Хизер Гротхаус - Любовная ловушка Страница 39

– Нет, – признался Дункан, – она не сказала ни слова, только смотрела на наш город и плакала.

У Коналла было такое чувство, будто его ударила молния. Он едва дышал, нервы были напряжены до предела.

Понятно, почему женщина во сне Дункана плакала. Ив придет в ужас, если узнает, что забеременела. Ведь она начинала паниковать при одном упоминании об этом. Да, все сходится…

Но это был только сон. Дункан верил в вещие сны, но сам Коналл относился к такой чепухе с пренебрежением. И он не допустит, чтобы какой-то сон, который его брат явно увидел после пьянки, затуманил его разум.

Коналл медленно окинул взглядом дом, разглядывая собравшихся людей. Они ели, пили, пели, улыбались и строили планы на будущее.

Разве такой резкой перемене к лучшему можно было найти разумное объяснение? Разве сама мысль о проклятии имела какое-то отношение к разуму?

Ему пора возвращаться обратно.

Коналл встал и указал на суму, лежащую у дверей.

– Я принес тебе оленину и зайцев, – сообщил он.

– Забери их с собой, брат, – махнув рукой, сказал Дункан. – Тебе они больше нужны. – На его лице появилась улыбка. – Я скоро навещу тебя, ладно?

– Пока рано, Дункан, – ответил Коналл. – Дай мне время, чтобы… – Он не знал, как объяснить. – Может, месяца через два?

– Два месяца? – заверещал Дункан, но когда Коналл поморщился, перешел на шепот: – Разрази меня гром, два месяца!

– Я прошу тебя, Дунк. Ты нужен здесь, чтобы вести дела и присматривать за мамой.

– Ах ты, прохиндей, ведь знаешь, что я тебя послушаюсь. Ладно, иди. – Он встал и наклонился к Коналлу: – Но через два месяца я приду, братишка. Я хочу увидеть девушку из сна до того, как начнется посев.

Коналл взял суму и быстро закинул ее на спину. Он тут заметил, что на него смотрит мать. Пожилая женщина печально улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй. Лана знала, что ему нужно уходить, и поняла, что он торопится.

Коналл открыл дверь и вышел на морозный воздух. Дункан последовал за ним. Старший брат обернулся и насмешливо заметил:

– Тебе лучше протрезветь, если ты собираешься заправлять тут делами вместо меня.

– Пошел к черту, – фыркнул Дункан, – по сравнению со вчерашним вечером я трезв как стеклышко.

Коналл рассмеялся и взял Дункана за руку:

– Ты хорошо тут потрудился, Дунк. Я не боюсь оставлять на тебя город.

Дункан поджал свои тонкие губы. Коналл понял, что его брата распирает гордость.

– Ладно уж, иди, – сказал он.

– Когда надумаешь пойти в долину, будь осторожен, – предупредил его Коналл. – С заката и до рассвета там рыскает стая волков. Они очень злые и странно себя ведут. Приходи только засветло.

Дункан кивнул. Улыбка не сходила с его лица.

– Я не боюсь волков, – ответил он. А потом, когда его брат повернулся и зашагал прочь, добавил себе под нос: – Я их совсем не боюсь.

Глава 12

В небольшой хижине, освещаемой лишь одной масляной лампой, было темно и уныло, и это вполне соответствовало невеселому настроению Ивлин. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. Элинор свернулась калачиком рядом с ней, а Бонни устроилась возле них на полу. Ворон с перевязанным крылом сидел на перекладине под потолком ниши. Птица была, похоже, вполне довольна своим новым домом и оживленно бегала по перекладине, неловко хлопая здоровым крылом, чтобы сохранить равновесие.

После своего утреннего выхода из хижины Ивлин практически не покидала уютной постели. У нее почти пропал аппетит, один раз ее вырвало. В общем, весь день она провела в ожидании Коналла.

Только она не знала, что сделает, когда увидит его: кинется ему на шею и заплачет или попытается пристукнуть его на месте.

Ивлин почти не сомневалась, что была беременна. Самый страшный кошмар стал реальностью, когда она того совсем не ожидала. Ивлин не знала, что делать.

Убьет ее этот ребенок или нет? Закончится ли ее беременность мучительными и смертельными родами, что она наблюдала в монастыре? Обрадуется ли Коналл ребенку? Возьмет ли он ее поскорее в город, будет ли заботиться о ней?

Ивлин не знала ответа на эти вопросы. Она подумала, не помолиться ли ей, но рассталась с этой мыслью, горько смеясь. Господь опять покинул ее, дав ей тот самый крест, который она не хотела и не была готова нести. Наказание за ее эгоизм.

Может быть, наказание закончится ее смертью? Или наоборот, после смерти она попадет в преисподнюю. Эти невеселые мысли доставляли ей какое-то извращенное наслаждение.

Элинор зарычала, потом спрыгнула с кровати. Ворон наверху встрепенулся, потеряв несколько перьев, и испуганно каркнул. Ивлин неохотно поднялась и спустила ноги на пол. Кровь стучала у нее в висках, но она медленно побрела к двери, откуда доносился голос Коналла, просившего впустить его внутрь.

– Ив! Ив! – Его голос звучал встревоженно, и он дышал так, будто бежал со всех ног. – Это я, Коналл Маккерик, твой муж.

– Будто я знаю с десяток разных Коналлов Маккериков, – раздраженно проворчала Ивлин. Она сняла засов и, открыв дверь, отступила в сторону.

Коналл вошел, впустив в хижину поток морозного воздуха, и начал снимать суму с плеч, которая была такой же полной, как и утром. Он схватил Ивлин за плечи и, не обращая внимания на ее негодующий возглас, заглянул ей в глаза.

Так продолжалось несколько мгновений. Казалось, Коналл ждал, что она сейчас заговорит. На его лице лежали тени от неверного освещения лампы.

– Что такое? – наконец не выдержала Ивлин и сбросила его руки. – Закрой дверь, Коналл, а то выстудишь хижину.

Он повернулся и выполнил требование Ивлин, не отчитав ее за резкий тон. А потом опять направил на нее взгляд, в котором читалось напряженное ожидание.

– Ив. – Он окинул ее взглядом с головы до пят. – М-м-м… как ты себя чувствуешь? Как прошел день?

Ивлин нахмурилась. Что он имел в виду? Коналл вел себя так, будто уже все знал. Она развернулась и спряталась в нише с кроватью.

– О, день прошел чудесно, – ответила Ивлин, поворачиваясь лицом к стене. – Просто замечательно.

– Ээ-э… Ну ладно, хорошо. – Ивлин услышала, как он направился к ней. – Привет, Элинор. – Он прокашлялся. – Значит, ты хорошо себя чувствуешь?

– Как ты думаешь, как может себя чувствовать беременная женщина?

После такого необдуманного заявления наступила зловещая тишина. Ивлин лежала неподвижно, как каменная, и смотрела на грубые доски, которыми изнутри была обита ниша. Она услышала какой-то шорох, а потом кровать немного прогнулась, будто на нее что-то положили. Но Коналл по-прежнему ничего не говорил, и напряженное молчание продолжалось.

На глаза навернулись слезы. С того момента, как она убедилась в своей беременности, Ивлин еще не плакала. Наверное, потому, что была слишком потрясена случившимся. Но после того, как она объявила ужасную новость вслух и увидела, что Коналл никак не среагировал на нее, ее отчаяние и страх возросли настолько, что были готовы излиться наружу потоком слез. Ивлин ощутила комок в горле.