Виктория Холт - Начало династии Страница 45

Нелегко приходилось деду и прадеду, подумал Генрих. Их жизнь проходила в разъездах между Англией и Нормандией, надо было удерживать одно и отстаивать другое. Он согласился с Элинор. Вскоре стало известно, что она снова забеременела. Брать ее с собой было нельзя. А управлять страной с помощью надежных советников она могла.

Итак, Генрих отправился за море защищать свои владения.

Дел у Элинор было предостаточно.

Она решила сделать королевский двор в Англии таким, каким он был у нее в Аквитании и в Париже. К ней уже начали приезжать трубадуры из Прованса. Они слагали ей песни о любви, а в некоторых балладах она сама изображалась героиней романтических приключений.

Куда бы Элинор ни выезжала, всюду всех восхищала своими нарядами; народ толпами собирался посмотреть на нее, выкрикивая приветствия. Она стала законодательницей моды. Женщины стали подражать ее манере носить полураспущенные косы под газовой косынкой, шили такие же платья с длинными свисающими рукавами, вызвавшие восхищение жительниц Лондона. Элинор полюбила главный город Англии, ей приятно было сознавать, что жители этого большого и богатого города ее подданные, что они с Генрихом правят землей, где стоит этот город. Ей нравилось бывать в Тауэре на восточной стороне города, проходить воротами Лудгейта, ходить в старый собор; любила плавать на ладье по Темзе в Вестминстер мимо Стрэнда с его дивными садами, спускающимися по берегу к самой воде.

Временами она вздыхала по теплому бризу Аквитании, и ей хотелось туда, только с Генрихом и своими трубадурами; но Элинор понимала, что, сделав Генриха королем, судьба повелевала им частые разлуки, как сейчас, когда он озабочен тем, чтобы пресечь честолюбивые замыслы своего братца, ее же долг следить за состоянием дел в Англии.

Будучи беременной, она не так сильно тосковала по мужу. Много времени отнимали дети. В такие периоды ей казалось, что все-таки ее главное назначение растить и воспитывать своих сыновей. Невольно и горько вспоминала дочерей Марию и Аликс, думая, не забыли ли они ее. Но особенно размышлять о прошлом некогда, со всех сторон подступали срочные дела. Близилось появление нового младенца, не давало покоя озорство маленького Генриха и ухудшающееся здоровье Уильяма. Он ее заботил больше всех. Его няньки качали головами, постоянно твердя, что мальчик становится все более вялым и день ото дня бледнее. Очень скоро ей стало ясно, что не успеет она получить одного, как потеряет другого.

Так и случилось.

Он умер у нее на руках. Элинор держала его ручонку в своей, а он смотрел на нее с немым вопросом: зачем его родила, если пребывание на земле столь кратко? Ему было всего три годика.

Элинор взяла сына на руки и прижала стынущее тельце к груди.

— Мир тебе, крошка. Много печалей, быть может, тебя миновало.

Так умер маленький Уильям, их первенец, с которым они связывали столько больших надежд.

На свет появилась девочка. Элинор решила, что матери Генриха, «императрице», будет приятно, если в честь ее новорожденную назовут Матильда.

Тем временем Генрих пытался урезонить своего разбушевавшегося брата, хоть его требования и были справедливы. Генрих рассудил так: большой мудростью отец не отличался, завещая Анжу брату, и если он отдаст земли в руки безответственного братца, то это небезопасно. Поэтому Генрих предложил брату за пользование этой землей откупные — несколько тысяч фунтов стерлингов в год.

Это устраивало обоих братьев. Жефруа удовлетворился, понимая, что брата ему не побороть, а Генрих, сохранив Анжу в своих руках, теперь был уверен в безопасности владения. А кроме того, обещание — это только обещание. Если Жефруа настолько глуп, что верит в получение такой большой суммы, значит, он вовсе ее не заслуживает. Но договоренность достигнута, а тут еще Жефруа неожиданно получил лестное предложение от Бретани. В этой французской провинции было неспокойно. Ее наводнили разбойники, и бретонцы очень нуждались в твердом правителе. У Жефруа, они знали, имеется глубоко почитаемый и могущественный брат, который в случае нужды может прийти ему на помощь, поэтому его сочли достойным кандидатом в правители. Генриху это как небесное благословение. У Жефруа есть теперь чем править. Он становится видным человеком.

Пока все устроилось.

Генрих решил, что Англию можно оставить на попечение Лестера и Ричарда де Луси с министрами, а Элинор, перенесшая смерть маленького Уильяма и новые роды, может спокойно какое-то время побыть в своей любимой Аквитании. Очередную зиму лучше ей провести там.

Элинор счастлива: она снова с мужем и в своей родной Аквитании.

Как ей хорошо дома! Элинор вернулась не только в Аквитанию, но как будто в свою молодость: вот они с сестрой Петронеллой снова гуляют в саду, играют на лютне и распевают песни о блаженстве любви.

Петронелла теперь при французском дворе. Элинор вспоминает бурное замужество Петронеллы, свою легкую ревность к Раулю, бросавшему когда-то на нее страстные взгляды. У сестры уже две дочери — Элинор и Изабель. Как это давно было, и как этот щеголь граф де Вермандуа мог казаться ей привлекательным! Теперь она всех мужчин сопоставляет с Генрихом, и никто из них не выдерживает сравнения. Это кажется странным, потому что красавцем мужа не назовешь, но он привлекает своей силой и неуемной жаждой жизни. В нем нет утонченности, какая ей раньше нравилась в мужчинах. Совсем не отличается галантностью, нетерпелив и не тратит много слов. Все в жизни ему интересно, и он жалеет время на отдых. Спит он мало, с рассветом уже на ногах, никогда не присядет и не терпит оставаться без дела. Когда его густые курчавые волосы опускаются на лоб квадратной челкой, то в момент ярости с раздувающимися ноздрями и пылающими глазами он напоминает льва. Генрих словно специально создан для верховой езды, в седле он выглядит как одно целое с конем. Никакого изящества в одежде, исключая официальные приемы, выезды, где ему нужно выглядеть по-королевски торжественно и внушительно, он не соблюдает. Руки у него крепкие и обветренные; перчаток он никогда не носит, даже в морозную погоду, это для дам, говорит он. Генрих любит охотиться и зверя бьет мастерски. Охота для него лучший отдых. Несмотря на такую живость, он почитает науки и никогда не оставляет занятий, рекомендованных ему дядей-учителем, сводным братом матери. Довольствуясь коротким сном, он каждую минуту бодрствования загружает свой мозг работой наравне с телом.

Как такого человека можно не любить, думала Элинор.

Мысли о муже ее не покидали. Что было бы, если бы она сразу вышла замуж за Генриха вместо Людовика? Элинор даже рассмеялась. Генрих тогда был еще ребенком. Никакой разницы в годах с ним она не ощущает. А он? Их страсть остается такой же сильной, как в начале; когда после разлуки, а это случается довольно часто, супруги соединяются, их слияние происходит, как в первые дни женитьбы.