Роберта Джеллис - Кровные узы Страница 79

— Отвезите госпожу домой, это мой приказ. Что бы она ни говорила, внимания не обращайте. Если нужно, увезите силой, отвечать буду я… Мои люди поедут с вами. Я привезу его… Постараюсь побыстрее… — жестко произнес Уильям. Потом он сразу развернулся и пошел прочь.

Джайлс внимательно посмотрел на Леа. Что с ней? Шок? Не проронив ни слова, леди Реднор послушно отправилась следом за Джайлсом. Они доехали до дому, но она все молчала и молчала.

Дома, прежде всего она взялась перестилать постель, отказавшись от чьей-либо помощи. Она тщательно расправила свежие простыни… свежие простыни для мертвеца… Затем она приказала вскипятить воды для купания. Почему покойника обмывают теплой водой? Ему же все равно… Реднору уже никогда не будет холодно… Совершенно не обращая внимания на присутствие Джайлса, она сняла серо-голубое платье, в котором ездила на турнир, и надела темно-зеленое, почти черное. Потом тщательно расчесала и уложила волосы. В окно донеслись крики — это приехал Херефорд. Она застыла посреди комнаты, оглядываясь, словно пытаясь понять, что еще нужно сделать, но к окну так и не подошла.

Даже мертвый, он будет лежать только в супружеской постели. Даже мертвый… Это была единственная мысль, которая крутилась в голове с того момента, как она увидела, что Херефорд понесся к королю.

Лестничный пролет был слишком мал для того, чтобы протащить могучего Реднора. Херефорд, Честер и все остальные толпились внизу, шумно обсуждая, как же лучше всего это сделать. Леа вышла к лестнице. Ее никто не заметил, и вопли спорящих прекрасно доносились до нее. И вдруг Джайлс, стоявший у нее за спиной, все понял.

— Он жив! — закричал старик.

Леа бросилась вниз по лестнице и в шаге от Реднора в ужасе замерла. Шлем, камзол, лицо, руки, штаны — все было в кровавой коросте. Она вдруг подумала, что будет всю жизнь ненавидеть лютой ненавистью Джайлса, если он сейчас ошибся. Никто — даже Кейн — не может потерять столько крови и выжить. У нее и в мыслях не было, что он в сознании, хотя глаза у него были открыты.

— Положите его на постель, — попросила Леа. Кто-то сорвал покрывала, а Леа поспешно сбросила на пол подушки, чтобы не мешали.

— Надо разрезать кольчугу.

— Нет! — раздался слабый голос. Леа испуганно посмотрела на мужа. Реднор так дорожил своей «второй кожей», что собрал остаток сил и выдавил из себя слово протеста.

— Родной мой… любимый, — зашептала она, — но у тебя кровь…

Боль немного отступила, и Реднор даже сделал попытку улыбнуться.

— Это кровь… лошади… и… других людей… Это не моя…

Леа вдруг успокоилась. Если Кейн говорит, что это кровь лошади, значит, так оно и есть. Слезы выступили у нее на глазах. Она наклонилась к мужу и нежно поцеловала его в грязное, опухшее лицо — сначала в щеку, а потом в губы. Наконец она собралась с духом. Нужно действовать четко и быстро.

Несколько неприятных минут было потрачено на то, чтобы стянуть с Реднора кольчугу. Потом Честер и Херефорд поняли, что их помощь больше не нужна, и пошли вниз разбираться с пленными.

Леа была только рада их уходу. Она тут же разрезала на Кейне белье и не стала обнажать только левую ногу. К счастью, раны на теле оказались не страшными, и Леа даже не стала их трогать — природа сама справится, — только смыла кровь вокруг. А вот с правой рукой дело оказалось посерьезнее. Колотая рана до сих пор кровоточила. Видимо, придется зашивать. Леа впервые пожалела, что нет рядом мамы. Эдвина легко управлялась с ранами куда страшнее этой! Леа всегда стояла рядом с ней и внимательно смотрела. Но она никогда в жизни не зашивала ран сама!

— Родной мой, — нежно окликнула Леа Реднора. Кейн повернул к ней голову и открыл глаза. — Мне нужно зашить тебе руку. Это будет больно…

— Да, да, конечно, — как ни в чем не бывало, ответил Реднор. Его выдало только тяжелое дыхание. — Ты не пугайся. Бывало и хуже. Ну, потерял немножко крови… Ну, болит где-то, все это не смертельно.

— Я могу зашить твои раны?

— Зашивай. И не торопись — я вытерплю, не важно, сколько времени это займет у тебя.

Его спокойствие передалось Леа. Джайлс закрепил запястье Реднору, чтобы Кейн ненароком не дернул рукой. В помощники себе Леа позвала старую служанку. Гарри встал в изголовье — кто знает, вдруг придется удерживать Реднора или нужно будет поднести ему вина, чтобы поддержать сердце. Леа мельком посмотрела себе на руки — не трясутся ли? Она собиралась шить особым, маминым способом: на одном конце нитки делается петля, а потом через нее протягивается остальная ниточка. Такой шов непрочен, для мощных мышц ног или спины он не годится. Но для рук он просто замечателен. После него не остается чудовищных рубцов, и рука прекрасно двигается.

Наконец все позади. Не потребовалось помощи ни Джайлса, ни Гарри. Леа бережно укутала мужа и вышла из комнаты. Она не стала спрашивать у него: «Как ты себя чувствуешь, дорогой?» или «Не хочешь ли чего-нибудь?» Глупые вопросы. Чувствовал он себя отвратительно и не хотел ничего, кроме того, чтобы оставили его в покое. Если ему будет что-то нужно, сам попросит. Кейн лежал с закрытыми глазами, дыша тяжело и прерывисто. Сказывалось то, что у него сломаны ребра. Но с этим Леа ничего не могла поделать. Если б он был без сознания, можно было бы поправить их и наложить тугую повязку. Сейчас все-таки лучше оставить его в покое.

Слава Богу, раны не были серьезными, в постели он проваляется, по меньшей мере, недели три, но это только из-за ребер. Леа тревожило лишь одно — уж слишком спокойно держался муж. Когда она шила ему руку, по лицу Кейна текли слезы, но он ни разу не закричал и даже не застонал. Леа никогда не думала, что есть мужчины, которым стыдно показывать, что им больно. Она помнила отца и его солдат… Те не стеснялись ни стонать, ни кричать. Но Реднор был воспитан иначе. Ни старый Гонт, ни Джайлс никогда не поощряли слез и жалоб. Более того, такое поведение было всегда поводом для насмешек. Мачеха была единственным человеком, кому мог пожаловаться Кейн, но, увы, у нее не было желания с ним общаться.

Леа ничего этого не знала, и потому спокойствие Реднора ее пугало. Она просидела рядом с ним несколько часов, боясь шевельнуться и прислушиваясь к его вздохам. В комнате стемнело, и Леа, наконец, встала, чтобы сходить за свечами. Она бросила взгляд на мужа. Кейну, видимо, стало лучше — дышал он ровнее. Она принесла свечи и поставила их так, чтобы свет не падал ему в глаза. Потом она вновь пристроилась на краю постели с шитьем в руках.

— Леа… — открыл глаза Кейн.

— Родной мой, я здесь. — Она ласково прикоснулась к его ладони. Рука была теплая и немного влажная.

— Уже совсем стемнело?

— Милый, на дворе ночь. Не надо разговаривать. Постарайся заснуть. Может, тебе свет мешает?