Элизабет Деланси - Нечаянная любовь Страница 62

— Я все прекрасно знаю, мэм, — покорно и печально согласился Макквиг. Он готов был сдаться.

— Я хотела бы поговорить с мистером Бутом, если такое возможно, — попросила Джулия.

Макквиг взглянул на нее с сомнением, потом кивнул заместителю Кейну.

— Отведи миссис Меткалф к заключенному.

Кейн снял с крючка на стене связку ключей.

— Пойдемте, мэм!

Джулия вышла за ним через дверь. Хэриет осталась в кабинете разглагольствовать насчет прошлых и будущих грехов Гилберта.

В тюрьме было жарко и пахло плесенью. По обе стороны слабо освещенного коридора располагались камеры. Гилберта посадили в самую дальнюю справа. Гилберт лежал на деревянной койке у стены. Скудный свет еле просачивался сквозь маленькое зарешеченное окошечко.

— Бут, — сказал Кейн, — к тебе посетитель! — и предупредил Джулию: — Несколько минут, мэм!

Джулия заглянула в мрачную камеру и позвала:

— Гиб.

Ответа не последовало. Она позвала еще раз, настойчивее и громче. Он слегка пошевелился и сказал:

— Джулия, иди домой. Тебе не следует здесь находиться…

За спиной у Джулии кто-то закашлял. Она обернулась. В камере напротив стоял человек с прилизанными волосами, умильно улыбался и с вожделением глядел на нее.

— Твоя подружка чертовски хороша, Гиб. Если ты не хочешь разговаривать с ней, то я могу взять на себя столь приятную миссию!

— Заткнись, Бьюлл! — Гилберт встал, подошел к решетке. Рубашка была расстегнута. Виднелась грудь, покрытая черными волосами. Он рукавом вытер пот, выступивший на лбу.

— Из-за чего весь этот шум, черт побери?

— Хэриет Тейбор спорила с Ли, — ухватившись за решетку, Джулия тихо сказала: — Я объяснила начальнику полиции, что прошлой ночью ты был в моем доме. Уверена, что он скоро отпустит тебя!

— Ты не должна была говорить об этом, — Гилберт опустил голову. — Опять пойдут разговоры…

— Но ведь это правда! Почему ты должен сидеть в тюрьме за то, чего не совершал?

В полумраке камеры плечи Гилберта казались огромными. А небритое лицо — невероятно привлекательным. Джулии было больно видеть безнадежное, унылое выражение его лица.

— Тебя освободят немедленно, — убеждала она. — Макквигу теперь понятно, что у него совершенно нет оснований задерживать тебя.

— Да. Сейчас нет оснований. Но потом он снова придумает причину, чтобы меня посадить!.. — он взялся за прутья решетки рядом с руками Джулии. — Иди домой, принцесса. Здесь для тебя не место!

Джулия вспомнила слова Ли о том, что Хэриет спит и видит, как бы засадить Гиба в тюрьму. Она негодовала при мысли, что Макквиг поддерживает Хэриет. Потом подумала о деньгах, которые Ли одолжил Гилберту.

— Приходи скорее домой, — сказала она. — Мне надо поговорить с тобой!

— Я уеду на рудник, — твердо сказал он.

— Но это очень важно, Гиб. Это касается Мосси.

— А что Мосси? — он заинтересованно и пристально посмотрел ей в глаза.

Оглянувшись на Бьюлла, внимательно наблюдавшего за ними, Джулия приподнялась на цыпочки и прошептала:

— Мне кажется, я нашла его семью!

— Какого черта… — нахмурился Гиб.

— Я все расскажу, когда увидимся. Пожалуйста, приходи.

— Хорошо, — согласился он. — Приду.

— Мэм? — в дверь просунулась голова Кейна. — Начальник говорит, что ваше время истекло.

— Иду, Бастер, — Джулия мягко улыбнулась Гилберту, ласково коснувшись его руки.

Макквиг освободил Гилберта Бута в тот же день. Первым делом молодой человек направился в «Бон Тон» и забрал свои вещи. Он обещал Джулии заехать, посмотреть, что она нашла. Затем он планировал отправиться на «Змеиную Скалу». Отсидеться там до крестин Гилберта Чепмена. А потом уедет из Стайлза и больше никогда не вернется.

Этим городом он сыт по горло. Начальник полиции, конечно же, не оставит его в покое. Он так и сказал:

— В следующий раз, мистер, ты окажешься в тюрьме Диар-Лоджа.

Где-то поблизости сшиваются Уайли и Траск со своими убойными ружьями. Его план совершенно невыполним. Он не видит возможности завладеть деньгами. Легче просто отказаться от них.

Гилберт навьючил Лаки, кинул сверху мешок с одеждой и уселся в седло.

Горшочки с цветущей геранью украшали крыльцо дома Джулии. На кустах во дворе раскрылись крупные желтые цветы. Джулия вышла из дома такая оживленная и счастливая, что у Гилберта невольно защемило сердце. Чертовски приятно, чувствовать теплое отношение, знать, что тебя здесь ценят и ждут. Если бы он не был таким грязным и небритым и от него не воняло тюрьмой, то, наверное, не удержался и поцеловал ее.

— Так что Мосси? — спросил он.

— Давай, присядем на крыльце, — предложила Джулия, — сейчас принесу тебе что-нибудь выпить.

Она заставила Гилберта сесть в кресло и принесла лимонад. Когда он выпил стакан, подлила еще. Пчелка забралась на колени гостю и ласково замурлыкала…

— Мосси повез Джима домой, — сказала Джулия. — Я хочу до его возвращения показать тебе то, что я нашла!

Она протянула листок с именами членов семьи Мосси. Гилберт какое-то время изучал список. Наверное, что-то вспомнил.

— Ада Суэйн, — задумчиво сказал он. — Я видел ее однажды.

— Расскажи, пожалуйста.

Восемнадцатое апреля 1864 года… Гилберт хорошо запомнил этот день. Полк оставлял Кемп Вул в Массачусетсе, чтобы отправиться на юг. Полковые знамена развевались на ветру. Барабанщики и трубачи играли «Та девушка, которую я оставляю…»

Рассказывая, Гилберт удивлялся, как много, оказывается, запомнил подробностей.

— Когда мы садились в поезд, отцов и мужей провожали многие семьи. У меня было ощущение, словно отправляюсь в какое-то путешествие, где ожидают приключения. А Мосси плакал, высунувшись из окна поезда. Его пыталась обнять какая-то полная женщина. За нее цеплялись двое горластых ребятишек.

— Почему он не вернулся к ним после войны? — спросила Джулия.

Прошло двадцать лет. Наверное, каждый мужчина в пятьдесят седьмом полку изменился за время южной кампании 1864 года. После окончания войны парни, не имеющие семей, отправились на запад. Но большинство солдат торопились домой. Из всех знакомых Гиба один Мосси не вернулся к семье.

Откинувшись в кресле, Гилберт гладил кошку и думал, имеет ли он право все рассказать Джулии. Мотивы поступков Мосси — его личное дело. Но она знает Мосси на протяжении многих лет. Мосси просто обожает свою хозяйку. Гилберт решил, что не будет ничего плохого, если расскажет обо всем.

— Я скажу тебе то, что однажды поведал Мосси. Он вырос в настоящей христианской семье. Жена была настоящая христианка. Он убежден, что не должен был даже видеть, как убивают людей. И не имел права никого убивать. Считал, что война испортила его. Что никогда не сможет забыть ни ее звуков, ни ее запаха. Никогда ничего не сможет забыть.