Барбара Картленд - Самозванка поневоле Страница 8

— Мне только жаль, что он не может чаще приезжать ко мне, — печально вздохнула вдова, — но я не должна быть эгоистичной, ведь он же трудится для страны.

Поднимаясь за ними по лестнице, Урса отметила, что она уже успела сделать два рискованных прыжка и не упасть.

Сначала Джонсон не распознал в ней самозванку, а вот теперь и Марта.

Девушка обрадовалась, что они ничего не заподозрили, и почувствовала облегчение.

Она сейчас ясно осознала, насколько была испугана по прибытии сюда.

«Теперь все в порядке, — думала она, — и мне остается лишь доставлять радость этой милой пожилой леди, пока я здесь. Ей не должно прийти в голову, что Пенелопа ведет себя так недостойно».

Эта мысль была мучительна для нее, так как влекла за собой осуждение сестры, и ей хотелось избавиться от подобных раздумий.

Однако подсознательно она понимала, что никакие усилия не помогут справиться с потрясением, вызванным в ней супружеской неверностью сестры.

Глава третья

Мари старательно укладывала волосы Урсы и наносила макияж на ее лицо.

— Вы так трудитесь, — сказала Урса, — даже жаль, что никто не видит меня.

Она засмеялась.

Мари же серьезно ответила ей по-французски:

— Есть еще слуги, миледи, и они болтливы!

Девушка знала об этом и встревоженно спросила:

— И многие слуги здесь… знают мою сестру… в лицо?

Мари кивнула.

— Oui[4], миледи, и домоправительница сказала, как вы молодо выглядите, и даже более очаровательны, чем в прошлый раз!

Подозрительность экономки повергла девушку в трепет.

— Не беспокойтесь, миледи, — успокоила ее Мари, — все в порядке, да они и не очень умные.

Урса не могла сдержать улыбку, услышав саркастическое замечание Мари.

Парижане считают себя умнее, остроумнее и смышленее представителей иных стран и даже других частей Франции.

Урса была уверена, что Мари не преминет продемонстрировать свой ум перед другими служанками.

Закончив укладку волос, Мари перешла к гардеробу.

— Я думаю, это не самое лучшее платье, миледи, — сказала она, — но очень нарядное и модное, и вы не должны забывать, что вы — «la belle de Londres»[5].

Урса рассмеялась.

— Хотелось бы мне, чтоб это было так! В газетах я часто встречаю имя сестры, неизменно сопровождаемое словами «изумительный наряд».

— Об этом забочусь я, — гордо произнесла Мари.

Урса поблагодарила ее и стала медленно спускаться вниз.

За окнами еще торжествовал ясный день — вдова предпочитала обедать пораньше.

Юбки Урсы издавали шелковый шорох.

Солнце сверкало на ее бриллиантовых серьгах, и она подумала, что все это похоже на пьесу, в которой она играет роль.

По телу пробежала слабая дрожь.

«По крайней мере эта пьеса — не трагедия!» — утешала она себя.

Леди Брэкли уже была в гостиной.

Когда вошла Урса, она сказала:

— Я размышляла, дорогая, какую бы книгу нам почитать. Она должна быть интересна тебе так же, как и мне.

— Меня интересует литература о разных частях света.

Урса вовремя сдержалась, чтобы не сказать, как много она ездила.

Она не имела представления, была ли Пенелопа за границей со времени ее свадебного путешествия.

Если и была, то скорее всего не далее Парижа.

Этот город наверняка показался ей еще привлекательнее и веселее, чем Лондон.

Пенелопа, конечно, не поехала бы в те экзотические места, где она путешествовала с отцом и где люди жили бедно и просто.

Вдова тем временем продолжала развивать свою мысль.

— Я, естественно, особенно интересуюсь Грецией, — сказала она, но тебе это может показаться скучным.

— О нет, напротив, ma'am[6], меня очень увлекает Греция, — ответила Урса. — Но почему она особенно интересует вас?

Леди Брэкли улыбнулась.

— Артур, наверное, говорил тебе, что в моих жилах течет и греческая кровь?

— Конечно, я вспомнила теперь, — молвила Урса извиняющимся тоном, — но расскажите мне об этом подробнее.

— Моя матушка была наполовину гречанкой, поскольку ее отец, а мой дед происходил из древнего и знатного греческого рода Дамациос.

— О, как интересно! — воскликнула Урса. — Тогда, конечно, мы должны начать с книги о Греции, и особенно о Дельфах[7], которые всегда восхищают меня.

Дверь открылась, и в гостиную вошел Джонсон.

— Стол накрыт, миледи, — объявил он.

Он прошел через комнату, чтобы помочь леди Брэкли подняться.

Опираясь на его руку, вдова медленно пошла по коридору. Урса следовала за ними.

Когда они сели за стол, она обратила внимание на тарелку леди Брэкли: еда в ней была нарезана на кусочки.

Вдова пользовалась почти исключительно ложкой, и ей удавалось делать это очень аккуратно.

Урса оценила ее самостоятельность.

Кухня была великолепная, но сугубо английская.

Что бы подумала хозяйка поместья, если б она описала ей диковинные блюда, которые отведала в далеких странах, путешествуя с отцом!

Но тут она вспомнила, как кто-то однажды сказал ей: если ты хочешь притвориться кем-то, то должен не только выглядеть и говорить, как он, но и думать, как тот, за кого ты себя выдаешь.

«Я должна думать, как Пенелопа», — осадила она себя и чуть не рассмеялась от этой мысли.

Леди Брэкли явно была рада поговорить с кем-нибудь, устав от одиночества.

Она рассказывала Урсе различные истории, происходившие с ее сыном Артуром, когда он был маленьким мальчиком.

Она сообщила также, что его отец старался дать сыну хорошее образование.

— Мой муж, если б он был жив, — сказала она, — был бы очень доволен, что Артур стал отличным экспертом по международным делам.

— Но это вынуждает его довольно часто выезжать за границу, — заметила Урса, убежденная, что так оно и есть.

— Не так часто, как раньше, — ответила леди Брэкли. — Мне жаль тебя, Пенелопа, дорогая моя, когда я думаю, что ты остаешься одна в Лондоне во время поездок Артура по Европе.

Урса никак не могла отделаться от мысли, что ее сестра не осталась одна.

Но не ее дело осуждать сестру, да и леди Брэкли могла догадаться, о чем она думает.

Поэтому она стала рассказывать ей о детстве Пенелопы, описала их дом и сад.

— Я так люблю цветы, — призналась леди Брэкли. — Жаль, я не могу видеть их, но утешаюсь тем, что имею возможность вдыхать их аромат.

— Я слышала, люди, лишенные зрения, способны за счет других органов чувств острее воспринимать окружающий мир — музыку, например, и, конечно, запахи.