчал. Атмосфера накалилась до предела.

– Кстати, откуда вы узнали, что я рисую? – решила она сменить тему.

Он подумал мгновение, затем сказал:

– Было очевидно, что ваш отец, мягко говоря, не очень надежен. Я знаю, что вы ему помогаете, делаете за него большую часть работы и еще ведете хозяйство. Знаю также, что вы живете на очень скромные средства. И хотя он считает себя великим французским художником, на самом деле во Франции он никогда не был широко известен. Он переехал в Англию после Ватерлоо, потому что потерял тех нескольких клиентов, что у него были, и ему не на что было жить. К несчастью, здешней аристократии его услуги тоже не пригодились, и его единственные клиенты – это нувориши, нажившие свои состояния на удачной торговле. Я также знаю, что ваш отец получает ежемесячное содержание от дальнего родственника из Франции, однако тратит деньги не по делу.

Как он узнал о деньгах от дяди Беллами? Остальное общеизвестно – все, кроме того, что она рисует за отца, но об этом он мог догадаться.

– Вы знаете обо мне слишком много, – сказала она с раздражением в голосе.

– У меня к вам определенный интерес.

– Странно! Или вас замучила совесть? Ведь вы превратили моего отца в посмешище для всей деревни, а также повинны в смерти Клариссы. – Келси замолчала, ожидая ответа.

Он снова ничего не сказал.

Его молчание было хуже пощечины. И она с горечью проговорила:

– Уверяю вас, смерть Клариссы явилась для меня тяжелой утратой. Она не была любящей мачехой, но мой отец любил эту женщину. Скандальные обстоятельства ее смерти довели его до отчаяния, и в этом виноваты вы. Я никогда вас не прощу. Так что, пожалуйста, оставьте ваш интерес ко мне. Мне не нужна ваша жалость, если вы способны на такое нежное чувство.