Анна Голон - Анжелика Маркиза Ангелов Страница 59

— Теперь мы одни, — сказал Конде, резко обернувшись. — Мадемуазель, я бы не хотел с вами ссориться, но вы должны ответить на мои вопросы.

Эта неожиданно вкрадчивая мягкая интонация напугала Анжелику больше, чем любая вспышка гнева. Она оказалась в пустом будуаре, наедине с могущественным человеком, чьи интриги потрясли ее. Она поняла, что уже запуталась в них и увязла как муха в паутине. Анжелика сделала шаг назад и пролепетала что-то бессвязное, прикинувшись деревенской дурочкой.

— Я не хотела сказать ничего плохого.

— Зачем же вы нанесли мне оскорбление за столом дяди, которого уважаете?

Она поняла, в чем принц хочет, чтобы она призналась. Анжелика заколебалась, взвешивая все «за» и «против». Учитывая все, что она уже произнесла, полное отрицание вызвало бы недоверие.

— Я ничего не выдумала… Я только повторила то, что мне сказали, — прошептала она, — что сеньор Экзили настоящий мастер по изготовлению ядов… А про короля — это я выдумала. Мне не стоило говорить таких глупостей, но я была в гневе.

Она теребила неуклюже пояс платья в руках.

— Кто вам сказал эти глупости?

Анжелика напрягла все свое воображение.

— Один… один паж. Я не знаю его имени.

Тогда принц подвел ее к входу в зал. Анжелика указала на того самого пажа, который посмеялся над ней.

— Черт бы подрал этих мальчишек, подслушивающих под дверью, — пробурчал принц. — Как вас зовут, мадемуазель?

— Анжелика де Сансе.

— Послушайте, что я вам скажу, мадемуазель де Сансе. Повторять по делу и без дела слова, не вполне понятные девочке вашего возраста, очень нехорошо. Подобное поведение может повредить и вам, и вашей семье. На этот раз я сделаю вид, что ничего не произошло. Я даже попытаюсь вникнуть в дело вашего отца и посмотрю, нельзя ли чем-нибудь ему помочь. Но какова гарантия, что взамен вы будете молчать?

Она подняла на него свои зеленые глаза.

— Я умею молчать, когда мне делают добро, так же хорошо, как говорить, когда меня оскорбляют.

— Черт побери, я уже предвижу, что, когда вы станете женщиной, мужчины согласны будут умирать за вашу благосклонность, — сказал принц.

Его лицо озарила лукавая улыбка. Он, кажется, не подозревал, что девочка может знать больше того, о чем рассказала. Конде был слишком импульсивным и ветреным, чтобы разбираться в хитросплетениях человеческого поведения. Первоначальное смятение прошло, и он решил, что это не более чем сплетни.

Принц привык к лести, к тому же был падок на женскую красоту, поэтому шарм юной Анжелики весьма способствовал смирению его гнева. Анжелика изо всех сил старалась смотреть на него с искренним восхищением.

— Я бы хотела у вас кое о чем спросить, — сказала она, изображая глубокую наивность.

— О чем же?

— Зачем вы носите эту юбочку?

— Юбочку? Дитя мое, это рейнграф[66]. Не правда ли, он придает особую изысканность наряду? Рейнграф прикрывает некрасивые короткие панталоны, которые подходят лишь для верховой езды. Рейнграф можно украшать лентами и нашивками. К тому же это просто удобно. Вы такого, наверное, никогда не видели у себя в деревне?

— Нет. А эти большие воланы, что висят у вас под коленями?

— Такой волан называется «канон». Он подчеркивает изгиб икры.

— Действительно, — подтвердила Анжелика, — все это просто великолепно. Я никогда раньше не видела такого красивого наряда!

— Ах! Поговорите с женщиной о нарядах, и вы успокоите самую опасную фурию, — сказал принц, довольный произведенным на девочку впечатлением. — Однако мне надо возвращаться к гостям. Обещаете ли вы мне быть благоразумной?

— Конечно, месье, — ответила Анжелика с ласковой улыбкой, обнажающей ее перламутровые зубки.

Принц Конде вернулся в зал, отвечая на взволнованные возгласы успокаивающими жестами.

— Ешьте, ешьте, друзья мои. Слишком много шума из ничего. Наша маленькая дерзкая девочка сейчас извинится.

Анжелика опустила голову перед мадам дю Плесси.

— Я прошу у вас прощения, мадам, и разрешения удалиться.

Мадам дю Плесси была не в силах ответить и молча указала на дверь. Раздались подавляемые смешки.

Однако перед дверью разгорался новый конфликт.

— Моя дочь, где моя дочь? — громко вопрошал барон Арман.

— Господин барон желает осведомиться о своей дочери, — насмешливо объявил лакей.

В кругу элегантных гостей и слуг в ливреях несчастный дворянин был похож на толстого черного шмеля. Анжелика подбежала к нему.

— Анжелика, — вздохнул он, — ты меня с ума сведешь. Вот уже больше трех часов как я ищу тебя — ночью — между Сансе, домом Молина и Плесси. Ну и денек, дитя мое! Ну и денек!

— Пошли, папа, пошли скорее, прошу тебя, — сказала она.

Они были уже на крыльце, когда раздался голос маркиза дю Плесси:

— Минутку, дорогой кузен. Принц хотел бы с вами поговорить насчет таможенных прав, о которых вы мне рассказывали…

Конец фразы Анжелика не услышала, потому что барон тут же развернулся и мужчины удалились.

Анжелика села на последнюю ступеньку крыльца и стала ждать отца. Вдруг она почувствовала себя опустошенной, свободной от всяких мыслей и желаний. К девочке подбежал маленький белый гриффон и принялся ее обнюхивать. Она машинально погладила его.

Вскоре вернулся барон де Сансе. Он крепко ухватил Анжелику за руку.

— Я боялся, что ты опять куда-нибудь исчезнешь. В тебе словно черт сидит. Принц Конде наговорил таких странных комплиментов о тебе, что я не знал, следует ли мне извиниться за то, что ты появилась на свет.

Позже, когда они медленно ехали по дороге в темноте, барон де Сансе снова заговорил, покачав головой:

— Я совершенно не понимаю этих людей. Они слушают меня со смехом. Маркиз, с цифрами в руках, доказывает мне, насколько его финансовая ситуация более плачевна, нежели моя. Меня отпускают восвояси, даже не предложив стакан вина, чтобы утолить жажду после столь долгой беседы. Потом вдруг догоняют и обещают исполнить все, о чем я прошу. Монсеньор сказал, что я буду освобожден от таможенных налогов уже в следующем месяце.

— Тем лучше, папа, — прошептала Анжелика.

В тишине ночи послышалось пение жаб, которое предупреждало путников о близости болот. Было ясно, что они уже почти добрались до своего старого замка Монтелу. Внезапно Анжелика почувствовала острое желание заплакать.

— Думаешь, мадам дю Плесси сделает тебя своей фрейлиной? — спросил барон.

— О нет, я так не думаю, — ответила Анжелика удовлетворенно.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ