Жанэт Квин-Харкин - Пленённая мечтой Страница 8

— Накрахмаленной? — спросила Дафна. — Они все такие. Жуткие старые коровы, эти штатные медсестры: все время тычут в нос правила и порядки. Меня ужасно отчитали, потому что я в первое утро нарумянилась. Милочка, я во всем этом белом — просто как привидение. Ну, как вы думаете, мы перемоем эту зверскую гору до ленча? Они здесь так жучат пациентов — казалось бы, можно было запретить им писать чаще одного раза в день, правда?

Грейс невольно рассмеялась.

— Здесь и правда одни старые полковники? — спросила она.

— Как я поняла из того, — начала Дафна, — что сестры говорят в общей комнате, и что я сама заметила, заглядывая в палаты, пока собираю «эту радость», я поняла, что мы сюда получаем тяжело раненных после того, как их подлатают на фронте. Некоторые из них контужены. Вы услышите их ночью. Они кричат и плачут. И есть палата, полная тех, кто отравился газами. Их легкие испорчены, и они все время кашляют и сплевывают. На самом деле все это довольно ужасно, — и она вздрогнула.

Ее мрачное предположение подтвердилось после того, как Грейс явилась к старшей сестре больницы. Казалось, эта внушающая трепет дама вытесана из гранита: ее каменно-упрямое лицо было под стать ее серому форменному платью.

— Добро пожаловать в больницу «Святая Катерина», сестра Притчард, — сказала она, ненадолго подняв глаза, чтобы пожать Грейс руку. — Ваше дело — не мешаться под ногами моих медсестер, чтобы они могли заниматься делом. Я не запрашивала неподготовленный персонал, — продолжила она, — но, к сожалению, я должна вас принять, нравится мне это или нет. Вы, девушки-аристократки, удивительно мешаете. И я хочу, чтобы вы запомнили одно: никаких фамильярностей с больными. Вопросы есть?

Ее презрительная снисходительность была обидной.

— Я только что вернулась из Франции, — сказала Грейс. — Надеюсь, мне будет позволено нечто большее, чем только мыть судна.

— Ах, да, Франция, — сказала матрона, опуская глаза на то, что, несомненно, было личным делом Грейс. — Вы были ранены?

Грейс кивнула.

— Меня отправили домой с сотрясением мозга.

— А! — Стальные глаза смотрели на нее оценивающе. — Мы дадим вам несколько дней и посмотрим, как у вас пойдет, хорошо? — И она снова начала что-то писать.

Когда разговор был таким образом закончен, Грейс отнесла свой чемоданчик по черной лестнице на продуваемую мансарду, в которой стояло десять коек армейского типа, застланных армейскими одеялами защитного цвета. Выглядела она непривлекательно, но это не имело значения. Сейчас практически все не имело значения. Единственно важным было — все время что-то делать. Грейс положила чемоданчик на свободную койку у окна, поправила косынку и спустилась вниз.

На третий день ей вручили пугающую каталку, которую надо было возить по палатам, собирая судна для мытья. Она оказалась именно такой тяжелой и непослушной, как и говорила Дафна, и у Грейс вскоре уже были сбиты все лодыжки в попытках совладать с нею.

Палаты в «Святой Катерине» получили имена по названиям христианских добродетелей. Грейс уже побывала на задворках — в «Терпении» и «Милосердии» и двигалась мимо «Стойкости», направляясь обратно в моечную, когда услышала громкий смех. Этот звук был таким необычным в этом царстве похоронной тишины, что, не удержавшись, она приостановила каталку и заглянула внутрь.

Она сразу заметила, что все пациенты палаты, хотя и потрепанные, и перебинтованные, были молодыми. Их лица — полны жизни и остро напомнили ей Брюса. На какое-то замечание с дальней койки все снова расхохотались.

Грейс стояла, улыбаясь неуслышанной шутке, как вдруг ее заметил один из мужчин. Он был строен и элегантен и одет в фиолетовую шелковую пижаму с монограммой. Лицо его было бледным и несомненно аристократическим, а темные волосы безукоризненно приглажены. Томно откинувшись на подушки, он больше напоминал поэта, а не солдата. При виде Грейс в его темных глазах вспыхнул интерес.

— Слушайте, — донесся до Грейс его мягкий музыкальный голос, — там за дверью — совершенно потрясающая девушка.

— У тебя опять галлюцинации, — донесся ответ с соседней койки. — Здесь совершенно нет потрясающих девушек — только усохшие старые драконихи и чертовски мощные амазонки.

Темные глаза улыбнулись Грейс.

— По-моему, у меня не галлюцинация — вы ведь не видение, правда, радость моя? Войдите и докажите, что не собираетесь исчезнуть.

Предвидя катастрофу, если ее застанут «фамильярничающей с больными», Грейс попыталась снова привести в движение свою каталку, чтобы с достоинством удалиться по коридору. Но каталка не пожелала содействовать ей. Грейс толкнула изо всех сил, каталку резко повело в сторону, и она врезалась в боковину двери. Самая высокая пирамида суден зашаталась и рухнула на пол. Звук падения резко разнесся по вымощенному плиткой коридору, и на него из комнаты напротив выбежала медсестра.

— Боже мой, что это? — прогудела она, гневно взирая на Грейс, которая на четвереньках собирала результаты крушения.

— Извините, сестра, — сказала Грейс, — но каталка не желает ездить по прямой. У нее свои причуды.

— Тогда могу вам посоветовать дать ей сразу понять, кто из вас главный, — холодно ответила та. Это была просто какая-то глыба, а не женщина — с черными усами и тремя подбородками. — Я не допущу, чтобы отдыху моих больных мешала неуместная возня. Уберите эту штуку и возвращайтесь с дезинфектантом, чтобы вымыть пол.

— Да, сестра, — сказала Грейс. — Только я не виновата, что у этой штуки квадратные колеса!

Из палаты послышался смех.

— Ваше дело — получать распоряжения, а не пререкаться, молодая особа, — сказала сестра. — Ну-ка, двигайтесь!

4

Грейс мирилась с бесконечным мытьем и оттиранием, и руки ее стали такими же красными и стертыми, как у Дафны. Но однажды утром она решила, что с нее достаточно. Она вошла в кабинет старшей сестры без доклада и приглашения. Явно недовольная, та оторвалась от своей писанины.

— Извините, но я пришла в «Святую Катерину» не в качестве последней судомойки, — сказала Грейс. — Я — добровольная медсестра.

Старшая сестра прищурилась.

— И что именно вы желаете делать? Может, заменить меня?

Грейс смотрела на нее с вызовом.

— У меня ведь, правда, есть опыт. В палате я могут делать почти все.

— Палатные сестры у нас работают по полной двенадцатичасовой смене, — ответила старшая сестра. — Насколько я поняла, вы только что сами были выздоравливающей.

— Я могу отрабатывать смену, — сказала Грейс. — Назначьте меня в палату.