Ханна Хауэлл - Горец-защитник Страница 49

Глупый вопрос, подумала Илзбет. Она холодела от ужаса, и с каждым вздохом она отчаянно пыталась прогнать этот ужас. Если честно, ее спасал только гнев — как этот человек сумел ею воспользоваться! Иначе она давно бы сдалась, превратившись в жалкое, дрожащее существо, забившееся в угол камеры и лепечущее что-то бессмысленное.

— Посвящение в рыцари?

Жаль, она не могла видеть собственной ехидной улыбки. Кажется, острота вышла что надо.

— Я даже не подозревал, какой у тебя дерзкий, непочтительный язык. Но ничего, все можно поправить. Я знаю способ вытащить тебя отсюда, Илзбет. Освободить тебя!

— Нет, не освободить! Не пытайся мне лгать, Уолтер. От тебя смердит!

Судя по тому, как он округлил глаза, Илзбет стало ясно, что она выдала свою ярость, несмотря на насмешливые слова.

— Мечтаешь поселить меня в домике во Франции, сделать любовницей, которую можно подчинить твоей воле, потому что у нее нет выбора, кроме смерти? Что ж, любая женщина предпочтет умереть на дыбе, чем стать твоей!

— Откуда ты знаешь про дом во Франции?

— Откуда, по-твоему, я узнала о твоих планах бежать со мной и скрываться? Подслушала ваш разговор с Дэвидом, вот как! Была в нескольких ярдах от скамьи в саду, где вы сидели и рассуждали, как убить короля, а вину взвалить на меня. А потом спасти от казни, увезя во Францию, чтобы я ублажала твою похоть!

— Значит, ты прокралась в дом, как вор?

— Ох, Уолтер, да уберешься ли ты наконец? Ты обречен, как и я. Ты связал судьбу с человеком, который способен избить родного брата чуть не до смерти. Убивает жен, потому что они не могут родить ему сына. И убивает собственных дочерей, считая, что они ему ни к чему. Человек, который убил родного отца, поскольку решил, что тот слишком долго был лэрдом, пора и честь знать. И ты думаешь, что он тебя пощадит? Нет, Уолтер. Ты достоин сожаления еще больше, чем я. Иди. Иди прочь.

— Я думаю, что ты дура. Ладно, если наконец опомнишься, ты знаешь, где меня найти.

— Да. В сточной канаве. Твоя мать могла бы гордиться.

Когда Уолтер наконец ушел, она тяжело вздохнула.

Глупец не желал видеть, с каким чудовищем связался! Оставалось лишь молиться, что Саймону удастся раскрыть заговор. Даже подумать страшно, что будет, если Генри сядет на трон.

Однако странно! Хмурясь, Илзбет проследила взглядом направление, куда удалились Уолтер с Генри. Каким образом им удалось проникнуть в подземелье, в самое чрево королевского замка, и выйти из него? Стражи с ними не было. Посетителя всегда сопровождает стражник!

Мягкий стук сапогом о камень заставил ее встрепенуться. Илзбет подняла глаза и увидела Генри, который, навалившись на дверь камеры, разглядывал ее и ухмылялся. От его ухмылки ее пронзило ужасом. По сравнению с этим казнь на плахе казалась куда милее! Генри вернулся без Уолтера и без стражи. Человек, который собирался захватить трон, которому, как всем известно, запретили появляться при дворе, решительно не должен разгуливать по подземелью. Тем более без сопровождения стражника, который был бы начеку! Но Илзбет сумела скрыть изумление и воззрилась на него как на непрошеного гостя.

— Думаю, как раз ты и родишь мне сына, — сообщил он.

Илзбет чуть не поперхнулась, и не только при мысли, что негодяй должен переспать с ней, чтобы добиться поставленной задачи. Но чтобы ее ребенок мог иметь какое-то отношение к этому чудовищу!

— Дайте-ка пораскинуть мозгами. Я могу остаться тут и принять мучительную казнь, положенную предателям. Или позволить Уолтеру выкрасть меня и сделаться его любовницей во Франции. А еще я могла бы зачать вам сына. Сколько чудесных возможностей, любая позавидует! Моя благодарность не знает границ.

— Отец слишком мало тебя порол. — Генри насупился. — И он позволил тебе слишком долго бегать на свободе. Кажется, тебе уже двадцать, может, на год-другой больше. Тебе давно следовало выйти замуж и нарожать полдесятка детей. А мне пора обзавестись новой женой. Ты подойдешь.

Илзбет оглянулась по сторонам. Может быть, она спит, и ей все это снится?

— Вы с Уолтером хоть слышите, что за чушь несете? Он хочет, чтобы я стала его шлюхой во Франции, пока не надоем ему. Вы говорите, что сделаете своей женой, чтобы я родила вам сыновей. Но вы наверняка знаете — я слышала, что случается с вашими бедными женами и крошками-дочерьми. Итак, вы хотите, чтобы я ублажала вас несколько лет, пока не выяснится, что я тоже не могу родить сына, или пока не надоем вам. Посему меня убьют? И это после того, как мне, возможно, доведется увидеть, как вы убиваете моих дочек, одну или двух, потому что им не повезло родиться с заветными органами, болтающимися между ног? Что я сделала такого, что вы с Уолтером считаете меня безнадежной идиоткой?

— На самом деле я считаю, что у тебя весьма острый ум. Слишком острый. Женщине опасно быть умной, но вот в сыне я хотел бы видеть ум. Приму во внимание. Кроме того, взять тебя в жены и укротить собственной рукой будет тем приятней, что ты принадлежала Саймону.

— Почему вы так ненавидите Саймона? Что он вам сделал?

— Появился на свет. Рос и смотрел на меня моими собственными глазами. Следил за каждым шагом и судил. Никто не смеет меня судить.

— Понятно. Ладно, мы с вами очень мило поболтали, а ведь ко мне редко приходят гости. Однако мне пора отдохнуть. Желаю вам приятного путешествия назад, домой.

Генри покачал головой.

— Забавляйся собственной глупостью, пока можешь. Очень скоро ты сделаешь так, как я захочу.

Прижавшись лицом к решетке, он почти дружелюбно продолжал:

— У тебя, детка, есть уязвимое место. Не стоит об этом забывать. Как следует поразмысли над тем, в чем твоя слабость, и заруби себе на носу — я воспользуюсь ею, чтобы заставить тебя сделать то, чего я захочу. Даже если это будет стоить маленького кровопускания.

Он повернулся, чтобы идти, и добавил:

— Говорят, самая сладкая кровь — это кровь маленьких, нежных девочек. Она бежит по рукам — такая яркая и горячая.

Эти ужасные слова эхом разносились по подземелью еще долгое время после его ухода. Илзбет не сразу поняла, что задыхается от страха; сердце колотилось так сильно, что ей казалось — она сейчас лишится чувств. Ноги едва держали ее, когда она пошла к своему чертову тюфяку. Она пыталась убедить себя, что все это пустые угрозы. Пустые? Как бы не так. Ведь этот человек убил любимого пса брата и бросил труп ему на постель, пока тот спал. Три года спустя он убил родного отца. Не нужно быть дурой — любую его угрозу надо принимать всерьез.

Илзбет обвела взглядом тюремную камеру, чуть не плача от страха и отчаяния. Все ее слабости обитали в доме Саймона — человека, которого Генри ненавидел и мечтал видеть мертвым. Генри знал о детях. Обхватив себя руками, Илзбет раскачивалась туда-сюда, сидя на грязном тюфяке. Заняться ей было нечем. Скудную еду и затхлую воду приносили раз в день, и с тех пор прошло уже много часов. А Генри свободно бродил по подземелью замка короля! Так же легко он проникнет и в дом Саймона, доберется до детей…