Ани Сетон - Моя Теодосия Страница 44

Теодосия прощалась с Джозефом. Она осознавала всю тяжесть этой разлуки и не могла себе представить, как будет жить без него все эти долгие месяцы. Несколько минут она стояла, пошатываясь, ослабев от волны чувств, нахлынувших на нее, затем присела на люк с малышом на руках. Ее глаза застилал туман, и горло сдавили железные тиски.

– Я буду тебя очень ждать, – прошептала она. – Пиши мне как можно чаще.

– Хорошо, – ответил Джозеф.

– Ты это сказал так безразлично. Может, я раздражаю тебя? – спросила Теодосия.

Джозеф не ответил.

Вокруг них суетились матросы, они выкрикивали что-то, укрепляя паруса. С корабля, прибывшего из Восточной Индии, разгружали бананы, кокосы и другие товары в больших ящиках, корзинах и бочках. Все это переносили полураздетые крепкие негры. Они медленно спускались по трапу, изредка улыбаясь и переговариваясь между собой. На пристани отец Теодосии подготавливал погрузку мешков с рисом и тюков, набитых хлопком. Он пересчитывал их и складывал в длинные ряды. Позади Аарона стоял агент в высокой шляпе и длинном сине-зеленом пальто. Он увлеченно доказывал что-то капитану. Обычно агенты исполняют роль неоценимого посредника в делах такого рода. Они тщательно следят за выполнением всех деталей делового соглашения: процессом погрузки, условиями хранения и доставки вверенного им груза.

Джозеф посмотрел на агента и капитана, размышляя о чем-то своем. Даже когда агент взволнованно тряс тростью перед лицом своего собеседника и возмущенно с ним спорил, Джозеф не обратил на это внимание. Он подумал, что груз не его, да и агент тоже, поэтому он прислонился к поручню и вернулся к своим неприятным размышлениям. Джозеф сердился, что Теодосия уезжает. Кроме того, он был огорчен, что его единственного сына назвали Аарон Бэрр Элстон. Джозеф полагал, что сыну пристало носить имя отца – Джозеф или по крайней мере то, которое нравилось ему, – Вильям. Его возмущало безразличие Теодосии к тому, что их сын до сих пор не крещен. Она объясняла, что из-за отъезда было слишком мало времени, чтобы должным образом подготовиться к церемонии. К тому же Теодосия полагала, что крестить ребенка нужно в приходской церкви Вэккэмоу. Эти доводы ничуть не убедили Джозефа.

– Неверие, свободомыслие – вот истинная причина, – говорили его родственники, и Джозеф не находил слов, чтобы с ними спорить.

– Джозеф, пожалуйста, не сердись сейчас, – нерешительно попросила Тео. Она видела, как его лицо помрачнело. Джозеф пытался показать, что он не желает продолжать разговор.

Ее мягкий голос, как всегда, действовал на него успокаивающе. Он медленно повернулся и посмотрел на нее. Теодосия стояла перед мужем, завернувшись в серый шарф, и смотрела на него умоляюще, едва заметно неловко улыбаясь. Сейчас она выглядела чудесно, красота и свежесть молодости вернулись к ней. Ее великолепные, выразительные глаза и правильный овал лица, обрамленного каштановыми завитками густых волос, вернули Джозефа к действительности. Если не обращать внимания на полные груди и едва заметный свет материнства на ее лице, то Теодосию вполне можно было принять за тринадцатилетнюю девчонку с куклой на руках.

Джозеф устал стоять и присел рядом с ней. Тео придвинула ребенка поближе к отцу и склонила голову на плечо мужа. На несколько минут им обоим стало хорошо, и они забыли о тревоживших их мыслях.

В это время Аарон подошел к трапу и завел разговор с капитаном.

– Ты выглядишь усталым, Джозеф, – сказала Теодосия после короткой паузы. – Ты должен заботиться о своем здоровье. Если тебе нужно идти в город, то сделай это в полдень. Я где-то слышала, что люди, инфицированные тифом, в это время неопасны, поскольку активность солнечных лучей убивает заразные микроорганизмы. И еще: постарайся во время пребывания в городе курить. Говорят, это отгоняет зараженный воздух и оберегает человека от инфекции.

– Я буду осторожен, – ответил Джозеф улыбаясь.

– Я только сейчас поняла, как надолго мы расстаемся, – тихо произнесла Теодосия, прощаясь с Джозефом.

Горечь разлуки с мужем подавила в Теодосии все остальные чувства. Она не могла думать ни о чем другом. Встревоженным влюбленным взглядом она следила за силуэтом Джозефа, удаляющимся от нее. Капитан громко выкрикивал команды. Матросы толпились у мачт, исполняя его приказы, натягивая канаты, развертывая паруса. Теодосия стояла на борту, грустно глядя на отдаляющийся бриг и тщетно пытаясь разглядеть там Джозефа.

Спустя неделю после отъезда Теодосия вспоминала о нем гораздо чаще, чем когда-либо. Она видела его в романтическом свете, идеализировала и боготворила его больше, чем в те дни, когда они были рядом. Во время разлуки ее безграничная любовь к сыну распространилась и на его отца. Тео умела любить, и ее чувство усиливалось из года в год.

Она писала Джозефу волнующие, трогательные письма. В некоторых из них она описывала свои чувства к нему, в других – успокаивала его.

«Ты не можешь себе представить, как часто я думаю о тебе. А ты вспоминаешь обо мне, думаешь о нас с сыном? Чувствуешь ли ты, как пусто вокруг, когда рядом нет любимого человека?»

В одном из писем Теодосия спрашивала его: «Как идут выборы? Я озабочена тем, что не могу узнать подробностей. Ты, конечно, понимаешь, что не из-за ложного патриотизма. Я тоже отчасти связана с интересами твоей партии. Там, где ты, – там и моя страна, и то, чем занимается мой муж, для меня свято».

Джозеф был очень рад, когда получил это письмо. Он не ожидал от жены такого самопожертвования. Но в следующем послании Теодосия с восторгом описывала родные места.

«Я никогда не видела острова красивее этого. Великолепие этих чудесных мест никого не может оставить равнодушным. Некоторые просто скрывают свои чувства, однако нельзя не любить эту страну».

«Сможет ли Теодосия полюбить Каролину так же сильно?» – думал Джозеф, и его сердце замирало от недоброго предчувствия.

В понедельник, пятого июля, вся страна праздновала День независимости. Ричмонд-Хилл и другие поместья были готовы к торжеству. И гости, и хозяева собрались в небольших кафе, чтобы выпить стаканчик бренди или мадеры, поговорить, поспорить и заодно повеселиться. Улицы были украшены разноцветными гирляндами и цветами. К вечеру готовился красочный фейерверк и другие увеселения. На Гринвич-роуд толпился народ, чтобы посмотреть на проходивший здесь парад. Воздух дрожал и звенел от звуков веселой мелодии известной песни.

Среди всеобщего веселья и хаоса Тео услышала настойчивый крик своего малыша и поднялась, чтобы накормить сынишку.

Она удивилась, когда в прихожей раздался стук, и вошел Аарон.

– Новости из Парижа, мадам, – громко произнес он, показывая Теодосии письмо. – Известия от того, о ком мы вспоминали сегодня все утро.