Сьюзен Поль - Похититель невест Страница 37

— У меня было тяжелое детство. Каждый день я изо всех сил старался продержаться и выжить. Мать моя умерла, когда я был еще совсем ребенком, и я ее почти не помню. Все в доме враждовали и ссорились. Мой отец был настоящим тираном — жестоким и злым. Я помню, что больше всего на свете он ненавидел мою младшую сестру Кандис, обвиняя ее в том, что из-за нее умерла наша мать. С самого раннего детства я усвоил, что, если не стану защищать сестру, отец просто убьет ее, и все.

Изабель перевернулась на живот, опустила голову на кулаки и заглянула в каменное лицо мужа.

— Ах, Джастин…

— Ненависть и гнев моего отца были постоянно направлены и на моего старшего брата, Александра. Что бы брат ни сделал, отцу все было не по душе. С другим братом, Виллемом, дело обстояло точно так же. И лишь близнецам — Хьюго и Хью — удавалось избегать отцовского гнева, им была предоставлена полная свобода. Сейчас, глядя на них, этого не скажешь, однако в дни своей юности и Хьюго, и Хью были своенравными и непокорными, как дикие звери, и столь же опасными. — Джастин, припоминая, сжал кулаки. — Жить в Гайрском замке было все равно, что пытаться поселиться на поле битвы. Изо дня в день я пытался укрыться от вспышек отцовского гнева, избежать встреч с Хьюго и Хью. К счастью, до нас с Кандис никому не было дела — полагали, что хватит того, что нас кормят, поят, обувают и одевают. Мы научились жить в тени, двигаться тихо и бесшумно, вечно прислушиваться, не сердится ли наш отец, и старались держаться от него подальше. Проходили дни, а то и целые недели, пока Александр или Виллем снисходили до того, чтобы сказать нам хоть словечко, даже когда отец наш умер и Александр стал лордом Гайрским. Нам стало лишь труднее скрываться от Хьюго и Хью и спасаться от их опасных проказ.

— Так они были жестоки с вами?

— Нет, они не бывали жестоки преднамеренно, но, своенравные и эгоистичные, думали лишь о себе. В доме постоянно водились змеи и пауки, ядовитые травы и острые предметы, случались поджоги. Они были скверными товарищами в играх с маленькими детьми, особенно для Кандис — ее мог защитить лишь я. Но, несмотря на все свое озорство и урон, что они наносили Гайру, Хью и Хьюго, пожалуй, были по-своему привязаны к нам. Как-то раз я застал одного из наших наставников, когда он похотливо и непристойно ласкал Кандис. Она вырывалась и плакала, а он не отпускал ее. Я попытался заставить его отпустить сестру, но он был пьян и что было силы ударил меня, выбросив за порог своей комнаты. Я кинулся за Хьюго и Хью, они тут же примчались и угрожали этому подонку через дверь, пока тот не позволил Кандис уйти.

С ней было все в порядке — она лишь была напугана. Наставник просил у нас прощения, умолял ничего не рассказывать ни Александру, ни другим взрослым и обещал, что никогда больше не притронется к сестре. Не знаю, что именно сделали с ним Хьюго и Хью, но посреди ночи что-то, должно быть, произошло, потому что утром обнаружилось, что он потерял рассудок и без устали твердит о каком-то видении, явившемся ему ночью. Александр отправил его в приют для умалишенных, а позже до нас дошли слухи, что не прошло и недели, как он бросился с высокой башни и насмерть разбился. Близнецы отпраздновали это событие, натаскав в замок говяжьих костей и спрятав их за гобеленами в парадной зале, а затем приведя туда и спустив с поводков всех охотничьих собак. — Он порывисто вздохнул. — Что там творилось! Александр от гнева стал таким красным, что я боялся, как бы он не лопнул.

Изабель не улыбнулась, понимая, что Джастину грустно вспоминать обо всем этом. Протянув руку, она нежно положила ладонь на его кулак, осторожно потирая его сжатые пальцы.

— Мне так жаль, — прошептала она, сочувствуя ему так же, как он совсем недавно делил с нею ее печали.

Он пристально посмотрел на нее и снова заговорил, на этот раз более оживленным и уже не столь бесцветным тоном:

— Так было не всегда. Несколько лет спустя Хьюго и Хью напали на группу путешественников, что проезжали через Гайр, и держали их пленниками в замке, пока это не стало известно Александру. По счастливому совпадению в числе этих путешественников оказалась леди Лиллис, дочь злейшего врага моего брата, Джаварда из Велливина. Александр решил оставить в замке ее и ее няньку Эдит, сопровождавшую свою госпожу. А через некоторое время он и Лиллис поженились.

— Леди Розалин говорила мне, что я не первая невеста, которую, похищая, добывают себе Болдвины, — сказала Изабель.

Джастин усмехнулся.

— Да, пожалуй, ты права, это становится семейной традицией, — согласился он. — Доброй традицией. Благодаря Лиллис и Эдит наша с Кандис жизнь совершенно переменилась, как, впрочем, и жизнь остальных жителей Гайра. Они стали нашими спасительницами, они любили нас и нежно о нас заботились. При них мы чувствовали себя в полной безопасности.

— Благодарение Господу, — прошептала Изабель.

Джастин разжал кулак и поймал руку жены, удерживая ее в своей ладони.

— С тех пор Александр и Лиллис живут счастливо. Я надеюсь, что так же будем счастливы и мы с тобой, Изабель. Наверное, мне должно быть стыдно, что я похитил тебя, но совесть не мучает меня. По правде говоря, с каждым днем я все больше и больше радуюсь своему поступку.

— И я тоже, — сказала Изабель. — Хотя не могу понять, зачем тебе было идти столь тернистым путем, когда любая женщина с радостью сбежала бы из дома ради тебя, стоило лишь попросить ее об этом.

Джастина внезапно напрягся, потом перевернул Изабель на спину и склонился над ней, всматриваясь в ее лицо.

— А ты, Изабель? Если бы я появился у тебя в комнате, в темноте, ночью и сказал бы: «Леди, я ищу жену. Согласны ли вы уехать со мной и стать моей невестой?» — ты бы уехала со мной?

— Мне бы этого хотелось…

— Но ты бы не уехала?

Изабель пришлось подумать, прежде чем дать Джастину честный ответ:

— Полагаю, мне было бы страшно бежать с мужчиной, с которым я едва знакома. Я действительно боялась тебя, пока мы не приехали в монастырь. Но все равно, в глубине души мне бы безумно хотелось сказать тебе «да». — Обвив рукой его шею, она заставила его склониться еще ниже и поцеловала его. — Я очень рада, что ты ни о чем меня не спрашивал и не позволил мне совершить такую глупость.

Ее ответ понравился Джастину, поскольку руки его скользнули под спину Изабель, и, привлекая ее все ближе, он сказал:

— Я запомню это на будущее, моя драгоценная супруга, на тот случай, если с вами что-нибудь случится.

— Значит, вы похитите меня снова, милорд?

Но теперь в этом не будет необходимости, подумала она, дотрагиваясь рукой до нагретого солнцем подоконника. Да и той ночью такое было просто излишне. Она отдала бы ему, с величайшей радостью, все, чего бы он у нее ни попросил, сделала бы все, чего бы он ни пожелал. Она слишком любит его, чтобы попытаться отрицать это даже в мыслях.