Екатерина Мурашова - Глаз бури Страница 59

– Господи! – Софи прижала к щекам растопыренные пальцы, потянула вниз. На мгновение Туманову показалось, что с ее лица сползает какая-то маска. – Как же я от вас устала!.. Вы сумасшедший, Туманов! – закричала она сквозь выступившие слезы. – Я вас терпеть не могу, так и знайте! И видеть вас больше не хочу!

– Хорошо, – чуть ли не с удовлетворением сказал Туманов, оживая на глазах. – Ты меня терпеть не можешь – хорошо. А теперь – уезжай!.. Федька, Тришка! – окликнул он кучера и лакея, стоявших поодаль. – Вы слыхали? Софья Павловна терпеть меня не может и велит ей на глаза не показываться. Запомнили?

Кучер и Федька одинаково мотнули головами. Ошеломленная Софи полезла в коляску. Туманов поднял руку и дотронулся кончиками толстых пальцев до губ.

– Отметины не останется. Жаль, – сказал он и послал Софи на прощание воздушный поцелуй.

Глава 11

В которой Иосиф рассуждает о происходящих событиях, Туманов – о природе аристократизма, а Элен Головнина и Софи Домогатская пишут друг другу письма

Нелетяга ждал хозяина клуба в его собственных, изуродованных покоях и всем своим видом излучал неодобрение.

– Ну чего? – грубо и недоброжелательно сказал Туманов, входя.

– Михаил! Твоя запуганная самодурством хозяина челядь трепещет и пресмыкается. Я же, как человек абсолютно свободный, уполномочен сказать тебе: ты варвар и вандал в одном лице! – торжественно подняв палец, возгласил Иосиф. – Тебе может не понравиться цвет драпировок, рисунок на ковре или форма лампионов. Но это все же не значит, что нужно немедленно жечь Персеполис…

– Чего жечь? – подозрительно переспросил Туманов. – Я ничего не жег…

– Да уж, разумеется, Персеполис сожгли без тебя, – усмехнулся Иосиф. – Обошлись как-то. И все же…

– Заткнись, без тебя тошно, – посоветовал Туманов. – Башка раскалывается от всех дел. Говори лучше, чего надумал. А я пока водки выпью…

– Михаил, если ты будешь сейчас пить, я ничего тебе не скажу. Пьяный, ты меня совершенно не интересуешь как собеседник, а без интереса к процессу ни одного приемлемого умопостроения составить положительно невозможно…

– Прибью я тебя когда-нибудь, – пообещал Туманов, тяжело опускаясь на не застеленную кровать. – Ладно, видишь, не пью. Говори.

– Ну, анализ ты весь видел и слышал. Поэтому перехожу сразу к попытке синтеза. Если у тебя возникнет по ходу, что сказать, то разрешаю тебе меня перебивать, только непременно с вежливостью и пиететом, чтоб не ронять моего престижу в моих же собственных глазах. А то знаю я твою медвежью привычку…

– Ты будешь говорить по делу или нет?! – взревел Туманов, приподнимаясь.

– Уже говорю. Итак, что мы имеем на сегодняшний час? Усадьбу эту по сведениям, сообщенным Софьей Павловной, я думаю, мы отыскать сумеем, но осмелюсь предположить, что это ничего нам не даст, так как неведомый злоумышленник в этом вопросе тем или иным образом подстраховался. Почему? Да потому что очевидно: Софи он никакого страшного вреда причинять не собирался, вел себя с нею вполне по-джентельменски и, напротив, делал все возможное, чтобы она его после при встрече не узнала. Что это значит для нас? Это значит, что таковая встреча вполне возможна и даже вероятна. Если допустить, что писал письмо и обихаживал Софи один и тот же человек (а это много вероятно), то совокупность признаков указывает на господина из высшего света, каковых у нас на нынешний день под подозрением двое: Константин Ряжский и Ефим Шталь.

– А следователь? – спросил Туманов. – Почему не он?

– Пораскинь мозгами, Михаил. Ты хоть на мгновение можешь представить себе немолодого полицейского служаку, который вел бы себя описанным Софи образом? Черная карета, черная маска, черный плащ…

– Да, тут ты, пожалуй, прав… – согласился Туманов. – Значит, женщин отметаем?

– Вот тут загвоздка. Неопределенный ответ Софи на последний вопрос заставляет меня не торопиться. А вдруг все-таки – театр? За это ведь тоже говорит многое. Те же карета, плащ, маска, выспренние реплики загадочного господина…Тогда режиссура вполне может принадлежать женщине – любой из троих…

– Но, может быть, это вообще что-то другое? Какая-нибудь другая история? Другие люди? Я многим – кость поперек горла…

– Нет, Михаил. Слишком кучно ложатся снаряды. Спроси у Мартынова, он старый вояка и подтвердит: кто-то стреляет в цель. И эта цель – ты и близкие тебе люди. Но вот мотив? С мотивом происходит что-то странное. Про сапфир нынче уже нет и речи, негодяю требуется убрать тебя из России и какие-то… что, Туманов? Бумаги? Документы? Письма? – Или это такой же блеф, как и сапфир, которого у тебя нету?

– Поверь, Иосиф, тебе лучше не знать… Я… Я не хочу, чтобы что-то случилось еще и с тобой… Я теперь вообще жалею, что уже втравил тебя в эту историю…

– Не волнуйся за меня, Михаил. От меня и про меня никто ничего не узнает, а моя репутация по подмоченности может соперничать разве что с твоей. Если ты не хочешь, чтоб я знал какие-то подробности, мне это тоже не надо. Но вот одно тебе сказать придется: маска требовала у тебя что-то реальное, или у нее, как и в случае с сапфиром, оказались на руках фальшивые козыри?

– Он знал, чего хочет. Если бы повернулось иначе, я бы отдал ему все.

– Откуда он мог узнать?

– В этом нет никакого секрета. Весь свет знает. Это что-то вроде моей охранной грамоты. Иначе эти господа и дамы уже давно растоптали бы меня в пыль.

– Они тебя действительно так ненавидят, Михаил? – серьезно спросил Иосиф. – Или ты себе льстишь?

– Я пришел ниоткуда и посмеялся над всем, что они полагают опорой своего класса. Им есть за что меня ненавидеть.

– А тебе?

– Когда-то – безусловно, да. А теперь? Теперь – не знаю. Ненависть выжигает душу. Кажется, у меня больше нечему гореть.

На мгновение Туманову показалось, что Иосиф хочет погладить его по плечу. Мгновение минуло.

– Значит, наша загадочная маска вознамерилась избавиться от тебя и стать твоим преемником в деле шантажирования петербургского света какими-то грязными секретами. Так?

– Получается, так.

– Но почему все это возникло именно теперь? Не год назад и не год спустя? И какая связь между жаждой власти у маски, нападением на тебя, сапфиром, Саджун и визитом к ней полицейского пристава?

– Знаешь, – задумчиво сказал Туманов. – У меня такое впечатление, что кто-то бьет по мне наугад, без всякой особенной цели, сам не зная еще, куда попадет…

– Да, точно! Это ты хорошо сказал! – воскликнул Иосиф. – А конкретные цели определяются в течение самого процесса… Но это значит… Значит, что этот человек ненавидит тебя с такой силой, что хочет не просто уничтожить или вывести из игры, но еще и поизмываться над тобой… И это больше похоже на женщину. Ты согласен?