Барбара Картленд - Мадонна с лилиями Страница 39

— Зато он очень помог нам с похоронами, ваша светлость. А уж то, что он любит леди Сириллу, ясно как божий день! Конечно, любовь — это одно, а брак — совсем другое…

— Он неподходящий жених для любой молодой девушки, а уж тем более для леди Сириллы, — отрезал герцог.

— Если так пойдет и дальше, то, боюсь, бедной леди Сирилле скоро вообще будет не до женихов, — возразила Ханна. — Подумайте об этом, ваша светлость!

Присев в легком реверансе и не дожидаясь ответной реплики герцога, служанка поспешно покинула библиотеку. Подымаясь наверх, она раздумывала над тем, правильно ли себя вела. Может быть, следовало энергичнее нажать на его светлость, а может быть, наоборот, попридержать язык?..

Впрочем, слова словами, а делать что-то надо. Ханна это понимала. Неясно было только одно — что именно следует предпринять.

Зайдя в гостиную, примыкавшую к спальне Сириллы, пожилая женщина, как и ожидала, нашла девушку сидящей у окна в глубокой задумчивости.

Услышав шаги, Сирилла поспешно схватила книгу, лежавшую у нее на коленях, однако Ханна сразу догадалась, что это только видимость — с тех пор как она покинула гостиную, Сирилла вряд ли прочла хоть строчку.

— Ваш отец в библиотеке. Почему бы вам не пройти к нему?

— Если ты считаешь, что он этого хочет, — слабым голосом отозвалась Сирилла.

Она послушно отложила книгу и встала.

Именно эта странная покорность, которую демонстрировала Сирилла на протяжении нескольких последних дней, беспокоила Ханну больше всего.

Казалось, у девушки не осталось никаких чувств, никаких желаний, словно жизнь покинула ее. Подобно марионетке, повинующейся невидимой нити, она послушно следовала туда, куда ей приказывали, без воли, без интереса ко. всему, что делала.

— Будь проклят этот негодяй! — в сердцах пробормотала Ханна, когда за Сириллой закрылась дверь.

А «негодяй», то есть маркиз, тем временем ехал по пыльной дороге, примыкавшей к ограде, окружавшей парк герцога.

Там, где стена спускалась чуть ниже, можно было рассмотреть замок, залитый солнечным светом, огромный и внушительный.

Временами Фейну казалось, что замок словно бросает ему вызов, и его охватывало сомнение — а сумеет ли он одолеть столь могущественного и безмолвного противника?

Вряд ли кто-нибудь из лондонских знакомых Фейна, зная, насколько он ценит комфорт, поверил бы своим глазам, когда бы увидел, что маркиз ютится в крошечной деревенской гостинице в двух милях от замка Хоум.

Конечно, в местной гостинице было бы несравненно удобнее, но маркиз решил не рисковать — ведь она располагалась прямо напротив ворот замка.

О нем и так уже судачили, в основном пожилые мужчины, собиравшиеся во дворе «Короны и якоря» за кружкой эля. И немудрено — ведь маркиз начиная с самого утра по нескольку раз в день проезжал мимо них на лошади.

Впрочем, маркиз вел себя достаточно осторожно, и деревенским жителям было невдомек, что он, прячась в небольшой рощице, каждый день внимательно наблюдает за Сириллой, совершающей верховые прогулки вместе с отцом.

Он видел ее так ясно, но не смел приблизиться. И все же это было лучше, чем совсем не видеть Сириллу и терзаться мыслями в одиночестве.

Гостиница, в которой нашел приют маркиз, была маленькой и чистой, но абсолютно лишенной каких бы то ни было удобств.

Впрочем, маркиз не замечал ни того, насколько жестка его постель, ни того, что горячую воду для умывания ему приносили нерегулярно. А еда, которую он проглатывал не замечая, по мнению его слуг, годилась разве что свиньям.

Именно слуги сильнее всего страдали от вынужденного пребывания в таком захолустье. Еще бы — после лондонских развлечений и яркой, полной суеты жизни вдруг окунуться в сонное царство неспешного деревенского существования!

Маркиз же ничего этого не замечал. Им владело одно стремление — любой ценой устроить встречу с Сириллой.

Когда он впервые увидел девушку в костюме для верховой езды и в шляпе с высокой тульей, украшенной дымчатой вуалью, она показалась ему такой очаровательной и воздушной, что у него перехватило дыхание. «Неудивительно, что отец не хочет отдавать такое сокровище ему, человеку со скверной репутацией», — подумал маркиз.

И все же он чувствовал, что должен любым способом заставить герцога уступить, согласиться на его брак с Сириллой.

Однако каким именно способом добиться желаемого, маркиз пока не придумал, хотя прошла уже целая неделя с тех пор, как он поселился в гостинице.

Каждое утро, устраиваясь на своем наблюдательном посту, он надеялся, что Сирилла появится в парке одна, без герцога.

В его присутствии маркиз ни за что бы не осмелился приблизиться к девушке, понимая, что любое его слово будет неверно истолковано герцогом и в конечном счете принесет делу один вред.

Единственная возможность убедить Сириллу в том, что необходимы решительные действия, иначе они никогда не будут принадлежать друг другу, представилась бы только в том случае, если бы она очутилась в парке в сопровождении грума, а еще лучше — одна.

Однако день за днем герцог неизменно появлялся рядом с дочерью, и маркизу оставалось лишь наблюдать из-за деревьев, как его любимая проезжает мимо, не подозревая о его присутствии.

Сирилла была изумительно хороша в модной шляпке с завязанными под подбородком лентами, и хотя маркиз не мог видеть ее губ, ему страстно хотелось прижаться к ним. За счастье снова заключить Сириллу в объятия он, не задумываясь, отдал бы все на свете.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Я к тебе обращаюсь, Сирилла!

— Извини, папа…

Сирилла очнулась от задумчивости и подняла глаза на отца. Герцог понимал, о ком она думает. Слегка нахмурившись, он тем не менее продолжал любезным тоном:

— Не хочешь после обеда прокатиться на новых гнедых — тех, что я купил для Эдмунда?

— Ты купил новых лошадей, папа?

— Да. Их продавали здесь неподалеку. Лошади показались мне хорошими, хотя и не очень обученными, и я решил приобрести их, тем более что и цена оказалась подходящей.

— Я уверена, что Эдмунд будет в восторге!

— Пойди надень шляпку, а я пока прикажу Бертону, чтобы подавал фаэтон.

Сирилла послушно поднялась и, с улыбкой взглянув на отца, вышла из комнаты.

Герцог с грустью смотрел ей вслед. Ханна права — Сирилла сильно похудела за эти дни. Она тает, как свеча, снедаемая неведомой печалью.

Герцог мучительно искал ответа на вопрос, как помочь дочери, и понимал, что он бессилен.

Фаэтон его светлости отличался по конструкции от экипажей, принадлежавших маркизу и принцу Уэльскому. Последние два имели высоко расположенные сиденья. Для управления ими нужна была определенная сноровка, зато они могли развивать чрезвычайно большую скорость, но ездить в таких фаэтонах было довольно опасно.