Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество Страница 6

Пинком открыв дверь коттеджа, Иан внес девушку внутрь, бережно уложил на пол у очага и накрыл пледом. Незнакомка лежала неподвижная, пепельно-бледная и ледяная и казалась совершенно безжизненной. Иан стащил с ее рук тонкие перчатки. Ее пальцы были тонкими и нежными, ногти – лавандово-голубыми от холода. Даже усердно растирая незнакомке руки, Иан не сумел разбудить ее.

Значит, надо поскорее развести огонь и согреть ее.

– Подожди немного, – попросил он, хотя девушка никуда и не собиралась уходить. Иан снова плотнее укутал ее пледом, подумал, снял с себя куртку и на всякий случай накрыл ею незнакомку.

Он выложил в очаг пару поленьев, нашел корзину сухого мха и мелких веток для растопки и раздувал пламя, пока оно не занялось, не окрепло и не озарило пустую комнату, разгоняя по углам чернильно-синие тени.

Затем Иан торопливо отправился на поиски торфа, который наверняка хранился где-то в пристройке под навесом. Своего пони он завел в сарай, стряхнул с густой шерсти животного снег и лед, принес сена. К тому времени, как Иан покончил с этими делами, он уже стучал зубами от холода. Набрав полную охапку торфа и пригибаясь под порывами ветра, он обогнул коттедж и ухитрился открыть дверь, не растеряв свою ношу.

Незнакомка по-прежнему лежала у очага на том же месте, где Иан оставил ее. На фоне яркого пледа ее лицо было белоснежным. Иан подбросил в огонь торфа, пробормотал гэльскую молитву и коснулся кончиками пальцев того места на шее девушки, где слабо билась жилка. Биение едва ощущалось, но все-таки оно было. При тусклом свете очага Иан разглядел под нежной кожей незнакомки тонкие голубоватые вены. Снег на рубашке Иана уже растаял, его начала бить дрожь. В коттедже стоял почти такой же холод, как снаружи. Иан придвинулся ближе к очагу и встал перед ним на ко-лени.

Трясущимися пальцами он подбросил в огонь хворосту и торфа, поминутно оглядываясь через плечо на девушку и всей душой желая, чтобы она выжила, дождалась, когда в доме наконец станет тепло. Раздувая все еще слабое пламя, Иан смотрел, как оно наливается оранжевым сиянием, растет и крепнет, с треском пожирает растопку и дарит тепло и жизнь.

Услышав слабый вздох, он резко обернулся. Неужели это добрый знак? Но лицо незнакомки все еще было неподвижным. Иан коснулся ее щеки, и ему вновь показалось, что он дотронулся до мрамора, а не до человеческой плоти.

– Эй, девушка! – шепотом позвал он и снова не услышал ответа.

Лед на ее волосах и коже начинал оттаивать, льдинки превращались в капельки, сияющие, словно алмазы. Незнакомка будто засветилась в пламени очага, прекрасная и неподвижная, погруженная в сон, столь похожий на смерть.

Иан осторожно снял с нее плед и расстегнул плащ. Под плащом на ней было платье из тонкой шерсти, мягкое и зеленое, как летняя трава, вот только вокруг ворота ткань вымокла и промерзла насквозь – там, где за воротник плаща набился снег. Иан нахмурился, чувствуя, как в сердце вновь закрадывается страх. Как долго незнакомка пролежала в снегу в разгар метели? Если бы он выбрал другую тропу, если бы решил сразу вернуться в Крейглит или взял дюжиной шагов левее или правее… он невольно сглотнул.

– Надо снять с тебя мокрую одежду, согреть, проверить, не ранена ли ты, – забормотал он, хоть и знал, что она не слышит. Обхватив голову незнакомки ладонями, он ощупал череп, проверяя, нет ли на нем припухлостей, порезов, следов крови, но ничего не нашел. Ее волосы выбились из косы, их темные волны заструились между пальцев Иана, как шелк. Невольно затаив дыхание, он принялся расстегивать крошечные перламутровые пуговицы спереди на платье, от воротника до талии. Расстегнув их и отвернув в стороны края платья, Иан помедлил. Но незнакомка не вскочила, возмущенная его дерзостью. Она по-прежнему была неподвижна, и Иан позволил себе обежать взглядом ее грудь. Над отделанным кружевом вырезом сорочки ее кожа казалась голубоватой. Иан бережно приподнял девушку, прижимая к себе, высвободил ее руки из рукавов платья и спустил платье до талии.

Он всеми силами старался смотреть на нее так бесстрастно, как сделал бы врач, но незнакомка была прелестна. Иан ничуть не сомневался, что ее любимый в эту минуту сходит с ума от беспокойства. Бросив быстрый взгляд на ее левую руку, Иан не увидел обручального кольца, но это еще не значило, что она не замужем. Проведя ладонями по ее тонким рукам, Иан не нащупал переломов – ссадин и синяков было множество, но кости целы. Снова убедившись, что жилка на запястье бьется, Иан осторожно сжал пальцы девушки в ладонях и нахмурился, глядя на огонь и досадуя, что он горит не так жарко, как хотелось бы. Положив незнакомку обратно, на расстеленный плед, он ощупал ее ребра, коснулся талии, которую мог бы легко обхватить обеими руками, и вздохнул с облегчением, убедившись в отсутствии опасных ран. Ее нижняя рубашка была сшита из тонкого полотна, отделана атласными лентами и украшена нежной вышивкой белым шелком. Корсета она не носила и не нуждалась в нем. Снова сглотнув, Иан отвел взгляд от ее сосков, темнеющих сквозь ткань. Он сосредоточенно принялся спускать платье по бедрам и ногам, заметил, что насквозь промокшая юбка разорвана и запачкана кровью, и скрипнул зубами, заранее боясь того, что могло предстать его глазам.

При виде левой ноги незнакомки он ахнул: хоть и неглубокая, но длинная рваная рана тянулась через колено, вся нога была в лиловых синяках и еще сочащихся кровью царапинах. Правда, холод не дал распространиться отекам и почти остановил кровотечение. Виновато взглянув на незнакомку, Иан провел ладонью по ее ноге, и едва задел поврежденное колено, как она еле слышно застонала и свела брови. Он принялся сбивчиво извиняться за причиненную боль, но ее голова снова безвольно запрокинулась, и, пока он ощупывал ногу, проверяя, не сломаны ли кости, девушка не издала больше ни звука. Наконец Иан со вздохом отстранился и вытер лоб. Несмотря на холод, лоб был покрыт испариной. В худшем случае колено вывихнуто. Боль будет адская, когда незнакомка очнется… если очнется вообще.

Иан поспешил отогнать пугающую мысль. Для начала надо промыть и перевязать рану. К тому времени, как девушка очнется, нога уже успеет распухнуть. Иан вспомнил, что у него с собой нет никаких снадобий, чтобы унять боль, – он не ожидал ничего хуже жалоб Иллы Макгилливрей на ноющие суставы. Болеутоляющую мазь Энни он оставил Илле, и теперь ему предстояло помочь раненой незнакомке, не имея под рукой почти ничего. Он развязал шнурки ее сапожек и снял изодранные в клочья, перепачканные кровью чулки. Откуда она, черт возьми? И кто отпустил ее гулять в такую непогоду?

Бережно и заботливо укрыв свою пациентку пледом от бедер до шеи, Иан на время оставил ее, чтобы сходить за снегом. Ветер снаружи яростно налетел на него, первый же порыв заморозил испарину на коже. Набитый снегом старый чайник покойного Юэна вскоре был подвешен над огнем, и в ожидании, когда вода нагреется, Иан не сводил глаз с незнакомки. Наконец чайник закипел. Продолжая рассыпаться в невнятных извинениях, Иан откинул плед, окунул свой носовой платок в миску с теплой водой и принялся промывать рану. Ткань платка остыла, едва соприкоснувшись с кожей. Действуя быстро и уверенно, Иан смыл кровь, снова смочил и выжал платок и крепко обвязал им колено. Не помешало бы приложить лед, чтобы нога не отекла, но Иан не рискнул, опасаясь окончательно заморозить незнакомку.