Жанна Монтегю - Наваждение Страница 34

– «Край Света», – мечтательно повторила Кэтрин, свыкаясь с мыслью, что это также ее владение. – Вы говорите, плантация? А как же получилось, что ее не разорили солдаты Союза?

– Здесь Керриган использовал ту же тактику, что и с домом: умелое напоминание о его гражданстве сохранило его владения от упадка, в отличие от несчастных соседей. – Деламар загасил окурок сигары о высокий каблук башмака и испытующе взглянул на Кэтрин. – Вы хотели бы увидеть его портрет, мисс Энсон?

– О да! – заулыбалась она, тут же вскочив. – И я бы также хотела узнать, где находится его могила. По-моему, я должна принести ему хотя бы букет цветов.

– Добросердечный порыв, который характеризует вас с самой лучшей стороны, но давайте сначала взглянем на портрет, – отвечал Деламар, тоже вставая с кресла. Седрик последовал за ними. Ни один прирожденный джентльмен не позволит себе сидеть, если рядом стоит дама – разве что служанка или продавщица.

Они не стали возвращаться старым путем в дом. Вместо этого Деламар провел их дальше по галерее, к двери в кабинет. Этот приют мужественности был не так вычурно обставлен: на стенах красовались лишь охотничьи трофеи. Хотя свет едва просачивался сквозь полуопущенные шторы и жалюзи, комната не казалась мрачной. Кроме рогатых голов, рогов и чучел, здесь присутствовали признаки и других интересов ее хозяина: например, любви к лошадям, изображенным на многочисленных литографиях на стене, на фотографических снимках, рисунках, в бронзовых статуэтках со скакунами и их всадниками.

– Керриган оставил вам конюшню с чистокровными лошадьми, – отвечал Деламар, когда Кэтрин поинтересовалась причиной такого изобилия. – Он был великолепным спортсменом и не раз выигрывал призы Луизианы и Вирджинии, да и не только их.

Так она владеет породистыми лошадьми! Неужели этот поток чудес неиссякаем? Седрик взглянул на нее, высоко подняв брови. Его обычно столь невозмутимого, не так-то легко было удивить, но теперь и он готов был сознаться, что богатство Керригана впечатляюще. Сам страстный любитель, он с трудом удержался, чтобы немедленно не глянуть на лошадей собственными глазами.

«Мои лошади, – подумала Кэтрин, чья кровь забурлила в жилах. – Мой дом и моя плантация».

Она прошлась по комнате, прикасаясь к предметам, поправляя картины, передвигая украшения – просто для того, чтобы дать этим предметам понять, что отныне она их хозяйка. Комната охотника, комната страстного наездника. Но это не все. Печь для обжига, книжные полки, этажерка с навигационными приборами: астролябией, секстантами, квадрантами и прочим. Здесь были модели корабельных пушек с простыми ядрами, разрывными снарядами и картечью и – самое впечатляющее – коллекция моделей в стеклянных ящиках: шлюп восемнадцатого века, бриг времен адмирала Нельсона, испанский галеон. «Не отсюда ли имя плантации?» – гадала она.

– Судя по всему, мистер Керриган был многосторонней личностью, – сухо заметил Седрик, осматривая морской музей.

– Он обожал корабли и умел зарабатывать на них деньги, – внимательно следя за их реакцией, отвечал Деламар. – Он владел не только многими морскими судами, но и речными двухколесниками. Они постоянно крейсировали вверх и вниз по реке и приносили немалый доход. Однако самый большой, быстроходный и красивый корабль сошел со стапелей перед самой его кончиной. Он назвал его «Эйлин О'Рурк» – видимо, в честь своей матери.

Перед мысленным взором Кэтрин пронеслась череда кораблей, недавно виденных ею в гавани. И вот теперь она имеет право провозгласить своими многие из этих необычных речных судов. Ее уже не удивляло это. Она старалась поскорее свыкнуться с ситуацией, ожидая перечисления все новых и новых своих богатств, убеждаясь, что она не успела осмотреть и половины.

Деламар обратился к мольберту, стоявшему в дальнем углу комнаты и задрапированному черным бархатом.

– Вы хотели познакомиться с Финном Керриганом? – спросил он. – Вот он перед вами.

И с театральным жестом откинул покрывало. У Кэтрин при виде картины перехватило дыхание. Ее насыщенные краски тут же заполнили собою комнату. Нет, дело тут было не в картине, а в силе духа изображенного на ней человека. «Боже милостивый!» – только и подумала она. Казалось, что он предстал перед нею живой, во плоти. Весь его облик излучал властность – и твердой линией рта, и энергией, светившейся во взоре. А кроме того, нельзя было забыть, что этот человек до конца дней своих не утратил благодарности тому, кто поддержал его, и оставил ему все, чем наделила его фортуна.

Девушка не сводила глаз с написанного в полный рост портрета, и ей казалось, что она чувствует ответный взгляд темно-синих, полускрытых тяжелыми веками глаз. Финн Керриган был красивым мужчиной, и его слегка грубоватые и выразительные черты не могли оставить равнодушным женское сердце. Высокий лоб, нос с легкой горбинкой, изящно очерченные скулы, брови, сходившиеся на переносице и придававшие лицу несколько сардоническое выражение, – нет, перед ним не смогла бы устоять ни одна дама.

На нем был вечерний костюм: фрак с подбитыми ватой плечами и глубоко вырезанной грудью. Возможно, это был не лучший выбор и ему стоило бы позировать в твидовом костюме или костюме для верховой езды: покрытая бронзовым загаром кожа свидетельствовала о его любви к вольным просторам. Хотя, возможно, в этом заключался некий вызов: вот он я, простая деревенщина, зато преуспел во всем лучше вас. Я вышвырнул вас из ваших спесивых особняков, я овладел вашими предприятиями и смеялся, когда вы познали бедность. Я скопировал ваши манеры, я одевался в ваши фраки и соблазнял ваших жен. И будьте вы прокляты!

Кэтрин придвинулась поближе, вглядываясь в автограф художника в левом нижнем углу: «Этьен Дюбуа», и дата: «1870 год». Стало быть, Керриган уже был богат и в зените славы. Никто не мог ему противостоять. Губы его были алыми, полными и чувственными, а улыбавшееся лицо – тверже гранита.

– Так это и есть Керриган? – наконец спросил Седрик.

– Это, как вы изволили верно заметить, и есть Керриган, милорд. И он был выдающимся человеком. – Деламар разгладил усы и добавил, обращаясь к Кэтрин: – Мало кто из знакомых мне мужчин мог бы с ним потягаться.

– Ну а я – женщина! – Кэтрин выпрямилась, и в глазах ее зажегся боевой огонь.

– И очень хорошенькая, да будет мне позволена такая вольность. И с тем большим удовольствием я стану вашим советчиком. Вряд ли вы сможете управиться со всем сами.

В его улыбке ей почудилось выражение, которое посчитала оскорбительным, и она сжала губы, сдержав готовую сорваться резкость. Не стоит пока ссориться с ним – по крайней мере, на первых порах, ведь ей предстоит многому у него научиться.