Хизер Гротхаус - Любовная ловушка Страница 40

На глаза навернулись слезы. С того момента, как она убедилась в своей беременности, Ивлин еще не плакала. Наверное, потому, что была слишком потрясена случившимся. Но после того, как она объявила ужасную новость вслух и увидела, что Коналл никак не среагировал на нее, ее отчаяние и страх возросли настолько, что были готовы излиться наружу потоком слез. Ивлин ощутила комок в горле.

Итак, ему было нечего сказать. Неужели Коналлу было все равно?

«Конечно, ему все равно, – шепнул ей злобный голос. – Ему не придется носить ребенка девять месяцев. Ему не придется проходить сквозь родовые муки. Он может просто отойти в сторону и наблюдать, сохраняя в неприкосновенности свое тело, свою жизнь, свой разум. Он вообще может уйти, если захочет».

Только сейчас Ивлин до конца поняла ужас положения тех несчастных девушек в монастыре. Они были так одиноки…

Язвительный внутренний голос продолжал дразнить ее, и слезы Ивлин превратились в слезы негодования. Она лежала и чувствовала, как с каждым мгновением ее все больше душила ярость.

«Он, наверное, сейчас ухмыляется, – думала молодая женщина. – Гордится собой».

Ивлин больше не могла выносить этого. Она приподнялась на одном локте, отчего слезы просто полились по ее щекам, и открыла рот, готовясь ругаться и проклинать Коналла за его бесчувственное поведение.

Но злобные слова застряли у нее в горле, когда она увидела своего мужа, стоявшего на коленях рядом с кроватью. Одной рукой Коналл опирался о край матраса, другой обнимал Элинор за шею, а лицо прятал в складках одеяла. Его плечи дрожали, а волчица неуклюже пыталась дотянуться языком до его уха.

– Коналл? – прошептала Ивлин, все еще продолжая хмуриться.

Он посмотрел на нее, и когда Ивлин увидела мокрые дорожки на его щеках, у нее замерло сердце. Но глаза Коналла сияли, как никогда раньше, и в их уголках притаились морщинки.

– Ах, Ив, – сказал он и отпустил волчицу. Потом лег рядом с ней на кровать. – Ив, моя дорогая Ив. – Он обнял ее и крепко прижал к груди, целуя в макушку.

Коналл был таким нежным, таким заботливым, таким… замечательным, что Ивлин уткнулась ему в рубаху и начала плакать по-настоящему.

– Все хорошо, Ив, – говорил он, дыша ей в волосы, – не бойся, я с тобой.

– Нет, все о-очень плохо! – рыдая, говорила Ивлин. – Это к-к-кошмарный сон!

– Нет, нет; – тихо, но очень взволнованно возразил Коналл и прижал ее еще ближе к себе, – это чудесная новость, настоящее чудо. Ох, Ив, ты не представляешь, что ты мне дала!

Ивлин оттолкнула его и, икая, с осуждением посмотрела на красивое, светящееся надеждой лицо Коналла. Потом она размахнулась и ударила кулаком его в грудь. Но Коналл едва заметил удар.

– Я тебе ничего не давала, ты сам все взял! – воскликнула Ивлин.

Коналл схватил ее за запястье. Ивлин решила, что сейчас он встряхнет ее, но вместо этого Коналл поднес ладонь, которой она его стукнула, к губам и поцеловал каждый палец.

– Нет, ты сама дала мне это, – возразил Коналл и прижал ее руку к своему сердцу. Вторую свою руку он положил ей на затылок и нежно, но настойчиво привлек ее ближе к себе и поцеловал в губы. Поцелуй был коротким, но сладким и теплым. После этого он посмотрел ей в глаза и сказал: – Ведь ты хотела заниматься со мной любовью.

– Это не важно, – заметила Ивлин. Ей было плевать на то, что ее ответ прозвучал дерзко и по-детски. – Я не думала, что…

– Никто из нас об этом не думал, – спокойно прервал ее Коналл, – именно поэтому это и есть чудо. Мы сделали невозможное возможным. – Он прижался лбом к ее лбу и улыбнулся. – Наш ребенок не убьет тебя, Ив. Я не допущу этого.

– Ты не можешь…

– Я не допущу этого, – торжественно повторил Коналл. – Наступит оттепель, и я отведу тебя в мой город, где за тобой будут ухаживать мои люди. Они будут обращаться с тобой как с королевой, и скоро ты станешь здоровой и счастливой.

Ивлин бросила на него убийственный, как ей казалось, взгляд. Но Коналл в ответ только добродушно рассмеялся и продолжил:

– Когда придет время родов, у тебя будут самые лучшие повитухи. – Он смахнул непрошеную слезу. – И я буду любить этого ребенка всем сердцем. По правде говоря, я уже сейчас его люблю. – Коналл наклонился и опять поцеловал ее, положив руку ей на живот.

– Я так боюсь, – прошептала Ивлин.

Коналл крепко обнял свою юную жену и сказал:

– Я знаю это, моя милая. Но ты теперь моя. Я буду с тобой, буду оберегать тебя, нашу семью.

Когда Коналл еще раз нежно поцеловал ее, Ивлин закрыла глаза. Он провел ладонью по ее бедру, и внизу живота она ощутила знакомое тепло. Коналл развернул ее на спину и принялся гладить ее плоский живот.

Он накрыл ладонью грудь Ивлин, но та ойкнула от боли, и Коналл убрал руку, шепча извинения и целуя нежное место.

Он сказал «наша семья».

От этих слов сердце Ивлин забилось чаще, как, впрочем, и от губ Коналла, которые начали спускаться все ниже.

Боже, помоги ей.

Коналл желал Ив больше, чем в ту ночь, когда они стали мужем и женой. Он вообще никогда не испытывал такой страсти. Он едва сдерживался, чтобы не взять Ивлин, носившую теперь под сердцем его ребенка, прямо сейчас. Желание пылало в нем, как разлитое масло в огне, пожирая остатки его самоконтроля.

Он развернулся так, чтобы его голова оказалась у ног Ивлин, и один за другим снял с нее изношенные башмаки, целуя маленькие, холодные пальцы. Потом Коналл поднялся к ее изящным лодыжкам, а от них проложил губами дорожки к икрам. Он почувствовал, как от его прикосновений по коже Ивлин забегали мурашки. Коналл посмотрел на свою жену. Полумрак окутал ее тело соблазнительными тенями, полными затаенных вздохов и жара страсти.

Она была беременна его ребенком. Отпрыск Бьюкенена, который будет править кланом Маккериков. Его город, его люди теперь будут спасены. Проклятие будет снято.

От запаха ее кожи, согретой тонким льняным платьем, у Коналла кружилась голова. Он поднял ее юбку, и его губы заскользили к ее лону, скрытому между ног. Когда он коснулся его языком, Ивлин застонала.

Ох, Ив…

Младенец. Хрупкая жизнь, которая излечит его сердце, разбитое навсегда, как ему казалось. Ребенок из его плоти и крови, который будет любить его так, как он любил своего отца. Семя, которое переживет его самого. Прекрасное дитя, рожденное этой прекрасной женщиной.

Наконец Коналл поднялся над Ивлин, спуская штаны вместе с нижним бельем. Он на мгновение замер и посмотрел в ее глаза, потемневшие от желания.

Он скоро расскажет ей о проклятии. Когда Ивлин свыкнется с мыслью о беременности, тогда она, наверное, поймет, какое это чудо – их будущий ребенок.

«Или поймет, как грубо ты обманул ее».