Роксана Гедеон - Дыхание земли Страница 66

Я хмуро ехала, не произнося ни звука, и лишь изредка искоса поглядывала на Александра. Он сидел в седле как влитой, будто в седле и родился. Честно говоря, я еще не встречала такого наездника. Многие аристократы неплохо держались в седле, военные могли похвастать и чем-то большим, но герцог – я не могла это отрицать – легко превосходил их всех. Вероятно, это снова опыт Индии… Наверняка именно там он научился ездить верхом, прекрасно стрелять и приобрел навыки отъявленного негодяя!

И это сущая правда. Только негодяй мог обмануть меня!

В гневе я бессознательно дернула поводья. Стрела испуганно шарахнулась в сторону, и я едва удержалась в седле. Шляпа слетела с моей головы, прическа безнадежно рассыпалась. Сильная рука герцога поймала выпущенные мною поводья, уверенно вернула Стрелу на тропу. Он подал мне упавшую шляпу.

– Нам сюда, сударыня, – спокойно сказал он.

Сосны будто расступились перед нами. На просторной, расчищенной руками человека поляне я увидела то, что герцог называл охотничьим домиком.

Это был двухэтажный каменный дом, пристроившийся у лесного ручья, с высокой крышей из белого железа. Стершиеся ступени от здания вели прямо к воде. Фасад был предельно прост: его украшали только скромные наличники окон да русты по углам. Над дверью был рельеф, сделанный из терракоты: Персей спасал Андромеду…

Вокруг домика смыкалась такая чаща, что постороннему трудно было бы заподозрить о его существовании.

В комнатах было сумрачно и холодно. В замешательстве я подошла к зеркалу, которое явно нужно было протереть от пыли, и стала собирать распустившиеся кудри. Лучи солнца внезапно полились в окно, в комнате посветлело, и солнечный свет огнем зажег мои золотистые волосы – густые, пышные, они просто-таки засияли ослепительным золотом… Шаги раздались рядом со мной. Еще никого не заметив в зеркале, я почувствовала руку, скользнувшую по моим плечам. Александр прикоснулся к моим волосам, осторожно собрал их, непроизвольно взвесил этот сверкающий поток на ладони.

Я вздрогнула. Этот нежный, но такой нежеланный мне жест любования поверг меня в настоящий страх: а что если он вдруг станет домогаться меня? Я не хочу иметь с ним ничего общего, пусть он даже тысячу раз мой муж!

– Вы обещали! – воскликнула я, резко и быстро отшатнувшись.

Он тоже отступил на шаг назад.

– Не понимаю, сударыня. То, что я обещал, еще не значит, что я не могу даже прикоснуться к вам.

– Вы… вы должны спросить меня, приятно ли мне это!

– О, зачем спрашивать? Я прекрасно знаю ответ.

Сказав эти весьма двусмысленные слова, он безразлично отошел, распахнул дверцы резного шкафчика. Там были бутылки и стаканы. Он откупорил одну из них, налил вина мне и себе.

Все эти движения нисколько меня не обманули. Я чувствовала, что рядом с этим человеком нахожусь в постоянной опасности, его равнодушие – всего лишь видимость, а на самом деле он ежеминутно готов взорваться.

– Прошу вас, мадам! – Он протянул мне стакан.

Я взяла, глядя на него все так же неприязненно. Теперь у меня возникло опасение, что он пьет для храбрости, чтобы потом приставать ко мне. Он усмехнулся, увидев выражение моего лица.

– Вы смотрите на меня так, будто я собираюсь вас прикончить. Откуда эта враждебность, мадам? Или это новый вид кокетства?

У меня кровь прилила к щекам. Вот уж действительно, только он может так истолковать мое поведение!

– Вы не дождетесь, чтобы я с вами кокетничала!

Это прозвучало не слишком изящно и не слишком аристократично, даже грубовато – это я и сама услышала. Он рассмеялся в ответ.

– Возможно, мадам, вы не всегда будете так думать. За вас, сударыня! – Он поднял бокал. – И за нашу совместную жизнь.

Он выпил вино. Я не сделала ни глотка, не желая пить за это. Мне вообще казалось странным, что он меня сюда привез… Зачем?

– Сударь, – заявила я, сдерживаясь, – вы бы лучше не об этом думали. На вас, по сути, еще висит кража, которая и на меня бросает тень. Мы украли у графа д'Артуа пятьдесят тысяч, и поскольку теперь я вряд ли решусь воспользоваться ими, мне…

Я не успела договорить. Лицо герцога исказилось, глаза гневно сверкнули. Он шагнул ко мне, схватил за руку с такой силой, что я вскрикнула от боли.

– Никогда не смейте мне говорить о нем. Черт побери, мадам! Не смейте, если вам дорого собственное спокойствие!

Он не кричал, не бранился, даже не повышал голоса, но в его тоне было что-то ужасное. Я невольно вздрогнула. Ледяным, полным холодного бешенства взглядом он почти пригвоздил меня к месту. Его рука, сжимавшая мое запястье, жгла меня огнем. Я почувствовала, как что-то оборвалось у меня внутри. Я даже не смогла взорваться в ответ, ощущая, что он сильнее меня, – даже не только физически, а силой воли. По крайней мере, тогда я была в этом уверена.

– Вы… вы невероятны, – прошептала я одними губами.

– Надеюсь на это.

Он отпустил мою руку, взялся за шляпу.

– Едемте, мадам. Нам уже пора.

За всю дорогу до замка ни он, ни я не произнесли больше ни слова.

3

В ночь с 15 на 16 октября я проснулась от странного шума во дворе и, вскочив с постели, босиком подбежала к окну.

Двор был освещен факелами, и несколько вооруженных людей, держа под уздцы лошадей, о чем-то переговаривались. Моросил мелкий дождь. Я видела, как дверь внизу распахнулась и к людям стремительным шагом вышел Александр: в темном плаще, при шпаге и пистолетах. За ним следовал Поль Алэн, такой же настороженный и угрюмый, как старший брат, и такой же вооруженный. Герцог повелительным голосом отдавал какие-то распоряжения. Потом братья вскочили на лошадей, герцог рванул поводья своего Дьявола, и вся эта кавалькада умчалась в темноту аллеи. Еще мгновение – и ночь поглотила их. Я уже не слышала стука копыт.

Он уехал, подумала я, снова ложась в постель. И даже вздохнула с облегчением. Странно, конечно, что он уехал, не сказав мне ни слова, не предупредив, но я легко это переживу. По крайней мере, теперь его несколько дней не будет в Белых Липах, и если даже во время прогулок верхом мне навяжут соседство какого-нибудь конюха или грума, это будет не так тягостно, как ездить с герцогом.

Я ездила с ним три дня подряд, все время опасаясь, что вспышка, имевшая место в первый день, повторится. По ничего подобного не произошло. Герцог стал мрачен, замкнут; он почти совсем не разговаривал со мной, ограничиваясь лишь суровыми и холодными взглядами. Мы словно соревновались в этом молчании… Скакали по лесу, он неизменно обгонял меня, потом ждал, помогал справляться со Стрелой, если та нервничала, – таковы были наши прогулки.

Я многого не понимала в этом доме… Взять хотя бы этих вооруженных людей. Куда они отправились? Я почти не сомневалась, что они кого-нибудь убьют. Что это – способ грабежа? Месть? Или, может быть, герцог – начальник шуанерии? Ну тогда можно ожидать, что его со дня на день арестуют…