Роксана Гедеон - Великий страх Страница 56

Через некоторое время карета остановилась у дома под номером семь. Это было двухэтажное здание неопределенного цвета, с поблекшей вывеской «Французский двор» у входа. Полустертые буквы свидетельствовали, что это заведение мадам Варажу. В узком, облепленном мухами окне была видна голова посетителя, которого брил цирюльник. Слева разместилась мясная лавка. Мясные туши были вывешены прямо на улице и истекали кровью, привлекая несметное количество насекомых.

Маргарита прижимала к носу платок.

– Лет двадцать я не бывала в таких трущобах, мадам! Я молчала, ибо и сама была угнетена увиденным. Скверное место выбрал Анри для встречи… Мог бы, по крайней мере, поселиться в меблированных комнатах, даже это было бы приличнее.

Сжимая ручонку Жанно, я переступила порог. Хозяйка гостиницы, неопрятная, непричесанная, сразу устремилась ко мне.

– К вашим услугам, мадам. Чего вы желаете?

– Мне нужен господин де Крессэ, – проговорила я нерешительно, ибо все это – и письмо, и гостиница – уже начинало казаться мне дурной шуткой.

Хозяйка изменилась в лице.

– А, так это вам с маркизом поговорить надобно!

Она оставила меня и пошла по своим делам, а из-за стола поднялся грязный субъект – худой, долговязый и немолодой.

– Добрый день, мадам, – шутовским тоном произнес он, разводя руками так, словно пытался поклониться. – Вы как раз вовремя, гм… правда, слегка запоздали…

– Кто вы такой? – спросила я враждебно, невольным движением прижимая к себе Жанно. Мне не нравились ни поведение этого незнакомца, ни его взгляд из-под опущенных лохматых бровей.

– Я маркиз де Сент-Юруг.

– Вы – маркиз?

– Да, я! Маркиз де Сент-Юруг… Спросите любого – все меня знают… Я десять лет был в Бастилии, и пять лет на каторге в Гвиане. Это я ходил требовать у Байи возвращения Толстяка в Париж… и меня снова арестовали.

– Ну, довольно! – сказала я. – Я приехала вовсе не к вам.

– Как же, я отлично знаю, что не ко мне! Вы приехали к своему бывшему возлюбленному.

Он как-то странно хихикнул. Я сердито смотрела на него, испытывая сильное желание уехать.

– Где виконт, вы знаете? Он пальцем указал вверх.

– Там! Пожалуй, что у Господа Бога.

– Что это значит?

– Виконт, кажется, умер нынче утром… Но вы не отчаивайтесь. Там все равно есть для вас письмо или еще какая-нибудь чепуха…

Я уже не слушала, поднимаясь по лестнице. Из его бестолковых слов можно было понять только одно: дела обстоят плохо, хуже, чем я предполагала. Маргарита спешила за мной, кряхтя и причитая; за ней шел Жанно.

– Номер два! – крикнул мне снизу Сент-Юруг.

Я распахнула дверь. Тяжелый запах ударил мне в нос, я прижала к лицу платок и, на ощупь отыскав лампу, дрожащими пальцами зажгла ее. Слабый свет залил крошечную каморку с ободранными стенами и полуразбитой деревянной кроватью у стены. На кровати лежало тело.

Дрожь ужаса пронзила меня. Это был Анри де Крессэ – ужасно старый, будто шестидесятилетний старик, одетый почти в лохмотья. Блики огня выхватили из темноты странно блестевший предмет, лежавший на полу возле кровати. Пистолет…

– Он никак застрелился! – пораженно проговорила Маргарита. – Ах ты, Боже мой, царица небесная!

Я почувствовала, что цепенею. Свет уже позволял различить страшно изуродованное лицо, залитое кровью, раздробленное, обезображенное до неузнаваемости. Волна дурноты подкатила мне к горлу.

Я бросилась вон из комнаты.

– Маркиз, маркиз! – закричала я, вцепившись в перила лестницы. – Он поднял голову. – Скажите что-нибудь, ради Бога! Что здесь произошло?

– Что? Да ничего особенного. – Он утерся рукавом и принялся выходить из-за стола. – Ваш виконт ждал вас и не дождался. Я тут целую неделю прохлаждаюсь. И все это время он вас ждал.

– Но я приехала сразу, как только получила письмо!

– Не знаю я ничего. Я ему, идиоту, советовал самому к вам пойти, да ему гордость мешала. Ohne Politesse und Conduite[12] он, видите ли, жить не мог. Словом, ночью я услышал выстрел.

Я нетерпеливо смотрела на собеседника.

– Он даже застрелиться толком не смог. Целился в висок, а пуля прошла через скулу и челюсть. Утром, когда я зашел, он уже был почти мертв. Ну а теперь и подавно.

– Отчего же вы не позвали врача, черт вас побери?! – воскликнула я, задыхаясь от бессильной ярости.

– Какого врача? За какие деньги? Вы не в себе, мадам. И потом, виконт любил вас. Он хотел пострадать за вас. О женщина, der Liebe leichtes Band machst du zum schweren Joch…[13]

Мне захотелось плюнуть в эту невозмутимую физиономию, в этого человека, осмеливающегося распевать в такую минуту разные немецкие песенки. Секунду я смотрела на него ненавидящими глазами, вся дрожа от гнева, потом снова распахнула дверь комнаты.

Маргарита уже собрала бумаги, разбросанные по полу и столу.

– Да тут ребенок, мадам! – проговорила она тихо. – Маленький мальчик.

Я не сразу поняла, что она говорит.

– Ребенок? Какой ребенок?

– Несчастный малыш, мадам. Да разве вы не понимаете? Это наверняка сын господина виконта. Помните, у него ведь жена была.

Сын моей подруги Мари, брат Жанно… Я только теперь почувствовала, как горячая ладонь сына впилась мне в руку. Малыш был испуган, подавлен, он даже не осмеливался ни о чем расспрашивать.

Я понимала, что мне нельзя плакать, нельзя волноваться. Впрочем, слез у меня и не было. Я была слишком поражена, чтобы сразу все осмыслить. К тому же этот застрелившийся человек не был Анри. Это был просто несчастный нищий человек, участь которого оказалась ужасной. Но Анри я в нем не узнавала.

– Маргарита, забирай бумаги и ребенка, – сказала я. – Мы уходим отсюда. Жанно здесь не место.

– Да, мамочка, давай уйдем поскорее, – шептал Жанно, цепляясь за мою юбку руками. – Мне тут не нравится. Я хочу домой.

У порога меня остановила хозяйка, мадам Варажу.

– Может, вы заплатите мне за этого самоубийцу, мадам? – спросила она, вытирая руки о фартук. – Ведь он у меня несколько месяцев жил, а заплатил только три ливра! Да и похоронить его нужно. Нынче вечером придут за ним, чтобы отвезти на кладбище…

В полной растерянности я уже готова была снять с пальца кольцо, ибо не имела при себе денег, но Маргарита с негодованием остановила меня.

– Еще чего! Хватит и пятидесяти ливров… Вот, держите, милейшая! И смотрите, чтобы все было как полагается… Не вздумайте похоронить господина виконта в общей могиле для бродяг! Предупреждаю вас, сударыня!

Я села в карету. Жанно прижался ко мне, и я машинально погладила его по голове. В моих мыслях и чувствах царил полный разброд, и что я ясно ощущала, так это тошноту.

– Смотрите, мадам, какой несчастный малыш, – сказала Маргарита, усаживаясь рядом со мной. – Он, наверное, целую неделю ничего не ел!