Меган Маккинни - Часы любви Страница 8

Гранья нагнулась над грудой лохмотьев возле окоченевшего и безмолвного тела Бриллианы и извлекла из самой середины грязного тряпья новорожденную девочку – крохотную, розовую и черноволосую. С любовью и скорбью поглядев на дитя, старуха сказала:

– Мой добрый лорд Тревельян. У меня нет молока для малышки, и она скончается, если сердце не прикажет вам помочь мне.

Тревельян перевел взгляд с ребенка на Бриллиану.

– Это ее дочь?

– Я сказала вам. Мужчины считали мою дочь красавицей, лорд Тревельян. Я не знаю отца. Умирала она медленно и страшно, но хотя бы оставила мне ее. – Гранья протянула Тревельяну кричащего младенца.

Ниалл не принял дитя. И негромко сказал:

– Если ребенку нужно молоко, я распоряжусь, чтобы сюда немедленно прислали кормилицу. Тревельяны никогда не допускали, чтобы в Лире дети голодали.

Он обратил обвиняющий взгляд к державшимся вместе Магайру, Гриффину, священнику и Драммонду.

– Кажется, я все понял. Вы завлекли меня сюда обманом, не так ли? Но вы могли просто сказать мне, сказать об этом нуждающемся ребенке, и я бы приказал, чтобы о девочке позаботились. Зачем понадобилось целое театральное представление? Отвечайте мне. Неужели все приключения сегодняшнего дня потребовались лишь для того, чтобы настроить меня на щедрость к этому незаконнорожденному ребенку?

– Я явился сюда ради гейса, лорд Тревельян, – проговорил Питер Магайр голосом ровным и полным уважения. – Отец рассказал мне о гейсе, когда я был еще мальчишкой. Он обязал меня соблюдать тайну. Если это обман, то я в нем не участвовал.

– Это не обман, лорд Тревельян, – ответила Гранья под плач младенца. – Я видела будущее, знала, что вы придете сюда нынешней ночью. Гейс должен совершиться.

– И каким же это образом? – усмехнулся Тревельян. – Вы хотите обручить меня с этой крохой? Так вы себе представляете мое будущее? Черта с два, если я соглашусь.

– Возьмите ее, милорд. Возьмите это драгоценное дитя на руки и не думайте более ни о каком гейсе. – Гранья сунула ребенка в руки Ниаллу, и тот принял девочку, едва ли не ради того, чтобы она не упала на пол. – До вашей свадьбы еще далеко, милорд. Я видела ее в видении. Но если вы пренебрежете гейсом, ждите несчастья. – Хромая Гранья вернулась к очагу и застыла возле огня: сырость и холод досаждали старым костям.

– Старуха, – прошептал Тревельян, держа плачущего младенца. – И все вы, – он обернулся к четверым старикам. – Говорю вам, что все это глупо. Я более не участвую в происходящем.

– Сын мой! Поглядите на крест! – вскричал Драммонд, вновь поднося к огню кельтский амулет, сверкавший теперь лиловым неземным блеском.

– Вы все это придумываете! – Тревельян был уверен в том, что все они видят то, чего нет.

Сунув ребенка назад в слабые руки Граньи, он воскликнул: – Слушайте меня, слушайте все, я не могу более терпеть эту чушь. Вы требуете, чтобы я двадцать лет ждал невесту, чтобы женился на женщине, которой не знаю и которую, возможно, буду потом презирать.

– У вас нет иного выхода, милорд, – пропел голос Граньи, покрывая и гром и шум дождя над головой. – Гейс будет выполнен, хотите вы того или нет. И если вы воспротивитесь, то ждите страданий. Англичане взяли нашу землю не за так. Такую цену платят за то, чтобы быть Тревельяном.

– Все вы сошли с ума.

– Тревельян, сейчас от вас ничего не требуется, – проговорил отец Нолан, обращая испуганный взгляд к полыхающему кресту. – У вас впереди достаточно лет, чтобы свыкнуться со своей судьбой.

– Здесь нет моей судьбы и никогда не будет. Тревельяны не собираются платить за землю моей кровью. Клянусь вам собственной могилой, что до истечения года я буду женат и мои собственные дети окажутся немногим младше этой девчонки. – Гром, раскатившийся над головой, придал этим невинным словам зловещую окраску.

– Милорд, не следует этого делать! – принялся увещевать лорда Нолан под достойный Армагеддона[19] грохот капель над головой.

– Еще отцы велели нам ничего не забыть, лорд Тревельян. Напрасно вы думаете, что легко отмахнуться от нас. Поколения создавали этот гейс, – вмешался Магайр.

– Я не желаю продолжать этот вздор, я женюсь на первой женщине, которую полюблю, и эта девица будет играть с моими детьми. – Бросив последний взгляд на черноволосую новорожденную девочку, хныкавшую на руках у Граньи, Тревельян набросил капюшон на голову и вышел под проливной дождь.

– Боже мой, что будет с этим мальчишкой, – громко посетовал Драммонд, когда дверь захлопнулась.

– Горе ждет его за углом, – простонал Магайр.

– А я надеялась, что он предпочтет выбрать не то будущее, которое я видела для него, – прошептала Гранья.

– Судьбы Тревельянов всегда мрачны, – заметил отец Нолан.

– Он избрал свой путь.

Они обратили серые как пепел лица к Гриффину О'Руни. Ограничившись одним лишь кивком, тот соединил дрожащие руки.

– Да будет так.

Часть II

Гиммаль

Я был дитя, и она дитя

В королевстве у края земли…[20]

Глава 5

Графство Лир, 1841 год

– Он колдун! Засел в своем замке и все придумывает новые чары, чтобы околдовать наш город! – Мальчишка с перепуганным лицом пустил камень по поверхности крохотного озерца, расположенного перед замком Тревельянов. Приятели его сидели на гниющем стволе упавшего дуба.

– Ага. Ездит в Лондон и весной, и летом, и осенью, и зимой, и каждый раз задерживается там на несколько недель. – Рыжеволосый мальчишка встал на ноги и поглядел в сторону замка. – А мне мамка говорит, что он – сам черт, поселившийся в графстве Лир.

– Он убил собственную жену! – выкрикнул один из его приятелей, высокий и худой парнишка. – Он сам зарыл ее в могилу.

– А теперь ходит туда каждый день! – добавил еще один юнец. – Вина заставляет.

– Ерунда, – проговорила черноволосая девочка. – Если он черт, то не считает себя виноватым.

– Но он же убил свою жену!

– Гранья сказала, что она умерла при родах, – возразила девочка.

– Тогда почему, заявившись, он всякий раз пугает горожан до смерти?

– Верно, – пискнул другой сорванец. – Тревельян гоняет своего жеребца по нашим полям, будто за ним сам нечистый носится. Он мою сеструху малую чуть не затоптал, когда, вишь, поганого лиса решил затравить со своими друзьями, а сам-то был пьяный, на ногах не стоял. Ну, если уж он не черт, тогда я не знаю, кто он.

– Гранья говорит, что его можно не бояться. Так я и поступаю. – Девочка скрестила руки на груди и задрала нос, явно считая себя выше собравшейся компании.

– Равенна[21], – сказал рыжеволосый мальчишка, – он – настоящий черт. Это я говорю, а твоей Гранье следовало бы знать: она ведь и сама ведьма.

– Она не ведьма! – ответила темноволосая девочка, нахмурив тонкие черные брови. – Гранья не ведьма! И я это знаю точно.

– Ты задираешь нос и смотришь на нас свысока, потому что мы не умеем говорить умные слова, но от этого твоя бабка ведьмой быть не перестанет; все горожане так думают.

– Дураки твои горожане! – Равенна обратила свою ярость на рыжеволосого Малахию. – Чем ты можешь оправдать свою веру в подобную ложь?

– Городской люд зовет Гранью ведьмой, а Тревельяна колдуном. И без доказательств я не скажу другого.

– Доказательств? Каких еще доказательств? Вот тебе доказательство. Гранья вырастила меня, как родную дочь. И я люблю ее, как любила бы свою мать. Если бы она была ведьмой, я знала бы это. И тоже была бы ведьмой.

Мальчики притихли, словно бы Равенна высказала вслух то, о чем они подумали.

– А ты не ведьма, Равенна? – прошептал Малахия. – Моя мама говорит, что ведьма: ты слишком ученая для простой девчонки и никогда не ходишь к мессе.

– Верно, – поддержал его худой и высокий Шон.

– Почему я должна быть ведьмой, раз не хожу на мессу. – Хмурое личико Равенны стало еще мрачнее. – Ну, а больше тебя я знаю потому, что Гранье однажды захотелось, чтобы я выросла леди, и она наняла мне учителей. Что тут плохого? Я ничем не отличаюсь от всех остальных.

Она отвернулась, спрятав обиду за упавшими на лицо угольно-черными волосами.

– Так почему ты не ходишь к мессе, Равенна? – Малахия, пожалуй, бывший чуть постарше тринадцатилетней девочки и дюймов на шесть ниже, прикоснулся к ее плечу.

Равенна отступила на шаг.

– Я не пойду на мессу. Все старые болтливые курицы нашего города смеются надо мной. Не хочу, чтобы они выставили меня из церкви только потому, что я незаконнорожденная.

Мальчишки молча проводили взглядами направившуюся к озеру фигурку. Будь они взрослыми мужчинами, девочка восхитила бы их своим изяществом, но сейчас, хотя Равенна вовсе не была высока, она башней возвышалась над ними, вселяя ужас своими горячими сине-фиолетовыми глазами, а мистическая и таинственная сила ее зарождающейся женственности удерживала их на месте.