Барбара Смит - Одна безумная ночь Страница 48

– Сколько?

– Полгинеи. Не так уж много.

Брэнд вытащил из кармана две золотые монеты и бросил домовладельцу. Тот, изловчившись, поймал их. Затем в изумлении уставился на графа.

– Надеюсь, этого хватит, – сказал Брэнд. – Это тебе за беспокойство.

Шенли расплылся в улыбке и пробормотал:

– Что ж, это меняет дело. Вы очень добры, милорд. Не желаете ли осмотреть комнату покойного? Она наверху...

– И расскажи заодно, что случилось.

– Да, милорд, конечно. – Поманив Брэнда за собой, Шенли начал подниматься по ступенькам. – Хотя рассказывать особенно нечего. Сегодня утром горничная пошла прибраться у него в комнате и нашла беднягу в постели. Он уже окоченел.

– Его ударили ножом или задушили?

Шенли с негодованием взглянул на визитера:

– У меня приличный дом, милорд. Я всегда запираю все двери, и парадные, и черный ход. Окна – тоже. У меня здесь никого не могут убить в собственной постели.

– Значит, никаких следов вторжения?

Домовладелец покачал головой:

– Никаких, милорд. Как сказал сыщик, просто досадный случай... Увы, благородный джентльмен, а пал столь низко.

Выходит, Ганнибал Джонс здесь уже побывал. Брэнд поморщился и проговорил:

– Что значит... «досадный случай»? Как именно умер Уэдерби?

Они поднялись на лестничную площадку и остановились. Шенли помрачнел и пробурчал:

– Джентльмен свел счеты с жизнью. Перерезал вены бритвой – вот что он с собой сделал.

Господи милосердный! Неужели эта смерть – просто злосчастное совпадение, не имеющее ничего общего с Лигой Люцифера? Может, всему причиной – пагубное пристрастие Уэдерби к опиуму, ввергнувшее его в конце концов в пучину отчаяния? На вечеринке у Бонов он казался очень подавленным. Он почти ничего не говорил – только один раз подал голос, предложив Вону тему для стишков.

И все же Брэнду не верилось, что смерть Уэдерби – простая случайность. «Ведь подобное убийство можно без труда выдать за самоубийство, – размышлял он. – А в состоянии наркотического опьянения Уэдерби не мог оказать сколько-нибудь действенного сопротивления».

– В какое время он вернулся вчера домой? – поинтересовался Брэнд.

Шенли почесал в затылке:

– Где-то после полуночи.

– Он был один?

– Один. Один как перст.

– А позже к нему никто не приходил?

– Нет, никто. Хотя... Он сам кого-то впустил, когда я уже запер двери.

«Что ж, теперь все ясно», – сказал себе Брэнд.

– А чем занимался его слуга?

– У него не было никакого слуги. Он все делал сам.

– А другие постояльцы что-нибудь слышали?

– Да нет же. Констебли уже всех опросили. Полдня здесь толпились и что-то вынюхивали, проходимцы. Теперь из-за этих сплетен об убийстве и кровавой расправе к моему дому никто не подойдет – дурная слава... – Сокрушительно покачав головой, Шенли распахнул дверь комнаты в конце коридора, и граф тотчас же уловил сладковатый запах опиума. – Поверьте, милорд, то, что здесь произошло, не имеет никакого отношения к убийству. Здесь царил ужасный беспорядок, и горничной потребовался целый час, чтобы прибраться.

Брэнд вошел в тускло освещенную комнату. Белье с кровати убрали, но буровато-красное пятно на матрасе оставалось напоминанием об ужасной смерти Уэдерби.

– Что-нибудь отсюда пропало?

– Не знаю. – Шенли пожал плечами. – Если хотите забрать то, что он вам должен, я не буду возражать.

Брэнд молча кивнул, и домовладелец, немного помедлив, удалился. Граф невольно усмехнулся; он почти не сомневался, что Шенли уже обшарил всю комнату в поисках чего-нибудь ценного. Но едва ли ему удалось найти что-то по-настоящему ценное – бедняга все свои скудные средства тратил на опиум.

Брэнд прошелся по комнате и осмотрелся. Медный кальян и горелка – немые свидетели пагубной страсти – все еще стояли на ночном столике возле кровати.

Какой же он глупец, этот Уэдерби.

Брэнд сокрушенно покачал головой. Увы, Джеймс Уэдерби, младший сын в семействе, бесславно закончил свой короткий жизненный путь. У несчастного были еще два брата, вполне благополучные землевладельцы, жившие где-то в Гемпшире, но с незадачливым родственником они не общались. Интересно, кто-нибудь оплачет его смерть?

А впрочем, не об этом следует сейчас думать. Нужно сосредоточиться и попытаться найти хоть какой-то ключ к разгадке...

Брэнд снова обвел взглядом комнату. Немного помедлив, он заглянул в сундук с открытой крышкой – там лежали в основном рубашки и галстуки. А на деревянной конторке валялись какие-то бумаги – судя по всему, среди них не было ничего интересного.

Брэнд в задумчивости прошелся по ковру. Ночью по этому же ковру ходил убийца. Но кто он? Во всяком случае, одно было ясно: Уэдерби хорошо знал этого человека и, возможно, доверял ему – иначе не впустил бы его в дом.

Брэнд подошел к умывальнику, взял бритву и принялся ее рассматривать. На остром лезвии он заметил крошечное пятнышко засохшей мыльной пены, но никаких следов крови. Если до сих пор у него еще имелись кое-какие сомнения, то теперь он окончательно удостоверился: Уэдерби умер насильственной смертью. Конечно, можно предположить, что горничная вымыла бритву, а затем положила на место, но в таком случае откуда же мыльное пятнышко?

Выходит, что убийца принес собственную бритву. Вероятно, ее забрал Ганнибал Джонс. Забрал как вещественное доказательство.

Брэнд продолжил осматривать комнату. Никаких оторванных пуговиц от сюртука убийцы он, естественно, не обнаружил. И никаких обрывков театральных билетов, которые мог бы оставить Рансом. Не было и выдержек из Библии, которые могли бы указывать на Паркинсона. Вульгарных стишков Вона также не оказалось.

Что ж, возможно, удастся найти хоть какую-то записку. Вдруг и Уэдерби получил письменное предупреждение? Ведь Троубридж же его получил.

Брэнд стал перебирать бумаги, лежавшие на конторке. Но кроме напоминаний кредиторов, он ничего интересного не заметил. Поскольку же горничная здесь уже побывала, мусорная корзина пустовала. Брэнд принялся осматривать одежду, висевшую на спинке стула. Кажется, в этом синем сюртуке Уэдерби был на вечеринке у Бонов. Брэнд запустил руку во внутренний карман. Пусто. Он принялся обыскивать остальные карманы, но тут вдруг услышал чьи-то шаги.

В следующее мгновение в дверном проеме появилась рослая фигура Ганнибала Джонса. Кивнув графу, сыщик с усмешкой проговорил:

– Доброе утро, милорд. Уж не это ли вы ищете?

Джонс держал в руке листок, вырванный из блокнота. Даже стоя в другом конце комнаты, Брэнд сумел прочитать два слова: «Ты следующий».

Он подошел к сыщику:

– Позвольте взглянуть поближе.